Игорь Журавлёв - Фантазм

– Это и есть ответ, – еще ниже склонил голову Падший. – Я ведь тоже ответственен за него, ведь изначально это я всё это затеял. Я прошу прощения, Учитель, но вынужден повторить то, что уже произнес: ему изначально это ничем не грозило. Там даже самой Кали не было, так – одна из её многочисленных инкарнаций. Небольшое напоминание для Соколова, что не один он самый умный и ему следует развиваться дальше, а не почивать на лаврах.

Лицо Падшего оставалось спокойным, но в глазах плескался ужас, что не ускользнуло от мимолетного взгляда Мессии.

– А ты у нас, значит, самый умный?

– Ты, знаешь, что это не так, Мудрейший.

– Ненавижу лесть, – тем же спокойным и даже чуточку безразличным голосом констатировал Машиах.

Падший предпочел промолчать.

Учитель задумался, продолжая вновь и вновь рассматривать картину сражения на песке, бесконечно повторяя её.

Прошла вечность. Впрочем, там, где они сейчас находились, вечность означает не какой-то большой промежуток времени, а отсутствие времени. Наконец, вновь раздался тихий голос:

– Ты думаешь, Люцифер, что твои мысли скрыты от меня?

– Нет, Учитель, я никогда так не думал.

– Один раз подумал, поэтому и стал Падшим, – изобразил подобие улыбки Учитель. – Потом подумал еще раз в той пустыне искушений. Помнишь?

Тот склонился еще ниже, хотя, казалось, ниже уже некуда, и что-то неразборчиво пробормотал.

– Впрочем, ты и сейчас так думаешь. Думаешь, думаешь, – хмыкнул Мессия и махнул рукой в сторону открывшего было рот Падшего, – не спорь со Мной, это глупо.

Падший закрыл рот и уткнулся головой в песок.

– Но в чем-то ты прав, хотя, конечно, и преследуешь свои собственные цели, а вовсе не заботишься о росте самопознания Егора. Просто это тебе сейчас выгодно, – Учитель внимательно посмотрел на Падшего, – и Я, конечно, знаю почему. Впрочем, это даже интересно.

– Пока Ты его охраняешь от всего, Учитель, он не поумнеет, – решился все же открыть рот Люцифер.

– Хорошо, – Мессия слегка хлопнул по песку ладонью, и живая картина исчезла, как будто ее никогда и не было в этой бескрайней желтизне. – Посмотрим, что из всего этого получится. Иди.

Падший встал, потом вновь поклонился до самой до земли, скрывая довольную ухмылку, промелькнувшую на его лице, и исчез.

– Почему они всегда думают, что смогут меня обмануть? – удивленно произнес Мессия. – Почему ничто не научает их тому, что все их замыслы для меня как день вчерашний, когда он прошел?

Он пожал плечами и добавил:

– Впрочем, это тоже не секрет для Меня.

И с последними Его словами исчез мир.

1978 год, СССР.

Один из вопросов, который во все века волновал философов, теологов, а потом и психологов, социологов и даже экономистов – это вопрос о счастье. Что такое счастье? О феномене счастья написаны книги, ему даны длинные и невразумительные формулировки, но оно так и остается загадкой, волнующей умы. Все методики счастья на поверку оказываются методиками либо по достижению успеха в жизни или в бизнесе, либо по релаксации, либо просто банальным выкачиванием денег из доверчивого населения. Люди хотят быть счастливыми, поэтому шарлатаны в этой области всегда были и будут востребованы. Счастье – это чувство и ему нельзя научить, его либо испытываешь, либо нет. И далеко не факт, что достигнув своей цели, своей мечты, к которой ты стремился всю жизнь, ты испытаешь чувство счастья. Скорее всего, нет. Максимум – чувство удовлетворения, гордость, но, может случиться, что и разочарование. Ибо мечта хороша лишь своей недоступностью, удаленностью. А воплотившаяся мечта мгновенно становится обыденностью. Да и присмотревшись к ней поближе, не исключено, что ты задашь сам себе вопрос: "неужели это и есть то, к чему я так долго стремился?"

Счастье – это самый большой миф человечества. С точки зрения химии – всего лишь переброс сигнала между двумя нейронами через синапс, совершаемый несколькими нейромедиаторами, имя которым – дофамины, серотонины и эндорфины. К сожалению, и это не счастье, это всего лишь эмоция, то есть реакция на счастье. А потому, как бы ни пыжились химики и другие ученые, они не в состоянии описать счастье. Максимум – процесс получения эмоций.

Но если бы сейчас Егора спросили, что такое счастье, он бы ответил без малейших раздумий – "это Ольга", а всех, пытающихся узнать подробности, послал бы подальше. Конечно, он не имел в виду, что вот эта конкретная девушка по имени Ольга является материальным воплощением счастья в мире. Он даже не думал таким образом. Но, когда он видел ее, слышал ее чуть хрипловатый голос, смотрел в глаза и держал за руку, он был полностью и абсолютно счастлив. И если бы Мефистофель, сотворенный калининградским гением Гёте, вдруг случайно проходил мимо и ненароком предложил Егору остановить это мгновенье, ибо ничего более прекрасного в его жизни уже не будет, Егор не стал бы терзаться сомнениями, подобно литературным страдальцам, а просто бы прошептал: "Остановись мгновенье!". При этом, даже не задумываясь о последствиях, просто констатируя самый очевидный в мире факт: данное мгновение прекрасно и он хочет, чтобы оно длилось вечно. А как показала вся дальнейшая жизнь, лучше этого в ней так ничего и не случилось. Было много всего разного: как грустного, так и радостного. Была боль и разлука, были встречи и расставания, была смерть близких и радость рождения самого родного по плоти человека. Была любови, были волнующие чувства и пропасть падения, было всё. Но такого счастья не было больше никогда.

Часто случалось такое, что когда Ольга что-то рассказывала ему, он в какой-то момент переставал слышать слова, сливающиеся в его голове в одну чарующую мелодию, по волнам которой он плыл и плыл и плыл, периодически кивая и соглашаясь, если ощущал намек на вопрос с ее стороны. И, в конце концов, Ольга не выдерживала и обижалась, потому что ей казалось, что он ее не слушает, думая о чем-то своем. Что, конечно, было совсем не так. Он не просто слушал её, он вообще только её и слушал. Не слова, которые она говорила, а её саму – всю, целиком. А кивал и соглашался лишь потому, что он и правда здесь и сейчас был с ней во всем согласен. Влюбленный идиот, скажут многие. Что ж, возможно, так оно и есть, но влюбленному идиоту нет дела до завистливых комментаторов.

Как-то Ольга, решив показать свой женский противоречивый нрав, взяла и запретила ему с ней соглашаться. Егор даже не подумал возражать – приказ есть приказ! И с тех пор он не соглашался ни с чем из того, что она говорила, предлагала, констатировала. Ей стало интересно, и какое-то время она развлекалась, задавая ему каверзные вопросы, типа:

– Тебя зовут Егор?

– Нет, – послушно отрицал он.