Кассандра Клэр - Железная цепь [litres]

– Нет, не кажется. Потому что меня интересует поимка настоящего убийцы, а не поиски козла отпущения, – хладнокровно ответил Джеймс. – Вы можете не верить мне, но сейчас тело Джесса осматривают Безмолвные Братья. Когда они закончат, может быть, вы вместо меня захотите объяснить Анклаву, почему молодой человек, родившийся двадцать четыре года назад и умерший в возрасте семнадцати лет, выглядит так, словно скончался только сегодня?

«Это еще не все», – произнес знакомый голос Джема в голове Джеймса. Джем стоял на пороге библиотеки вместе с Люси. Рукава его одежды цвета пергамента были перепачканы кровью, капюшон был откинут, и все могли видеть его голову – щеки, покрытые шрамами, темные волосы с белыми прядями. Джеймс почувствовал неимоверное облегчение; до этого момента он даже не понимал, как ему не хватало присутствия Джема или хотя бы возможности пообщаться с ним.

«На теле Джесса Блэкторна обнаружены те же руны, что исчезли с тел убитых: руна Силы Филомены ди Анджело, руна Ясновидения Элиаса Карстерса, руна Точности Лилиан Хайсмит и другие. Все совпадает».

Люди начали переговариваться вполголоса, а Уилл улыбнулся Джему. Эту улыбку Джеймс хорошо знал; это была та самая, особенная улыбка, которую Уилл приберегал для своего парабатая. Было странно видеть, как кто-то смотрит с таким выражением на Безмолвного Брата, но Джеймс давно привык к этому; его отец и дядя Джем всегда смотрели так друг на друга, сколько он их помнил.

Когда Джем подошел к Уиллу, чтобы переговорить с ним, Люси осталась на пороге; она улыбнулась родителям, но не бросилась им навстречу. Джеймс подумал, что в последнее время она стала излишне сдержанной, и эта перемена немного пугала его. Сестра всегда была такой порывистой, открытой, искренней, и ему трудно было представить ее иной.

– Лилиан Хайсмит была знакома с убийцей, – заговорил Бриджсток, повысив голос, чтобы его услышали все присутствующие. – Она узнала его. Мальчишка, Лайтвуд, поклялся в этом во время допроса. Откуда ей было знать ребенка Татьяны?

– Она узнала не Джесса, – вмешалась Люси. – Она думала, что это его отец, Руперт. Они были очень похожи, а Лилиан была знакома с Блэкторнами. Неудивительно, что она узнала лицо Руперта.

Взгляды брата и сестры встретились, и Джеймс подумал об Элиасе, который, наверное, тоже решил, что перед ним человек, которого он не видел много лет и считал умершим.

«Ты?»

– Значит, вот что означали слова мисс Хайсмит, – пробормотал Томас. – «Он умер, погиб во цвете лет. Его жена… она плакала и плакала. Я помню ее слезы». Руперт был женат. Она имела в виду Татьяну.

– Трагедия порождает трагедию, – произнесла Тесса. – Руперт Блэкторн умер, его жена лишилась рассудка от горя. Она отказалась проводить над своим сыном защитные ритуалы Сумеречных охотников, и ее ребенок остался уязвимым для демонов. Мне жаль несчастную женщину, но она опасна.

– Надеюсь, она не представляет опасности для обитателей Адамантовой Цитадели, – спокойно заговорил Алистер. – Инквизитор проявил снисхождение, отправив ее к Сестрам вместо Безмолвного города. Возможно, этот милосердный поступок пробудит в ней раскаяние.

Мартин Уэнтворт выругался вполголоса.

– Она не нуждается в милосердии, – бросил он. – Она нуждается в допросе с пристрастием. Вы действительно думаете, что она ничего не знала о демоне?

Инквизитор молчал и брызгал слюной. Миссис Бриджсток, которая все это время перешептывалась с Паунсби, спросила:

– А как же Грейс? Если этот… демон-убийца знает о ее существовании… если ее брат стал жертвой…

– Грейс родилась в семье Картрайтов, – к всеобщему изумлению, заговорила Ариадна. – Ее родители были нормальными Сумеречными охотниками. Она получила все защитные чары за много лет до того, как Татьяна ее удочерила.

Инквизитор расправил черный плащ и принял вид человека, озабоченного важными государственными проблемами.

– Сегодня вечером я покидаю город и отправляюсь в Адамантовую Цитадель, чтобы потребовать разрешения на встречу с Татьяной Блэкторн. Поскольку мужчинам запрещен вход в Цитадель, сестрам придется вывести ее ко мне. Но Уэнтворт прав – настало время допросить ее.

И, словно по сигналу, все заговорили в один голос.

– Но какой именно демон вселился в тело мальчишки? А что, если он вернется?

– Ну и что, если вернется? Без тела это всего лишь дух демона, так?

– Как он снял руны с убитых? Джеймс, ты знаешь?

– Что же это за демон, которому под силу вызвать Принца Ада? Как он собирался его контролировать?

– Демоны слишком тупы для таких сложных интриг!

Уилл, который все это время сидел, закинув ноги на стул, сделал движение, и стул перевернулся. Услышав грохот, все смолкли.

– Довольно разговоров, – твердо сказал Уилл. – Многие из вас уже знают, что Консул сейчас находится в лазарете у постели раненого сына. Однако она передала нам приказ через Брата Захарию. – И он кивнул в сторону Джема. – Мне поручено провести официальное расследование преступления, чем я и займусь немедленно. С завтрашнего дня. А сейчас прошу всех, кто не нуждается в медицинской помощи и чьи родственники не находятся в лазарете, разойтись по домам. Судя по всему, опасность миновала, но теперь нам предстоит большая работа. Следует известить Конклав в Идрисе, начать ремонт здания. Это наш Институт, и мы не позволим каким-то Принцам Ада превратить его в руины.

Последовали вялые аплодисменты. Когда в библиотеке стало свободнее, Уилл обернулся к Джеймсу, и тот догадался, о чем думает отец. «Сначала Велиал, а теперь Левиафан? Два Принца Ада?» Это не могло быть совпадением. Отец Джеймса был умен; возможно, даже слишком умен. Но он умел ждать и знал, что рано или поздно тайное становится явным. Джеймс не сомневался, что отец скоро обо всем догадается.

– Ну что ж, – усмехнулся Алистер, – могу сказать, что твой супруг наделен богатым воображением и ловко умеет врать.

Корделия едва заметно улыбнулась. Она так обрадовалась, увидев Алистера; она знала, что просто не вынесет еще одного несчастья. Только не сегодня. Он выглядел так, словно минуту назад выбрался из-под развалин: волосы спутались, одежда была порвана в нескольких местах и покрыта известковой пылью. Это наверняка его безумно раздражало. Сона придет в негодование, когда он явится домой в подобном виде, подумала Корделия и вдруг почувствовала какую-то особенную нежность к брату. Пусть он не был безукоризненно одетым чопорным английским джентльменом, ей было все равно; наоборот, таким она любила брата в сто раз сильнее.

Алистер стоял рядом с ней, пока Джеймс рассказывал свою историю, и она была ему благодарна за это. Она пребывала в полной растерянности, не знала, как себя вести, что говорить и вообще как жить дальше.