Роберт Асприн - МИФЫ. МИФОнебылицы [сборник litres]

И он взмахнул рукой.

От неожиданности я открыл рот.

От вершины, на которой мы стояли, и до ближайшей к нам горы протянулся подвесной мост. И знаете, из чего он был сделан? Из игральных карт! – начиная от высоких арок и кончая тросами, пролетами и пилонами, которые исчезали где-то между деревьев. Мы ахнули и уставились друг на друга.

– Ведь его только что здесь не было, – произнес я. Но Ааз уже смотрел не на меня, и даже не на мост. А на свой палец, словно тот перестал существовать, что, в принципе, соответствовало действительности.

– Нет, это невозможно. После всех этих долгих лет, – негромко произнес он и поднял голову, словно пытаясь обнаружить силовые линии. Я последовал его примеру.

Надо сказать, что здесь их было полным-полно. Полным-Полно с большой буквы. Они бежали под землей словно невидимые глазу подземные реки, протянулись по небу радугой. Они были повсюду. Чем бы ни было это измерение, в которое нас занесло, оно просто исходило магией. Ааз откинул голову назад и расхохотался. Тотчас откуда-то со щебетанием выпорхнула симпатичная желтая птичка. Он указал на нее пальцем, и в следующее мгновение огромная птица, размером с доброго дракона, рассыпалась басистой трелью. Вид у моего друга был растерянный.

Ко мне это не имело никакого отношения. За последние годы я привык думать, что только Гаркин, мой, ныне уже покойный, учитель магии, мог бы снять проклятие, которое лишило Ааза его чародейских способностей. Чего я не знал: что существует измерение, в котором законы магии – те, что мне известны, – не действуют. Похоже, я сильно ошибался.

Ааз бегом пустился к мосту.

– Эй, Скив, ты только взгляни! – крикнул он и тряхнул руками.

В следующее мгновение сверху начал падать чистый белый снег, который, не успев даже коснуться меня, превращался в легкий ароматный туман. По всему небу сверкали радуги. Начинали бить реки драгоценных камней, вдоль них вырастали золотые берега. Я споткнулся об одну такую золотую кочку и оказался посреди пруда рубинов.

– Ааз, погоди! – крикнул я, со всех ног устремляясь за ним вслед.

Глип бежал рядом, и все равно мы были не в состоянии догнать его. Как только Ааз поставил ногу на мост, тот начал уменьшаться в размерах, а вместе с ним и мой друг. Но Ааз был так взбудоражен, что ничего не замечал. Однажды, когда я его слушал вполуха, он рассказывал мне про сжимающийся мост. Судя по всему, это он и был. Мост начал уменьшаться в размерах прямо у меня на глазах.

– Ааз, вернись! – крикнул я.

Увы, бесполезно. Нам с Глипом ничего другого не оставалось, как прыгнуть за ним вслед. Я схватил дракона за ошейник и нырнул в пустоту.

Я задействовал каждую крупинку магии в моем теле и все равно не сумел запрыгнуть на мост. Не хватило совсем чуть-чуть. С конца моста отделилась карта – это был джокер. Прижав к ушам большие пальцы, мерзкий шут показывал мне язык до тех пор, пока мост не исчез совсем. Я даже не успел разозлиться на наглеца, потому что в это время падал.

– Глип! – взвыл мой дракон, с глухим звуком свалившись рядом со мной на крутой каменистый склон. – Глип!

– Ух-ввва-тттись за что-нибудь, – произнес я, заикаясь, пока мы с ним кубарем катились вниз по склону горы.

И куда только подевались все эти силовые линии? Будь они на месте, я без труда остановил бы наше падение с помощью магического разряда. Увы, мы с драконом продолжали катиться вниз – до тех пор, пока мой питомец, со свойственной ему изобретательностью, не обвился шеей за какой-то пень, а хвостом – за мою ногу. Спуск резко прекратился. Я повис вниз головой, причем голова моя упиралась в узкий карниз, с которого открывался вид на глубокую пропасть, в которую мы едва не угодили. Еще мгновение, и неизвестно, чем бы все кончилось. Переведя дыхание, я осторожно вскарабкался вверх по склону, чтобы похвалить моего дракона. Он тотчас высунул слюнявый язык и нежно провел им по моему лицу. Я тактично не стал отворачиваться. Думаю, Глип заслужил право лизать мне лицо, ведь он спас нас обоих.

Я огляделся по сторонам. Если и можно попасть в никуда, то именно туда я и угодил. Сквозь густой полог леса были видны лишь небольшие клочки неба. Наконец я отдышался. Сердце прекратило бешено колотиться в груди, и если еще секунду назад у меня промелькнула мысль: «Ну, все, кажется, нам всем конец!», то теперь я подумал: «Кажется, пронесло». Карниз, с которого я едва не свалился, оказался довольно широк, и по нему можно было ступать. Я понятия не имел, куда этот путь меня приведет, но дорога в неизвестность все равно куда лучше, чем бесцельное ожидание. Нужно было как можно скорее отыскать Ааза или хотя бы джокера, который увел у меня моего друга.

– Что, приятель, заблудился? – послышался рядом мужской голос.

Я подпрыгнул на месте и огляделся по сторонам, пытаясь понять, откуда прозвучал голос. И ничего не увидел, кроме кустарника и подлеска. Инстинктивно я набросил на себя и Глипа личины. Мои светлые волосы тотчас сделались черными как смоль, а обычно голубые невинные глаза превратились в зловещие раскосые щелочки. Глип же вырос в размерах до гигантского красного дракона, у которого из-под каждой чешуйки змеились язычки пламени.

– Нет! Я всего лишь пытаюсь сориентироваться.

Купа деревьев выпрямилась и развернулась на месте. От неожиданности я вытаращил глаза, потому что с другой стороны она имела человеческое обличье.

– Лично мне кажется, что вы заблудились, – произнес человек и вполне дружелюбно прищурился, глядя на меня. Он был одет в поношенную куртку и брюки. На голове меховая полосатая шапка, на ногах – сапоги того же материала. Кожа на лице у него была грубой и обветренной, напоминая древесную кору, из трещин в которой на меня смотрели маленькие темные глазки. Его волосы и брови напоминали лесную поросль, а лоб – скалу, за которую эта поросль цеплялась.

– Да, приятель, смотрю, ты мастак по части наваждений. Ты художник?

– Кто, я? – изумился я и вытаращил глаза. Интересно, как это он успел это заметить. – Да нет, я всего лишь чародей. Я… Великий Скив.

Человек протянул мне руку и больно сжал мне пальцы. Я кое-как высвободил их и на всякий случай пересчитал, дабы убедиться, что ни один из них не остался в его ладони.

– Рад познакомиться. Мое имя Ольшаник. Я обитаю в здешних лесах, можно сказать, в самой чащобе. А спросил я лишь потому, что наваждение – основной вид искусства в наших краях. А ты, дружище, как мне показалось, в этом деле мастер.

– И на том спасибо, – поблагодарил я без особого энтузиазма. Какой толк от наваждения, если оно тотчас бросается в глаза. Я не стал развивать тему. – Я прибегаю к нему лишь потому, что у меня не слишком внушительная внешность.

Ольшаник лишь помахал рукой.