Девин Мэдсон - Мы оседлаем бурю [litres]

– Мне придется убить тебя, если не бросишь, – тихо сказал Сетт. – Нужно сохранять мир. Они должны считать нас слабыми. Брось меч.

Мои окостеневшие пальцы разомкнулись, и меч воткнулся в грязь, едва не попав солдату по пальцу.

– Теперь уходи.

Я повернулся. И хотя я не видел лица солдата, но чувствовал на себе тяжесть его насмешливого взгляда. Позади меня со звоном упали на землю кандалы Дишивы. Я ждал шума борьбы и смерти солдата, но услышал лишь шаги и голоса, когда она и следующие за ней освободились.

Когда расковали остальных Клинков, ко мне подошел Йитти.

– Всех нужно проверить, – сказал он. – Даже те, кто выглядит неплохо, могут нуждаться в помощи.

– Скажи, что нужно, и я позабочусь об этом, – ответил я.

– Нужна моя сумка, если она где-то здесь. Если нет, то припасы. Вода, еда. Другие целители, которые могли бы помочь. Я устроюсь у огня на случай, если придется использовать железо. Его тебе тоже хорошо бы найти.

Он не приветствовал меня, не называл капитаном, и, хотя капитан Таллас советовал обращать внимание именно на такие знаки, сейчас я слишком устал. По правде говоря, я даже был рад некоторое время ничего не делать, только служить, чтобы искупить свою вину, и поэтому поспешил на поиски того, что попросил Йитти.

Я никогда раньше не видел столько разных гуртов в одном месте. Некоторые левантийцы перестали подкрашивать клейма, и их стало почти невозможно различить, но на других отчетливо виднелись конь и луна Торинов, конь с клинком Яровенов, прыгающая рыба Шетов и дерево гурта Окча. Я заметил множество других, некоторых я даже не знал, но время для расспросов еще будет, когда мы позаботимся о раненых. По правде говоря, сейчас мне требовался только один ответ, и дать его должен был Гидеон.

Я нашел двух целителей гурта Намалака, занятых лечением своих раненых у небольшого ручья. Одна целительница вызвалась пойти на поиски припасов вместе со мной.

– Я могу сказать тебе, куда идти, но если ты новенький, то ничего не поймешь, – сказала она, вставая и отряхивая штаны. – Мы все равно здесь только ждем, мало что еще можно сделать.

Второй целитель, поморщившись, согласился, сказав, что справится один.

– Я Мемат э’Намалака, целительница Вторых Клинков Намалака, – сказала она, ведя меня сквозь лабиринт шатров, костров и болтающих левантийцев. – Ты только что прибыл?

– Да. А ты давно здесь?

– Может, полсезона. – Ее густые темные брови сдвинулись от напряжения, пока она пыталась посчитать. – Не так давно, в отличие от большинства. Гуртовщик Гидеон здесь уже больше цикла.

– Гуртовщик?

– Гидеон э’Торин. Странно иметь гуртовщика не из рода Намалака, но он говорит по-чилтейски и добывает для нас еду и припасы, так что титул для него вполне подходит. Он уехал на задание несколько дней назад, но скоро вернется, и ты с ним познакомишься. – Я не придумал ответа, и она с бодрой улыбкой продолжила: – А ты из какого гурта?

– Торин.

Она прищурилась от внезапного подозрения. С поля, где шла игра в хойю, донеслось улюлюканье.

– Торин? Значит, ты из Вторых Клинков?

– Да, я капитан Рах э’Торин.

– Тогда ты его уже знаешь! Какой приятный сюрприз будет, когда он вернется. – Я так и не смог найти подходящий ответ и молчал, пока она не остановилась у большого шатра. – Вот мы и пришли. Тебе помочь отнести все назад?

Все так же улыбаясь, Мемат проводила меня к главному костру, где Йитти уже занимался Фесселем. Возглавляя нашу колонну, седельный мальчишка принял на себя бо́льшую часть ударов, и лицо его было покрыто синяками. Сестры-близнецы Хими и Истет, с порезами на руках, сидели с ним рядом, а Гем лежал на земле, обхватив себя руками вместо одеяла.

– Йитти, это Мемат, целительница из гурта Намалака, – сказал я, бросив у костра мешочки с травами и бинты, а Мемат положила на землю железо для прижигания, пару деревянных мисок и большую флягу.

Гем застонал. Его лицо раскраснелось, он весь дрожал.

– Чем я могу помочь?

Йитти протянул мне миску.

– Воды, – сказал он, и я, не задавая вопросов, ушел.

Я был рад находиться в движении. Йитти загружал меня работой бо́льшую часть дня, я промывал раны, раскалял железо, приносил припасы. К нам подходили другие целители, предлагая помощь, а заместитель капитана Охтов проводил моих Клинков к свободным шатрам. Я не чувствовал себя настолько по-домашнему с тех пор, как нас изгнали, и понял, что в равной степени ненавижу это ощущение и радуюсь ему. Ненавижу из-за обстоятельств, в которых мы оказались, и радуюсь, поскольку все, что сотворили с нами чилтейцы, не сломило наш дух.

Когда я наконец сделал все, что мог, то взял немного еды и ушел подальше от костра, к забору, в поисках умиротворения. Вместо этого я обнаружил Кишаву, одиноко сидевшую в темноте. Молча. Недвижно. В ее руках не было еды.

Я протянул ей свою.

– Ты наверняка проголодалась.

– Да, но не буду есть, пока горюю.

Из-за Оруна? Ее лошади? Ее свободы? Возможно, всего этого вместе, но это было не важно, горе есть горе, из-за чего бы оно ни случилось.

– Я хочу побыть одна.

– Тогда пусть Нассус пребудет с тобой.

Кишава просто кивнула, и я ушел. Меня захлестнула волна стыда, стыда за то, как благодарен я был, что она не добавила свою ношу к моей.

– Был ли когда-нибудь другой капитан, так плохо заботившийся о своих Клинках? – сказал я в темноту.

К счастью, она не ответила. Я рухнул на траву.

– Капитан?

С уколом раздражения я увидел подходящего Джуту.

– Джута. – Я заставил себя улыбнуться. – Ты был у Йитти?

– Да, капитан, только что. Он говорит, молодость сослужила мне хорошую службу и скоро я буду силен, как раньше.

Я лишь горько усмехнулся. Если бы только Йитти мог вынести такой вердикт и остальным. Я видел слишком много избитых и наблюдал, как они харкают кровью. Если повезет, мы сожжем здесь только пятерых, но ради чего? Смерть в бою хотя бы что-то значит. А здесь она была бессмысленной.

Джута сел со мной рядом.

– Один из Первых Клинков Кара сказал, что его заклеймили здесь. А мне скоро шестнадцать.

– А, и ты хочешь, чтобы и тебя заклеймили. Боишься, что умрешь и боги не заметят твою жертву?

Глаза мальчишки округлились.

– Нет, конечно, – сказал я. – Ты молод, а значит, неуязвим. Ты хочешь быть заклеймен ради славы. – Несмотря на все, что мы пережили, жизнь продолжалась. – Что ж, пусть мы и далеко от дома, но традиции надо соблюдать. Если наши рабовладельцы не выбросили клеймо, не вижу причин тебе отказывать. Но только после того, как все поправятся.

Или умрут.

– Спасибо, капитан, – сказал Джута, но не ушел. – Ты… думаешь, мы должны были драться?

Я задавал себе тот же вопрос, не находя ответа, но удивился, услышав его от Джуты. Я бы ни за что не решился спросить такое у своего капитана, когда был седельным мальчишкой. Похоже, он это понял, но прежде чем Джута успел смущенно отойти, я ответил: