Максим Дынин - Между львом и лилией

Мага скрипнул зубами. Вечер переставал быть томным. Наконец они сблизились с опушкой, и Ирокез увидел первые трупы врагов. Солдаты, одетые в зелёную форму, в которой причудливо сочетались европейские и индейские элементы одежды. Группа втянулась в лес. Враги думают, что они играют на своём поле, но они заблуждаются. Группа столько избороздила зеленок на Северном Кавказе, что в лесу чувствовала себя как дома.

А дальше Мага перестал думать, потому что закипел бой…

Тогда же и там же.

Капитан 3 ранга Леонид Зинченков, позывной «Удав».

Леня выстрелил из подствольника и злорадно оскалился, услышав стоны и проклятия на английском языке. ВОГ пришёл в ствол дерева, под которым, за кустарником, пряталось несколько супостатов, и, взорвавшись, осыпал их осколками. Удав вместе с Салаватом, который тяжело передвигался после того, как ему в плитник пришла пуля, обошёл англичан сбоку и, прикрываясь деревом, произвёл несколько выстрелов в лимонников, два из которых лежало на земле, а один склонился над ними, пытаясь оказать им помощь. Салават держал сектор, пока Леня походил к ним, чтобы законтролить.

Он подозвал Наиля, и они парой двинулись вперёд. Где-то справа, в 7-10 метрах двигались Якут и Ромео.

Внезапно справа послышался шум какой-то возни. Удав тихим свистом привлёк внимание Ромео и знаками показал ему «двигаемся вправо». Выйдя на полянку, они стали свидетелями рукопашной, которую вели подгруппы Хаса и Сергея с англичанами. Леня глазами выхватывал фрагменты разворачивающейся картины. Один из противников сидел спиной к нему на ком-то из офицеров и то ли душил его, то ли пытался достать ножом. Другой англичанин, огромный и здоровый, подобравшись со спины к Хасу, схватил его за шкирку и, как котёнка, забросил в кусты, затем достал нож и прыгнул следом. Зато Корсар как раз поднимался с распростертого под ним лимонника…

Леонид показал Динго и Салавату, чтобы держали сектора, а сам, кивнув Ромео, направился с ним в гущу схватки. Быстрым шагом подошёл к лимоннику, который был к нему спиной, левой рукой ухватил его за подбородок, натягивая голову на себя, а правой несколько раз запустил нож под левую лопатку, стараясь достать до сердца. Затем отшвырнул труп англичанина в сторону и помог подняться с земли Апачу, который никак не мог отдышаться. У того рукав и лицо были в крови. Удав обернулся, но на поляне все уже было кончено. Леонид тревожно осматривал бродивших среди трупов офицеров, не находя Хаса, когда тот, тяжело дыша, выбрался из кустов, обтер нож пучком сорванной травы, и убрал его в ножны.

– Все? – спросил Леня, кивая за спину Хасу.

– Да. Здоровый урод попался, и, что характерно, ни хрена не жир в нем был.

– И как?

– Да как… на слона же не обучали… пришлось тупо убить.

Леня улыбнулся уголком рта. Если командир шутит – значит все нормально.

– Выводи группу. Закончились товарищи англичане…

Тогда же и там же.

Капитан 3 ранга Хасим Хасханов, позывной «Самум».

Это был разгром. По-другому Хас затруднился бы назвать то, что учинили с ними англичане. Из французского эскорта уцелела едва ли половина. Кавалеристы были истреблены почти полностью. Больше повезло морпехам, которые имели возможность прятаться и маневрировать. В группе так или иначе были ранены все. Слава Богу, что обошлось без тяжелых. Мажору пуля вырвала кусок мяса с предплечья, Салавату пуля вошла в плитник, спас кевлар, который она не пробила. Но что с рёбрами, Дарт сказать затруднялся. Дышал Наиль тяжело. Малышу пуля вошла в мякоть бёдра, и он хромал. Все остальные имели порезы, рассечения, и различные гематомы.

Как в этом хаосе уцелел губернатор, умудрившись вообще практически не пострадать, Хас обьяснить не мог. Видать, под счастливой звездой родился де Миннвиль.

На поляне было выложено тридцать четыре трупа в обмундировании зелёного цвета. Самум и некоторые офицеры с любопытством их разглядывали.

Убитые были обмундированы в штаны и камзолы зелёного цвета, сверху камзолов зелёные же кафтаны. На ногах гетры зелёного цвета, индейского типа, напоминающие чем-то ковбойские чепсы. Из головных уборов – либо береты, как у ирландских легких стрелков, такие Хас помнил по полюбившемуся ему сериалу «Приключения королевского стрелка Шарпа», либо маленькие шапочки, чем-то напоминавшие гренадёрки. Все были крепкого телосложения, из оружия: укороченные пенсильванские винтовки, ножи, штыки, у некоторых – тесаки и томагавки. Больше всего они были похожи на британских легких стрелков, но с индейским уклоном.

«Может, они и были легкими стрелками. Или какими-нибудь рейнджерами. Тогда любое подразделение, которое занималось рейдами и разведкой, называлось рейнджерами», подумал Хас. Но крови англичане им попили изрядно. У Самума даже язык не поворачивался назвать это победой. «Еще одно такое подразделение по дороге – и к Квебеку от нас приедут рожки да ножки». Впрочем, с невеселыми мыслями пора было заканчивать и думать, как добираться дальше, имея на руках столько раненых.

Кузьма Новиков, он же Ононтио.

Да, с какими только людьми мне приходилось встречаться, когда служил я у царевны Лизаветы. Помню, как-то раз отправили меня с санным обозом в Москву. Дело было ближе к Великому Посту, и управляющий всеми делами царевны решил отправить в Первопрестольную на продажу товар, купленный у иностранных купцов в Санкт-Петербурге. Ну и я поехал, чтобы людей посмотреть и себя показать.

Торговля в Москве шла бойко, товар мы свой продали быстро и выгодно. Управляющий пересчитал выручку, и сказал, что можно на московских базарах кое-что подкупить для двора царевны. Дал он нам, тем, кто в обозе ехал, по пятиалтынному, и отпустил погулять по Первопрестольной, купить что-нибудь на память о поездке в Москву. Правда, он предупредил нас, что в Москве полно людей лихих, и если зазеваешься, то быстро без денег останешься.

– Вы денежку суньте за щеку, за языком придерживайте, – наставлял он нас. – Хотя, если будете рот раззявя ходить, то и оттуда у вас ее утащат вместе с зубами.

Подумал я, подумал, да и решил, чтобы судьбу не испытывать, пойти в кабак, да и пропить этот пятиалтынный. А деньги, которые я выручил от продажи сделанных мною замков и запоров, я отдал управляющему – пусть они у него хранятся – целее будут.

Вот там, в кабаке, в Китай-городе, я и познакомился с человеком прелюбопытным. Звали его Михайлом, и был он родом откуда-то из-под Архангельска. Он был, пожалуй, мне ровесник, да и телом был схож со мной – высокий, крепкий, в кости широкий.

Слово за слово, разговорился я с ним. Он, как оказалось, учился в Славяно-греко-латинской академии, которая располагалась тут же, в Китай-городе. Михайло изучал риторику – умение красиво, умно и правильно говорить. Но, как я понял, хотел он совсем другое – понять, что из чего происходит, и каковы законы природы, которые управляют миром.