Александр Борисов - Так не бывает, или Хрен знат [= Хрен знат] [litres]

– Нет, это мы ещё поглядим, кто из нас сегодня оттанцевался! – повторил, как мантру, Иван, снимая рубашку и туфли. – Держи. Остаёшься за старшего.

Он неслышно подпрыгнул, легко подтянулся, перехватился рукой и плавно вошёл в отверстие руками вперёд. Какое-то время под потолком оставались его пятки, но и они постепенно ушли внутрь. За дверью не было слышно даже звука приземления тела. Всё это от начала до конца было сделано им без усилий, рывков, сложным единым движением. Так легко, грациозно, что я охренел.

Через мгновение щёлкнул замок.

– Ни фига себе! Где это ты так научился? – не скрывая восторга, выпалил я, залетая в открытую комнату.

– В учебке, – буркнул сосед, изучая царапину на животе. – Кажется, это гвоздь, а не стекло.

Я уже свыкся с мыслью, что вечерний поход в кинотеатр на фильм «Мировой парень» мне сегодня не светит. А так хотелось услышать новую песню в исполнении «Песняров»! Поэтому я вздохнул и взял в руки гитару.

За окном, имитируя день, всё так же светило солнце. Выходя на кольцо, звенели трамваи. Люди толпились у входа в метро. А Иван собирался на танцы. Судя по звукам, настроение у него было на уровне. За моей спиной дружно щёлкали замки чемодана, встряхивалась одежда, коротко шоркала сапожная щётка. Потом мой сосед притих. Я оглянулся и опять офигел. Нет, этот человек никогда не перестанет меня удивлять! Прислонившись к спинке кровати, он откручивал с чёрного пиджака орден Красной Звезды.

– Твой?! – сорвалось с моего поганого языка.

Ещё до того, как вопрос прозвучал, я успел осознать всё его гнилое нутро. Ещё бы у деда спросил: «А эти медали твои?» Слава богу, успел тотчас же извиниться.

– Да ладно тебе! – поморщился он. – Не ты первый спросил. Все удивляются: «Ах, такой молодой, за что?» Я этот орден пару раз всего и надел. Больше не хочу. Один дедуля, участник Великой Отечественной, чуть ли ни в кощунстве меня обвинил.

– Может, ты и прав, – подумав, сказал я, – на танцы не обязательно, а вот на устный экзамен по математике я на твоём месте точно пришёл бы при ордене. Там тётка нормальная, сама за тебя ответит на все вопросы. Отлично, скорее всего, не поставит, но без трояка не уйдёшь.

– Не надену! – отрезал Иван.

– Зря! Ещё один год потеряешь. Ты где, кстати, служил? В десанте?

– Нет, мы попроще… В рыболовных войсках.

– А разве такие есть?! – удивился я.

– Служил, значит, есть.

– Вот как? И где это? Где, в смысле, служил?

– На Ближнем Востоке.

– Там разве ещё стреляют?!

– Там-то? – Иван спрятал награду в коробочку из красного бархата и закопал в белье на дне своего чемодана. – Там это дело вряд ли когда-нибудь прекратится. Нефтеносный район. И люди там… любят повоевать… чужими руками. Благо причина всегда под рукой.

– Израиль?

– При чём тут Израиль? Там на кону не страна с её исконными территориями, не какие-то высокие идеалы, а личная власть.

– Как это? – не понял я.

– А так. Русскому человеку, старик, это очень сложно понять. У арабов своя логика. Элита у них – это армия, генералитет, белая кость. У каждого за спиной лучшие военные академии Англии, Франции, США. Всё, соответственно, от рации и вплоть до подштанников американского производства. Советское оружие вкупе с образованием там не котируются. Это условный рефлекс. Ведь все они ещё с курсантских времён поражали учебные цели с красными звёздами на борту. Для элиты дружба с СССР – это личная, ничем не оправданная прихоть Насера, а проигранная война – лучший способ избавиться от президента, чтобы занять его место. А простому феллаху какой интерес помирать за чьи-то амбиции? Ему и при англичанах жилось не хуже. Танкисты на марше выпрыгивали из боевых машин и зарывались в песок, завидев на горизонте силуэт сраного «Ирокеза». Только пинки и затрещины советских военспецов заставили личный состав действовать в соответствии с требованиями БУСВ и встречать супостата зенитным огнём из штатных танковых пулемётов… Вот падла, застрял! – Иван в три приёма засунул под кровать объёмистый чемодан и ещё раз сказал: – Остаёшься за старшего. Буду после полуночи, если ночевать не оставят. Ну ладно, бывай. Потом как-нибудь расскажу о Ближнем Востоке…

Я лежал на мягкой перине, прятал глаза от режущих бликов солнца и думал, что моё настоящее детство неповторимо. Чем дольше я нахожусь в этой реальности, тем меньше совпадений с оригиналом. И те – в номерах центральных газет и новостных передачах по радио. Да, крепко уже я в этом времени наследил. Если так дальше пойдёт, круги по воде дотянутся и до Ваньки.

Он сейчас в Каире. Там девять часов двадцать минут. По улицам ходит израильский спецназ под видом военного патруля, останавливает египетских офицеров, придирчиво рассматривает документы. Тех, кого надо, просит пройти за угол «для выяснения». Если всё в его жизни сложится до мелочей, Ванька снова увидит и переживёт то, что когда-то рассказывал. Только встретит ли он в общежитии Ленинградского института инженеров водного транспорта того, кто придёт вместо меня? По-моему, этот шанс уже стремится к нулю.

Судя по информационной картинке, арабы вели себя молодцом. На рассвете израильская авиация атаковала египетские аэродромы, но получила ответку: силами ПВО сбито около сорока самолётов агрессора. Есть пленные лётчики. К одиннадцати часам основные бои разворачивались уже на Синае. Иордания открыла восточный фронт. Активно действовала её артиллерия. А на севере, в районе Тивериадского озера, вела наступление армия Сирии.

Пресс-служба израильской армии во всеуслышание заявила, что ведёт тяжёлые оборонительные бои с египетскими войсками, которые ведут наступление в сторону их границ.

Так ли оно было в прошлой моей жизни или не так, не с чем сравнить. Память – не Википедия. В ней мало чего отпечатывается навсегда.

Судя по интонациям диктора, Советский Союз болел за арабов. Будто предчувствовал, что утеря позиций на Ближнем Востоке станет одной из причин его бесславной кончины. Сообщения из Каира были наполнены оптимизмом. От побережья Средиземного моря арабские самолёты осуществляли ответные налёты на аэродромы противника. В своём выступлении Насер упомянул, что на стороне Израиля воюют летчики из Англии и США. В этой связи он пригрозил перекрыть Суэцкий канал, если ему будут мешать «сбрасывать в море преступное сионистское государство».

Крутой мужик! Я его, честно, зауважал, несмотря даже на то, что его не любил Высоцкий. Надо сказать, о политиках того времени мы судили по его песням, которые расходились от гитары к гитаре, из уст в уста, с сильными искажениями. Магнитофонов-то в нашем городе ещё не было. Тем не менее до нас доходило, что Мао Цзэдун – большой шалун, а Моше Даян – сука одноглазая. Обо всех с юмором и насмешкой, и только о президенте Египта Владимир Семёнович высказался очень нелицеприятно.