Станислав Смакотин - Немой пророк

В полной тишине, мы несколько секунд смотрим друг на друга, тяжело дыша. И обладай взгляды способностью нагревать предметы, от человека напротив не осталось бы и пепла – так сильно я ненавижу Российского царя в эту минуту! Меня?!.. В шпионы?!!! Убить, разорвать готов!!!

Наверняка, многих видывали стены этого кабинета: просящих, карьеристов, интриганов, лизоблюдов… Восхищённых милостью побыть тут хоть минутку и даже, возможно, в тайне ненавидящих хозяина подлинников картин вокруг. Но вряд ли хоть кто-то, когда-то позволял себе подобное тому, что совершаю сейчас здесь я. Отступать теперь некуда, позади – бездна.

И тогда, наплевав на нормы этикета и элементарную вежливость, забыв, где нахожусь и кто передо мной, я начинаю яростно говорить вполголоса, обращаясь к нему на «ты». Чеканя каждое слово, словно вбивая гвозди:

— Ты ведь убил себя, слышишь? Зачем ты, дурак, полез в мою биографию?! Я ведь сказал тебе тогда русским, слышишь?! Русским языком сказал: не узнавай!!! Я ведь тебе и о Витте, и о Рожественском, и о Линевиче – всё сообщил!!! Ещё ведь были люди, которых ты даже не знаешь, представления не имеешь – они тоже, слышишь? Тоже – погибли!!! Ты узнай: живы те агенты, которые тебе принесли эту папку?! Живы, ну?!!

Я закашливаюсь, переводя дыхание. Всё насмарку, всё!!! Зачем, ну зачем ты полез, идиот?!..

Остекленевшим взором Николай молча смотрит на меня, не отводя взгляда.

— …Ты знаешь, что только двое, слышишь?! Двое живы!!! Мищенко да дядя твой, который под тебя роет!!! И я уверен: смерть обоих – вопрос времени!!! Ближайшего, понимаешь, времени!!! Теперь и твоя… А ты в курсе, что дядя твой, «господин великий князь Александр Михайлович Романов», так ведь правильно титуловать?! Во Владивостоке, в июне трон твой делил?! В моём присутствии?!.. С покойными Алексеевым и Рожественским?! Его же рук дело эта папка, так?!.. — киваю я на стол.

Он ничего не отвечает, но по едва дёрнувшейся брови я понимаю, что угодил в самую точку… Действительно: ну откуда у наёмного убийцы в поезде могла оказаться фотография, негатив или что там у них которой хранится лишь в дворцовом, местном фотоателье?! Чё-ж я раньше-то не допёр, всё ведь так просто?..

Николаю стоит только громко закричать, позвать на помощь – и оба гвардейца за дверью, бравые парни мигом вломятся, легко скрутив меня в бараний рог… Но почему-то, прислонившись спиной к стене, он продолжает угрюмо молчать.

— Не веришь, что я из будущего, да?! Думаешь, шпион?!.. — мысль о гвардейцах заставляет меня перейти на полушёпот. — Хочешь, я прямо сейчас тебе, дурак, докажу, как ты ошибаешься?!.. Смотри же тогда, Николай Второй. Внимательно, смотри, теперь тебе терять нечего!

Произнося эти слова, я расстёгиваю правой рукой китель, нащупывая внутренний карман. Глаза Николая на секунду расширяются – наверняка он решил, что сейчас я выну спрятанный на груди нож! Борода дёргается было – вот-вот он закричит, позовёт, и пиши пропало! Но я всё же успеваю. Оно и без того, правда, всё пропало, но… Тут уж ничего не попишешь. В руке моей, отражая в матовом стекле обстановку кабинета императора и самодержца Всероссийского, Московского, Киевского, Владимирского… И один старенький церемониймейстер местный ведает, какого самодержца ещё… В руке моей плотно сжат смартфон производства Китайской Народной Республики, с нарисованной белым, ничего не говорящей русскому уху аббревиатурой из трёх букв. На, смотри! Я в принципе не доверяю сейфам, а громадному железному шкафу в своей квартире – тем более. И чем всегда таскать с собой здоровенные ключи, предпочитаю иметь при себе гаджет – места он занимает в разы меньше. Как и свой загранпаспорт, но сейчас телефон будет куда как убедительней… Заряжаю его дикого вида громоздкой зарядкой каждый вечер – аккумулятору почти хана… Но – на день в спящем режиме почти хватает.

Быстро проведя большим пальцем незамысловатую кривую по экрану, я перевожу аппарат в рабочий режим. Николай продолжает молчать, напряжённо наблюдая за моими действиями.

Гнев внезапно исчезает – сказалась, видимо, короткая заминка. Исчезает, уступая место странному безразличию и пофигистичной апатии: «А катись оно всё в жёлтые тюльпаны… Теперь мне скрывать от тебя нечего!..»

— Две секунды, ваше величество… — вновь перейдя на «вы», устало произношу я, парой нажатий переходя в папку с фотографиями.

Что бы тебе показать, чтоб так вот сразу пробить, мгновенно?! Ага, сейчас… Есть у меня пара снимков, с которыми не поспоришь… Одно мгновение… Раз, два… Ну, смотри, раз до такого дошло. Наслаждайся!!! Три.

— Что это? — впервые за всю мизансцену разлепляет сухие губы Николай Второй. — Что у вас в руках?

— Смарт… Долго объяснять, посмотрите на изображение!

— Какая-то… Картина?

— Это не картина, ваше императорское величество. Это Красная площадь Москвы образца две тысячи двенадцатого года, на цветной фотографии. Бывали ведь и не раз, конечно?..

Я увеличиваю изображение, поднося экран ближе к его лицу.

— …Вот стою я, узнаёте? В футб… В рубашке синего цвета. И стою я, ваше императорское величество, на фоне Спасской башни Кремля с красной звездой на макушке, и одной крайне интересной постройки.

— И… И что же это за постройка? Приблизьте, как вы делали, прошу вас… Там ведь что-то написано?

— Написано, — я ещё увеличиваю изображение. — Так видно?

Щурясь, Николай нагибается, почти прижавшись носом к экрану и читает по слогам:

— …Ле-нин. Ленин?!..

— Ленин, ваше императорское величество… — мрачно киваю я. — Ленин. А постройка эта – мавзолей из мрамора, где тот товарищ покоится вечным сном.

Эпохи, судьбы… Драмы: глобальные и не очень. Войны, первый полёт человека в космос, высадка на Луне… Государственное устройство, отмена с возвращением частной собственности и даже вторжение советских войск в Афганистан под руководством бровастого коллеги моего слушателя – в этот раз я рассказываю всё очень подробно, стараясь ничего не пропустить. Показываю фотографии из семейного альбома, свою «Короллу», любимое псо – где же ты теперь, родное? Увлёкшись сам, я неожиданно забываю, кому и зачем всё это говорю, и, сбиваясь и тараторя страстно доказываю задумчивому человеку напротив, что немецкая овчарка – лучшая из всех существующих пород, а не какая-то там корявая борзая, хоть ты тресни!

«…Её даже учить ничему не требуется, ваше величество!!! Всё заложено внутри – только открывать надо умело! Да мой Красс уже в десять месяцев знаете, что вытворял? Сумку из магазина нёс «рядом», вместо намордника… Настолько умный пёс, что…» – я осекаюсь на полуслове. Умная собака Красс, даже слишком. Была. И вспомнив его сейчас я понимаю, что очень по нему тоскую, но… Но хоть Николай и улыбается вежливо, не перебивая, говорить с ним о собаках в эту минуту – кощунственно и жестоко.