Клиффорд Саймак - Братство талисмана [сборник litres]

– Вы хотите сказать, что они растут в определенном порядке, как в саду или парке?

– Вот именно. Они расставлены, как шашки на доске, на одинаковом, хотя и очень большом расстоянии друг от друга. Похоже, когда-то давно некто разбил здесь целый сад из гигантских деревьев.

Мы продолжали двигаться дальше.

Один день сменял другой. Мы отправлялись в путь на рассвете и останавливались на закате. Погода была все такой же теплой и сухой: ни дождя, ни ветерка. Судя по ландшафту, дожди в этих местах вообще шли чрезвычайно редко. Но рельеф время от времени менялся: бывало, мы несколько дней кряду карабкались вверх-вниз по иссохшим холмам, а потом довольно долго шли по местности, которая напоминала гигантское корыто. Как теперь выяснилось, лиловая дымка на горизонте точно была горной грядой, но она все никак не приближалась.

Наконец-то появились признаки жизни. По вершинам холмов бегали какие-то гогочущие и кулдыкающие твари, а когда мы пересекали пустоши, они с возбужденными криками уносились в овраги и ложбины. Изредка попадались странные существа, которых мы прозвали колобродами: эти всегда держались на приличном расстоянии, так что их можно было разглядеть лишь в бинокль. Они вроде бы передвигались не спеша, однако без труда покрывали в единицу времени довольно приличные расстояния, а все благодаря своим длиннющим, похожим на ходули конечностям. А по иссохшим равнинам рыскали животные размером с волка: эти перемещались с такой скоростью, что рассмотреть их хорошенько было просто нереально. Они напоминали смазанные пятна, которые быстро приближались и со свистом проносились мимо. Мы, соответственно, окрестили их свистунами. Уж не знаю, были ли эти существа хищниками, но нас они никогда не тревожили, как, впрочем, и кулдыкающие твари с колобродами.

Флора менялась вместе с характером местности. На равнинах росла странная курчавая трава; на бесплодных пустошах попадались низенькие перекрученные деревья, которые льнули к склонам холмов или кучковались в ложбинах и оврагах, – они более смахивали на пальмы, чем на сосны, хотя пальмами точно не были. Их невероятно крепкая и смолистая древесина отлично подходила для разведения костра, так что, если эти растения попадались нам на пути, мы всегда запасали впрок упавшие ветки.

И конечно, везде, куда ни посмотри, возвышались чуть ли не до самого неба уже знакомые нам гигантские деревья. Теперь мы знали, что они не выросли сами по себе, а были посажены в определенном порядке, образуя на поверхности планеты рисунок наподобие шахматной доски, и держали под наблюдением всю округу. Мы всегда обходили их за милю-полторы, да и тропинка была проложена так, чтобы путники к ним не приближались. Время от времени мы видели, как деревья палят своими стручками, но в нашу сторону они никогда не целились.

– Такое впечатление, – заметила Сара, – будто деревья выучили урок, усвоили, что может случиться, если они начнут в нас стрелять.

– Вот только ничего такого им больше не грозит, – напомнил я и в очередной раз мысленно отругал себя за то, что перед уходом с посадочного поля не вернулся в кабину управления и не забрал вторую лазерную винтовку, да и запчасти на случай ремонта прихватить тоже не помешало бы.

– Ну, об этом деревья точно знать не могут, – беспечно произнесла Сара.

Однако лично я не был уверен в этом на сто процентов.

Иногда, оглядывая местность в бинокль, мы видели, как стаи мелких крысоподобных существ выбегают из своих нор неподалеку от какого-нибудь дерева, судорожно собирают семена из стручков и быстро уносят их в тайные хранилища. Мы не пробовали разведать, что это за хранилища, предпочитая не рисковать лишний раз. Деревья решили оставить нас в покое, и мы с радостью отвечали им взаимностью.

Тропинка убегала вперед, порой она была еле различима на сухой земле, а порой становилась широкой и утоптанной, как будто на этих отрезках пути ею пользовались гораздо чаще, чем на других. И за все это время мы не повстречали ни единой живой души.

Однажды тропинка пересекла участок, который в прошлом явно был мощеной дорогой, но с тех времен осталось всего несколько каменных блоков. Некоторые блоки были расколоты, другие выворочены из земли, но, встав на перекрестке, можно было увидеть, что дорога эта уходит вдаль по идеально прямой линии.

Мы остановились, чтобы посовещаться, как быть. С одной стороны, дорога казалась более предпочтительным вариантом: в прошлом она наверняка соединяла какие-то важные пункты, а вот тропинка вилась туда-сюда без всякой системы. Но с другой стороны, тропинка хранила следы передвижения путников, тогда как дорога оставалась видна только потому, что время пока еще не успело полностью стереть ее с лица земли. Был и еще один немаловажный момент: тропинка, сколько ни петляла, упрямо вела на север, то есть туда, где мы рассчитывали найти кентавров, а дорога шла с востока на запад. К тому же тропинка явно была старше, в некоторых местах благодаря рельефу местности она сужалась, и сойти с нее не было возможности; так вот, на таких участках грунт был протоптан фута на три-четыре в глубину, из чего следовало, что путем этим пользовались испокон веку.

В конце концов, опираясь отчасти на логику, а отчасти на интуицию, мы приняли решение и дальше идти по тропинке.

Когда-то эти места наверняка были обитаемыми. Вот только когда? Неизвестные существа построили город, проложили дорогу и посадили гигантские деревья. Но теперь город опустел, а дорога превратилась в руины. Что все это значит? На обустройство планеты была потрачена уйма времени и энергии. А потом те, кто это создал, исчезли, причем перед уходом они позаботились о том, чтобы у всех чужаков, прибывших сюда из разных концов Галактики, не было ни единого шанса вернуться обратно. Корабль, приземлившийся в иной точке загадочной планеты, наверняка легко мог бы улететь прочь. Однако весь фокус заключался в том, что экипажи звездолетов ориентировались на наводящий луч, который специально посылали далеко в космос из белого города. Но с какой целью это вообще делалось?

На холмах вдоль тропинки все еще попадались примитивные дома, сложенные из каменных плит. Мы тщательно их обследовали, однако без толку: не обнаружили там вообще ничего, даже старого ненужного хлама. Очевидно, здания использовали как место стоянки на день или два. Но мы всегда ночевали на открытой местности, поскольку строения эти хоть и были простенькими, но ощущения вызывали весьма неприятные.

В пути постепенно – сам собой, без каких-либо договоренностей – установился следующий порядок: Тук передвигался в основном верхом, он был слишком нескладный и неуклюжий, чтобы идти пешком по пересеченной местности; мы с Сарой ехали на лошадках по очереди; Ух подгонял табун и был нашим бессменным замыкающим. Мы с Туком не то чтобы стали лучше относиться друг к другу, но постепенно как-то притерлись. Монах продолжал прижимать к груди свою дурацкую куклу и с каждым днем все больше погружался в себя. После ужина он садился чуть в сторонке, ни с кем не разговаривал и вообще как будто ничего вокруг не замечал.