Кассандра Клэр - Железная цепь [litres]

Корделия чувствовала гордость за Джеймса, который не побоялся пойти против Инквизитора, выступил перед всем Анклавом, мгновенно сочинил правдоподобную историю, в которой ни словом не упомянул ни о призраках, ни о видениях, обошел молчанием ее глупый, позорный поступок. Она невольно восхищалась его смелостью, но одновременно страшилась того, что будет дальше. Они ступали по тонкому льду, и она понимала, что они не смогут лгать бесконечно. Рано или поздно истина должна была выйти наружу.

После окончания сражения с демонами Корделия несколько раз ловила на себе странный взгляд Джеймса – как будто он хотел обратиться к ней с какими-то словами, но не смел. Она даже не могла представить себе, что такого он хотел ей сказать. Сейчас он был занят разговором с Джемом и вообще не смотрел на нее.

– Oun dorough nemigoft , – ответила она Алистеру на персидском языке. Она не думала, что кто-то услышит их разговор, поскольку они стояли в укромном углу, за шкафом с книгами по магии цифр; однако Корделия решила, что лишняя осторожность не помешает. – Это была не ложь. Просто он сказал не всю правду.

Темные глаза Алистера смеялись.

– Да, я понял. Я прекрасно знаю, как надо правдоподобно лгать, Лейли.

Корделии захотелось свернуться в клубок и спрятаться подальше, забиться в какую-нибудь нору. Захотелось крикнуть, чтобы брат больше не называл ее этим именем. Оно слишком походило на имя Матери Демонов, а кроме того, оба слова означали «ночь».

– Сейчас я не могу открыть тебе всего, – ответила она. – Но одну вещь ты должен узнать. Несколько дней назад я сказала тебе, что недостойна Кортаны; сегодня я окончательно убедилась в этом.

– Разве не ты ранила и изгнала демона, вселившегося в тело Джесса Блэкторна?

– Да, изгнала, – пробормотала Корделия, – но я не…

Алистер качал головой.

– Ты должна взять себя в руки и прекратить это, – перебил он сестру. – Если ты будешь повторять, что недостойна, рано или поздно ты действительно станешь недостойной. Наши страхи имеют свойство становиться реальными, Лейли.

Корделия вздохнула.

– Когда собрание закончится, мне хотелось бы сначала поехать с тобой на Корнуолл-Гарденс, – сказала она. – Я уже давно не видела Mâmân . Там мы с тобой обсудим…

– Алистер, – раздался у нее за спиной голос Мэтью.

Брат и сестра в недоумении оглянулись; они не слышали его шагов. В комнате было много людей, кто-то уходил, кто-то приходил, все переговаривались вполголоса. Должно быть, Мэтью только что вернулся из лазарета. Он стоял, сунув руки в карманы, и пристально разглядывал Алистера и Корделию. Его золотистые волосы были растрепаны, на одежде виднелись большие пятна крови. Корделия знала, что это кровь Чарльза, но все равно смотреть на Мэтью было жутковато.

– Мэтью, – обратилась она к нему, – у тебя все в порядке?

Он бросил на нее какой-то странный, пронизывающий взгляд, после чего повернулся к Алистеру.

– Послушай, Карстерс, – заговорил он. – Я, конечно, не знаю, что там у вас, и знать не желаю, но мой брат лежит в лазарете в тяжелом состоянии и просит, чтобы ты пришел. Мне хотелось бы, чтобы ты выполнил его просьбу.

Алистер нахмурился.

– У нас с Чарльзом… – медленно произнес он. – Я бы не сказал, что мы находимся в хороших отношениях.

– К дьяволу хорошие отношения! – рявкнул Мэтью. – Алистер, Корделия уверяет меня, что у тебя есть сердце. Она сказала, что ты изменился с тех пор, как закончил школу. Тот мальчишка, с которым мы учились вместе, отказался бы навестить моего брата только ради того, чтобы позлить меня. Не поступай так, иначе ты выставишь свою сестру лгуньей. Она гораздо лучше и выше тебя, и если она в тебя верит, ты должен постараться оправдать ее ожидания. Я бы, по крайней мере, поступил так на твоем месте.

Алистер был потрясен до глубины души; в его случае это выражалось в том, что он застыл, как изваяние, и медленно моргнул несколько раз.

– Хорошо, – наконец пробормотал он. Потом погладил Корделию по волосам. – Ta didar-e bad [80], – сказал он и ушел, больше не взглянув на Мэтью.

Корделия смотрела вслед брату. Он подошел к Джему и заговорил с ним. При этом Джем время от времени поднимал голову, и Корделии казалось, что кузен на нее смотрит. Она не могла разглядеть его лицо с такого расстояния, но услышала его голос:

«Ты не присоединишься к нам? Я давно не видел тебя, Корделия. Нам многое нужно сказать друг другу».

У Корделии заныло сердце. С той самой минуты, когда она узнала о смерти Элиаса, она мечтала поговорить с Джемом, попросить его поделиться воспоминаниями об отце, спросить совета. Но он был Безмолвным Братом, следовательно, мог читать чужие мысли и угадывать эмоции. Она знала, что если сейчас он заглянет в ее сознание, то узнает правду о Лилит, а такого унижения она не вынесет.

Она едва заметно покачала головой.

«Не сейчас. Идите без меня».

Ей показалось, что Джем разочарован и расстроен ее ответом; он положил руку на плечо Алистера, и вместе они направились к выходу из библиотеки. В дверях они столкнулись с Томасом, и он посмотрел вслед кузенам с каким-то непонятным Корделии выражением. Что это было: удивление? Гнев? Возможно, он до сих пор не мог понять, почему Алистер вчера добровольно пришел в Институт, чтобы подтвердить его невиновность.

– Мэтью, – начала она. – Это было…

– Не сердись на меня.

Он вытащил руки из карманов, и Корделия поняла, почему он их прячет – они сильно тряслись. Он расстегнул жилет и кое-как достал из внутреннего кармана исцарапанную флягу.

Ей захотелось закрыть глаза, спрятаться, провалиться сквозь землю. У ее отца точно так же дрожали руки – каждое утро. Но почти никогда по вечерам. Теперь она понимала почему. Она знала, хотя предпочла бы не знать этого о своем отце, о Мэтью.

– Я на тебя вовсе не сержусь, – возразила она. – Я хотела сказать, что это было очень мило с твоей стороны. Ты так добр.

– К Чарльзу? Возможно, – усмехнулся он и приложился к фляге.

Корделия смотрела, как он глотает бренди, и вспоминала слова Соны, сказанные об отце: «Он был так прекрасен в молодости». Но алкоголизм – это болезнь, которая уродует и калечит даже самых прекрасных людей.

Мэтью продолжал:

– Однако мне не кажется, что они с Алистером подходят друг другу.

– Не подходят, – согласилась Корделия. – Но, может быть, твое отношение к Чарльзу изменилось? Теперь он тебе больше нравится?

Мэтью облизал палец, на который попала капля бренди, и криво усмехнулся.

– Потому, что он чуть не умер? Нет. Однако эта история послужила мне напоминанием – о том, что я люблю Чарльза, хотя он мне и не нравится. С этим ничего не поделаешь. Странно, как оно бывает в жизни, верно?

– Алистер!