Элеонора Девильпуа - Дочь леса [litres]

– Вы уверены, что это не ваше воспоминание? – спросила она, хмурясь. – Я никогда здесь не была, – безапелляционно заявила она.

– Напротив, – ответил Алькандр. – Здесь ты появилась на свет.

Он подошел к невысокой стене, отделяющей двор от деревенской улицы, и перепрыгнул через нее. Раздираемая дурными предчувствиями и любопытством, Арка последовала за ним.

Деревушка – небольшое поселение, состоявшее из нескольких дворов, – казалась давно заброшенной. Каменная чаша в центре двора, в которой когда-то бил источник, заросла чертополохом. Небольшой огород скрылся под буйными сорняками. Повсюду валялся козий навоз, словно это место превратилось в пастбище для скота.

Впрочем, деревня была не совсем безлюдной. Перед дверью хижины стоял молодой человек, не обращавший внимания на непогоду и окружающее запустение. Арка почувствовала, как волосы у нее на голове становятся дыбом: она узнала эти светлые волосы, серые глаза и печать на виске.

Это был лемур, ее отец.

На несколько секунд Арка замерла и просто стояла, безвольно опустив руки, и смотрела на это существо. На теле лемура пока еще отсутствовали признаки разложения, которые девочка видела в мавзолее, незадолго до того, как лемур убил себя.

– Сирам…

Арка повернулась к Алькандру. Казалось, он тоже взволнован присутствием этого создания. Маг взирал на своего лемура, и в его глазах читалось сожаление и… чувство вины? Арка не ожидала увидеть на лице своего противника такое выражение. Алькандр шагнул к существу и позвал его по имени, но лемур остался неподвижен, как будто не услышал. Алькандр помахал растопыренными пальцами перед носом своего слуги, но тот и глазом не моргнул. Взгляд мага потускнел, он выпрямился и повернулся к оставшейся чуть поодаль Арке.

– Мы в аркадийской деревне, в которую сбежала твоя мать, узнав, что Сирам всего лишь лемур, – пояснил он.

Его голос разнесся над безлюдной деревушкой, но, очевидно, услышала его только Арка. Лемур по-прежнему ждал перед дверью хижины, не двигаясь и не мигая.

– Меланиппе укрылась здесь, будучи на последнем сроке беременности, в надежде, что я ее не найду, – продолжал Алькандр. – Она знала, что я хочу забрать тебя, и пыталась этого не допустить. Вот только я узнал, где она прячется, и отправил Сирама найти ее. Позже, вернувшись ко мне, он сообщил, что прибыл слишком поздно, что твоя мать умерла, рожая тебя, а тебя отнесли в лес амазонок до того, как он появился в деревне.

Он задумчиво добавил, как будто обращался к самому себе:

– Предполагалось, что лемур не может лгать. Тем не менее я всегда подозревал, что в тот день Сирам не рассказал мне всей правды.

Лемур наконец шевельнулся, словно эхо слов его хозяина прошло сквозь время; он открыл дверь и вошел в темную лачугу. Алькандр последовал за своим слугой. Арка набрала в легкие побольше воздуха и тоже направилась внутрь.

В хибаре царили смрад и темнота. Единственным источником света было отверстие в плоской каменной крыше, которое проделала буря. Тут присутствовали все запахи, какие только может произвести человеческое тело: смесь пота, мочи, кала и… крови. В единственной комнате почти отсутствовала обстановка: несколько очень простых предметов мебели и груда старых грязных простыней. Сирам стоял неподвижно, как подвешенная к потолку марионетка. Его хозяин остановился немного позади и ждал, что лемур будет делать дальше.

Существо приблизилось к куче простыней, присело на корточки и приподняло край ткани.

На Арку накатила тошнота.

Под запятнанными тряпками лежал труп женщины.

Большие карие глаза умершей смотрели в потолок, тонкие косы разметались вокруг головы, словно солнечные лучи. Простыня наполовину прикрывала ее торс, обтянутый туникой из грубой ткани. Руки покойницы были прижаты к округлившемуся животу, будто она пыталась сдержать исходившую из него боль. Нижняя часть ее живота скрывалась под залитой кровью простыней.

Лицо наклонившегося к умершей лемура осталось бесстрастным, однако по его щеке, освещенной бьющим из-под крыши лучом света, скатилась слеза. Он согнал со смуглой щеки мертвой женщины муху.

– Это моя мать.

Слова сорвались с губ Арки. Она стояла в двух шагах от трупа, взгляд ее был прикован к лицу Меланиппе, о которой она так часто слышала. В ее душе появилась пустота, которой раньше не было. Девочка внезапно пожалела, что выросла без матери, хотя никогда ее не знала.

– Она умерла из-за вас, – проговорила Арка. – Это вы ее убили.

Повелитель лемуров покачал головой:

– Нет, это ты ее убила.

Тут край простыни, прикрывающий ноги Меланиппе, пошевелился, послышался тихий писк. Сирам откинул вторую половину простыни. Между окровавленных бедер мертвой женщины шевелилось красное, морщинистое существо. Потревоженный лемуром младенец открыл огромный рот и заревел.

Ошеломленная Арка-из-настоящего наблюдала, как лемур берет Арку-из-прошлого на руки. Казалось невозможным, что живое существо может родиться в таком грязном месте. И все же это была она, этот горластый младенец, только-только появившийся на свет, но уже пинающийся, точно волчонок. Девочка смотрела на эту сцену, и у нее в ушах снова и снова звучали слова Алькандра: «Это ты ее убила».

Лицо Сирама оставалось все таким же ничего не выражающим, когда он зубами перекусил пуповину, тянущуюся от живота новорожденной к ее матери, и перевязал ее. Лемур выпрямился – из уголка его рта текла струйка крови – и точными, уверенными движениями разорвал простыню на несколько кусков поменьше. Он принялся пеленать истошно орущего ребенка в эти тряпки. Когда он закончил, Арка-из-прошлого перестала плакать. Ее лишенные ресниц глаза приоткрылись и поглядели на Сирама – а может, на паутину, затягивающую потолок, трудно сказать. Лемур оставался абсолютно спокойным. Он встал и направился к выходу, прошел мимо Алькандра и Арки-из-настоящего, но не заметил их.

Дойдя до двери, Сирам остановился и, обернувшись, посмотрел на безжизненное тело Меланиппе. Лежавшая на сгибе его локтя Арка-из-прошлого тоже поглядела на свою мать, и в ее памяти отпечаталось воспоминание, остававшееся скрытым около четырнадцати лет. Веки лемура задрожали. Потом он вышел из лачуги, и воспоминание изменилось.

Теперь они находились на горном склоне, на опушке соснового бора. Солнце опускалось за гребни гор, заливая золотыми брызгами камни и цветки алоэ. С другой стороны, в глубине долины, сосновый лес сменялся светлой эвкалиптовой рощей.

Сирам сидел на большом валуне, в нескольких шагах от Алькандра и Арки-из-настоящего. Он по-прежнему держал на руках Арку-из-прошлого и словно чего-то ждал. Дезориентированная резкой сменой обстановки, Арка-из-настоящего подпрыгнула, когда Алькандр заявил: