Максим Дынин - Между львом и лилией

В Монокаси я и отправился после неудавшегося визита к родителям, надеясь примкнуть к каким-нибудь трейдерам либо трапперам; я понял, что в одиночку этим лучше не заниматься. За зиму, мои деньги практически кончились, пришлось подрабатывать у местных немцев при рубке леса, а вы знаете, какие они скупые, еле на жизнь хватало… Там я и познакомился с Честером. И когда пришел Скрэнтон, он развесил объявления о том, что ему нужны люди; нас он выбрал из двух десятков желающих, меня – за то, что я умею врачевать, а почему Честера, не знаю.

А с молодым Оделлом я сдружился сразу; учил его индейским языкам (он страшно удивился, узнав, что «индейского» языка нет, и что сасквеханнокский от ленапе отличается сильнее, чем древнегреческий от английского), а также языку жестов, с помощью которого общаются индейцы разных племен. Я рассказывал про нравы и повадки разных племен, про природу и географию. Да и про врачебное дело мы с ним потолковали – он знал его лучше меня, все-таки я недоучка. Зато я смог показать ему растения, которыми лечатся индейцы, и рассказал, как именно они их употребляют. И вот сейчас я слушал, как Хейз рассказывал ему, почему индейцев нужно перебить. Во мне все кипело, но что я мог поделать? Одно слово против начальства, и мне еще повезло бы, если бы меня не нашли с дыркой в голове в каком-нибудь овраге…

Через полтора часа, мы развязали Оделла, поели, и решили вздремнуть по очереди. Мы с Адамсом легли первыми; помню еще, как я сквозь дрему услышал выстрелы, а минут, наверное, через двадцать меня вдруг начали трясти за плечо, и голос Хейза прервал мой сон:

– Эй, Вильсон, просыпайся! Оделл сбежал!!

12 июня 1755 года. Долина реки Джуниатты.

Майор Сергей Наумов, позывной «Хазар».

Сергей расположился в кустах, метрах в двадцати от тропы, по которой должны были пройти англичане. Индеец довёл их до нужного места, объяснил наскоро особенности рельефа, и был отправлен Хасимом обратно в лагерь. Участок для засады был выбран там, где тропа делала небольшой поворот, что и позволяло поставить Г-образную засаду. Сергей со своей подгруппой расположился метрах в пятидесяти от ядра Хасима. Между офицерами подгруппы было по 5–7 метров расстояния, что позволяло маневрировать во время боя. Медленно тянулись минуты и Сергей поневоле возвращался мыслями к молодой жене и маленькой дочке. Как они там? Семья осталась в Рязани, он так и не успел перевезти их к себе. Ничего, в крайнем случае, родители заберут их к себе, в Казань.

Внезапно справа раздалось тихое «Чи-Чи» от Апача, который сидел крайним правофланговым в его подгруппе. Хазар сквозь просветы в зелени нашёл Апача, тот начал жестами передать информацию: «Наблюдаю противника. Направление 11 часов. 7 человек». Сергей немного приподнялся, пытаясь рассмотреть двигавшихся людей. Вроде как их должно было быть около десяти, хотя количество сообщали ориентировочно, так что не догма. Мимо него, крадучись, проследовала семерка людей, одетая в костюмы из выделанной оленьей кожи, на некоторых были бобровые или енотовые шапки. На ногах мокасины, в руках ружья. У некоторых за поясом томагавки и у всех ножи. Двигались и вели себя в лесу они достаточно профессионально. Сергей моментально оценил их уровень. Недооценка противника ведёт к скорой встрече со всевышним. Однако Хазара и его подгруппу люди не заметили и не учуяли. Британские камуфляжи прекрасно работали в лесу, да и опыта у группы было на три роты таких охотников. Ведь и Сергей, и все остальные несколько лет охотились в лесу не на дичь, а на себе подобных, и делали это весьма хорошо. Пропустив охотников мимо себя, ещё раз пересчитав их и убедившись, что сзади них никого больше нет, он дал два длинных тоновых сигнала тангентой радиостанции и получил один длинный тоновый сигнал в ответ. Значит, его инфа принята. Через какое-то время в гарнитуре радиостанции раздался приглушённый голос Хасима:

– Триста!

Сергей знал, что по этой команде офицеры приникли к окулярам своих коллиматорных прицелов и разобрали цели.

– Тридцать!

Пальцы офицеров выбирают свободный ход спускового крючка, одновременно с глубоким вдохом-выдохом, насыщающим мозг кислородом и придающим ему гиперактивность.

– Три!

На полувыдохе одновременный спуск и характерное шипение пуль при вылете из автоматов, снабжённых пэбээсами.

– Дробь огонь! Наблюдать.

– Хазар-Самуму!

– На приеме!

– Семь! Как принял меня?

– Принял тебя! Подтверждаю, семь!

Значит, никто из охотников не ушёл.

– Урал-Самуму!

– Урал-да!

– Подгруппе – досмотр и контроль! Остальным – прикрывать.

Потянулись очередные минуты ожидания… минут через пятнадцать-двадцать в гарнитуре прозвучало:

– Внимание группе! Сбор в основной точке. Как приняли меня?

– Удав – да!

– Урал принял!

– Хазар – да! – ответил Сергей и дал своей подгруппе команду сворачиваться и уходить. Основной точкой была обозначена индейская деревня, из которой они пришли.

На опушке леса группа собралась вместе и построилась в походный порядок. В центре ядра Урала находился один из охотников, с кляпом во рту, с руками, стянутыми за спиной, и в окровавленной куртке. Его под руки тащили Казак и Мастер. Группа скорым шагом направилась в деревню…

12 июня 1755 года. Где-то в лесах долины Джуниатты.

Джонатан Оделл, хирург при отряде генерала Эдуарда Брэддока.

Сегодняшний день был одним из самых черных во всей моей жизни. Люди, к которым я успел проникнуться уважением, оказались не более чем жестокими убийцами несчастных людей, кому всего лишь не повезло родиться с красной кожей вместо белой. Меня поразило, с какой радостью на лице мои недавние товарищи шли на убийство; да и на лицах троих из тех, кто остался со мной, было лишь сожаление, что им не доведется поучаствовать в кровавой вакханалии. Вот разве что Томас Вильсон, с которым я успел сдружиться за эту неделю, не выказывал никакого восторга.

В экспедицию я попал, когда к моим родителям приехал дальний родственник моей матери, генерал Эдуард Брэддок. Узнав, что я только что отучился на хирурга, он неожиданно предложил:

– Том (так как он был родственником, он меня называл по имени), а не хотел бы ты прогуляться с нами за Аппалачи? Наш главный хирург сильно заболел, и не сможет отправиться с нами.

Я сначала попытался осторожно отказаться, но, подумав, что я увижу новые земли и людей, их населяющих, дал ему себя уговорить, тем более, что деньги он мне предложил весьма неплохие. Но довольно быстро я понял, что мои таланты понадобятся еще нескоро; по моей просьбе, дядя Эдуард поручил меня Эбенезеру Скрэнтону и его людям. Сам Скрэнтон показался мне настоящим “горным человеком” – очень хорошо знал местную природу, умел ориентироваться на местности, да и когда один из его людей вывихнул ногу, а я ее сразу вправил, мне наконец-то стало интересно.