Игорь Журавлёв - Фантазм

– То есть, вы хотите сказать, – медленно начал Бортников, – что у нас есть теоретическая возможность попасть в те параллельные миры, которые отстают от нашего, как вы выразились, по умозрительной "шкале времени"?

– Вот что значит аналитический ум профессионального разведчика! – улыбнулся Соколов. – Все верно, Александр Васильевич, с одним уточнением. Не вы сами, а матрицы вашего сознания, которые теоретически возможно подселить практически в любого человека параллельного мира. Не обязательно в вас самих, поскольку вы сами там можете ещё даже не родиться или быть пока в совсем нежном возрасте.

Егор замолчал, словно давая возможность обдумать сказанное, и это молчание затянулось. Лавров, Путин и Бортников обдумывали и переваривали услышанное. Наконец, когда Егор уже почти допил бутылку "Байкала", Путин остановил свой взгляд на Соколове и произнес:

– Хорошо. Будем считать, что теорию мы в общих чертах усвоили. Непонятно пока, что из этого следует. Вы хотите что-то предложить?

Егор глубоко вздохнул и кивнул:

– Да. Недавно я, скажем так, нашёл полностью идентичный нашему миру параллельный мир, но отстающий от нас на 42 года.

– 1945-й? – быстро подсчитал Путин.

– Именно, сейчас там февраль 1945-го. И мы можем внедрить туда матрицы вашего сознания. Собственно, именно это я и хотел вам предложить, – очень серьезно ответил старший лейтенант.

И вновь все замолчали, обдумывая предложение. Наконец, общий вопрос озвучил Бортников:

– А зачем нам это надо, Егор Николаевич? Ведь это никак не скажется на истории нашего мира, так?

– Так, – кивнул Соколов, – но…

Он замялся, поерзал в кресле и выпалил совсем по-мальчишески:

– Неужели вам не интересно? Я обещаю изыскать возможность следить за развитием событий в том мире. Да, мы не сможем на них влиять, но какова интрига, а? И какой опыт, какой теоретический материал! К тому же, всё это никак не коснется вас здешних. Вы спокойно можете работать и строить государство в этой реальности. Неужели у вас нет ни капли авантюризма, ведь менять историю – что может быть интереснее? Кому, как не вам, политикам, понимать это? И самое главное…

Последнюю фразу Егор произнес уже другим, совершенно серьезным голосом и замолчав на минуту, внимательно посмотрел на каждого и продолжил:

– Там не "тоже люди", а те же люди, что и здесь. Те же самые. Там ваши родители и там, родившись, тоже будете жить вы. Те же самые вы, что и здесь или в реальности, о которой вы помните как о собственном будущем. А ведь, если подходить к вопросу строго, это не ваше будущее. А с другой стороны, оно именно ваше, поскольку там тоже вы. Не "такие же, как вы", а именно вы. И сейчас вам предоставляется возможность сделать жизнь ваших родителей и вас самих, как и всех остальных людей в том мире лучше, спокойней, богаче, наконец! Всех людей богаче, а не только некоторых.

Здесь Егор вновь замолчал и посмотрел в глаза Путину так, что у того по спине потекла капля пота и ладони стали мокрыми. Но Соколов уже говорил дальше:

– А так же наказать тех, кто творил нашим людям зло, что здесь, что там – это одни и те же люди. Разве этого мало?

Все надолго замолчали, глубоко задумавшись каждый о своем. Наконец, ВВП поднял голову и сказал:

– Думаю, друзья, такому аргументу мне просто нечего противопоставить. Если это и правда не будет мешать нашей жизни и работе здесь.

– Я лично "за"! – азартно крикнул Лавров, привставая на кресле. – Мне предложение нравится, тем более что можно будет за всем наблюдать. А там, глядишь. Егор Николаевич, изыщет возможность и самим поучаствовать, а, Егор Николаевич?

– Нет ничего невозможного для творца реальностей, – загадочно произнес Соколов, – ибо он сам решает, что возможно в его сне, а что нет.

Все удивленно уставились на капитана, но в его словах опять промелькнуло что-то такое, что и в этот раз никто не решился переспросить. И молчание затянулось. Наконец, заговорил второй президент ЕАФ, обращаясь к своим соратникам:

– Мы с вами знаем Егора Николаевича, он никогда нас не подводил. Более того, по сути, мы все знаем, что он и есть главный архитектор всех перемен, что сейчас происходят в нашей стране…

– Извините, Владимир Владимирович, – перебил Соколов, хотя и увидел, как недовольно поморщился Путин (а кто любит, когда его перебивают?) – но это не совсем так или даже совсем не так. Главные архитекторы – это вы, я лишь даю толчок и предлагаю возможности. И без вас ничего бы не изменилось, поверьте. Вы – те самые люди, которые находятся на нужных местах и могут совершать то, что мне не под силу. И здесь и в том мире, которому, как мы знаем, ещё только предстоит выжить во многих трудностях.

Лицо Путина смягчилось и трое переглянулись – это были важные слова, очень нужные для них сейчас. Не столько льстящие самолюбию, сколько предлагающие осознать ответственность, лежащую на их плечах. И плечи у троих расправились.

– Хорошо, – мягко согласился Путин, – не буду спорить, хотя в этом вопросе и остаюсь при своём мнении. Однако хочу продолжить. Мы поверили Егору Николаевичу однажды и у нас всё получилось. Я думаю, что мы должны верить ему и в остальном. Если он считает для чего-то необходимым менять историю СССР в параллельном мире и ему требуется наша помощь, неужели мы откажемся ему помочь? Как вы считаете, друзья?

– Я уже своё мнение высказал, – подал голос Лавров, – я за любой кипишь, кроме голодовки!

И эта его шутка разрядила атмосферу. Все засмеялись, зашумели, задвигались. Бортников, улыбаясь, кивнул:

– Я с вами, ребята! Куда ж я без вас? У меня только один вопрос к Егору Николаевичу: как вы собираетесь, э-э-э, снимать наши матрицы?

– Не беспокойтесь, Александр Васильевич, я мог сделать это так, что вы даже не узнали бы об этом. Но во Вселенной есть правила, которые не могу нарушить даже я: требуется согласие реципиента.

– Это такой закон? – заинтересовался глава ФСБ.

– Да, – ответил Соколов, – называется "закон свободы воли".

Он видел, что Бортников ему не совсем поверил, но в этом не было ничего удивительного, ведь у него работа такая – не верить на слово никому.

Все как-то примолкли после слов капитана, и в наступившей тишине Путин предложил:

– Ну, что, раз все согласны, предлагаю обсудить детали. Вам слово, Егор Николаевич.

1978 год, СССР.

Егор долго не мог уснуть, ворочаясь с боку и на бок, вновь и вновь переживая события прошедшего вечера. Картинки этого вечера, одна за другой, всплывали перед его глазами, вызывая восторг и томление плоти. Ну, какой сон в таком состоянии, сами посудите?

Он думал о том, откуда взялась у него эта уверенность в себе, ведь он мог только мечтать о таком свидании? И как он только решился? Вот бы никогда о себе не подумал. Нет, конечно, как всякий подросток (да и не только подросток, конечно), в своих мечтах он именно таким себя и представлял, но мечты чаще всего так и остаются лишь мечтами. Реальность практически всегда очень далека от мечты. Но сегодня мечта и реальность совместились, разве только одно это не удивительно?