Максим Дынин - Голод и тьма

– А зачем такой счет? Удобнее, что ли, складывать да вычитать?

– И умножать, и делить. Научить тебя, Дмитрий Иванович?

– Научи. Только потом. Сейчас мне потребно будет твою книжицу прочесть, дабы уразуметь, кто уже предатель, а кто может им стать. Спаси тебя Господи, княже, за твою науку!

Я распрощался с ним и на негнущихся ногах спустился с Красного крыльца. Тот же служитель, что приехал за мной, не задавая мне ни единого вопроса, отвез меня на Никольскую, где меня чуть не задушили до смерти в своих объятиях наши ребята. Изрядно помятый, я спросил:

– А у вас как?

– Земля та – пустырь, сгорело там все, когда Девлет-Гирей приходил, и так и не восстановилось. Мы думаем построить там кирпичную школу и деревянные общежития, а также спортзал. Пусть не только учатся, но и упражняются. Ведь в здоровом теле – здоровый дух. Ребята как раз над планами работают. Ты хоть поел?

– Поел, вместе с Борисом и его дядей. Главным местным гебистом, ежели что.

– Ну, ты даешь! И что?

– Вроде пока нормально. А вот что будет дальше…

– Как говорится, если не можешь ничего изменить, не парься.

– И то правда, – вымученно улыбнулся я. – А что, кстати, с рацией?

– Завтра рано утром закончим и свяжемся с нашими. А потом в Измайлово?

– Именно.

Рано утром мы связались наконец с Николаевом. Наш караван, как мне сообщил Саша Ахтырцев, уже находился в Новгороде. Увы, там он и застрял. Монахи отказались принимать картофель без благословения патриарха.

Обсудив этот вопрос, мы решили чуть подождать – один день не спасет русскую демократию, а гонец от Патриарха должен был прибыть сегодня в течение дня. По крайней мере, так меня уверял иеромонах Кирилл, которого в наше распоряжение для подобных вопросов выделил Патриарх. Но уверенности в этом, понятно, не было – связь в наше новое время весьма затруднена, да и никогда не знаешь, что тебя подкарауливает по дороге, даже если, как в этом случае, гонец путешествует с нехилой стражей.

А мы отправились в Измайлово. Ринат, выросший в Москве – его предки, как он с гордостью рассказывал, были там дворниками аж в девятнадцатом веке – сказал, что на метро туда ехать полчаса, не больше. Увы, метро еще не построили, так что пришлось отправляться верхом – не самое моё любимое занятие, скажу сразу. Нашим гидом стал подьячий Земского приказа Иван Усанин, которого дьяк Волынский выделил нам на некоторое время. Услышав имя и фамилию подьячего, я несколько напрягся, но он, по рассказам моих ребят, оказался весьма полезным молодым человеком.

На мой вопрос, как далеко нам придется ехать, «Ивашка», как он сам себя называл при разговорах со мной, клятвенно заверил, что всего верст пятнадцать, не больше, и ехать туда чуть больше часа. Вспомнив, что час для русских этого времени – одна двенадцатая светлого времени суток, сиречь не менее полутора наших часов, а «немного более», вероятно, будет не менее двух. Так и оказалось. Из Китай-Города мы выехали через Троицкие ворота, повернули на юго-восток к Яузе, выехали через Яузские ворота Белого Города, пересекли реку по наплывному мосту, проехали по Скородому до Яузских ворот Деревянного Города…

– Ну что, скоро ещё? – спросил я устало.

– Километров десять, – сказал с ехидной улыбкой Ринат.

– Ты издеваешься? Ты ж сказал, что от нашего дома столько.

– По прямой.

– А зачем нам тогда было ехать кружным путем?

– Знаешь, твоя светлость, мост через Яузу сейчас один. А нам купаться что-то не очень и хочется. Если твоё августейшее тело этого желает – пожалуйста. Но без нас.

Пришлось признать его правоту. Но за городом дорога оказалась не в пример приятнее. И через час, проехав через несколько селений, некоторые с церковью, некоторые без, мы подъехали к точно такому же селу. Последнее явствовало из того, что посередине возвышалась небольшая церквушка. Измайлово выглядело чистым и относительно зажиточным, впрочем, как и другие населенные пункты.

Усанин объявил старосте, что село его ныне пожаловано князю Николаевскому и его людям, «их же перед собою видишь». Иван Дормидонтов сын – так звали старосту – снял шапку и низко поклонился, а в глазах у него стоял немой вопрос – за что? Но я попросил его встать и рассказать мне про село. В нем, по его словам, было шестьдесят дворов и около ста взрослых людей «мужеска пола». На мой вопрос про женщин и детей, он удивленно посмотрел на меня – их никому и не пришло в голову посчитать.

Чуть южнее простирался лес, по краю которого мы и приехали, а через деревню протекала мелкая речка Серебрянка. Вокруг, на Левоновой пустоши, располагались деревенские поля. Знакомого мне по фотографиям Серебряного пруда еще не было, хотя, подумал я, есть, наверное, смысл его устроить, чтобы воздвигнуть на острове цитадель, примерно так, как это было сделано в нашей истории во второй половине семнадцатого века. Были раньше и другие пруды. Их можно будет точно так же запрудить, с генераторами на парочке плотин и с мельницей на третьей. Места было много, но, как именно все это распланировать, я понятия не имел и решил предоставить это право моим ребятам. Не пристало еще природным князьям вроде меня вникать в такие подробности…

Кстати, поместье уже существовало, хотя таковым его назвать было трудно. Изба чуть в стороне, одноэтажная, без особых изысков, вот только раза в два больше тех, что в деревне. Должен сказать, что она была в очень хорошем состоянии, я даже похвалил Ивана-старосту, и его лицо стало менее испуганным. Зато перед ним находилось поле, где ничего особо не росло.

– Дормидонтыч, – обратился я к старосте, – видишь поле?

– Прости меня, княже, – ответил он виновато, – но мы из простых, нас на – ич никто не кличет.

Я с опозданием вспомнил, что в те времена суффикс – ич или – ович имели право использовать только дворяне. Жаль, очень уж прикольное отчество получилось. Ладно, пусть будет Иван, а про себя я и впредь буду его Дормидонтычем величать.

– Так что за поле-то? И почему не вспахано?

– Тут раньше огороды были, княже, а ныне в усадьбе не живёт никто, вот и землю никто не обрабатывает.

– Можешь организовать мужиков, вскопать его? Тебе Евгений Леонидович, – я показал на нашего агронома, – и разъяснит, как именно это следует делать.

– Могу, княже, вот только когда?

– Чтобы послезавтра было готово. Скажи им, что, если всё будет сделано, как надо, каждый получит по деньге.

Дормидонтыч, такое впечатление, впал в ступор.

– Да зачем же, княже? Ты ж кормишься с села, они тебе и так всё сделают.

– А вот хочу, чтобы сделали хорошо.

Староста посмотрел на меня весьма странно, но поклонился и предложил "покушать, чем Бог послал". Женя Макаренко заодно отварил пару картошин и дал обоим Иванам попробовать.