Станислав Смакотин - Немой пророк

Николай делает недовольный жест рукой, холодно перебивая меня:

— Господина великого князя Александра Михайловича Романова, флигель-адъютант, не забывайтесь. Вы не на посиделках в пивнушке!

— Простите, ваше величество… — в груди вдруг начинает неприятно щемить. Пытаясь подобрать нужные слова, чтобы объяснить этому лощёному, холёному, воспитанному в неге и достатке человеку, что трон под ним расшатывает его же дядя, я внезапно уясняю для себя, что всё напрасно. Что хозяину кабинета номер один в империи вовсе не хочется знать ничего ни о революции, ни о интригах под его носом… А важно ему – чтобы всё было спокойно и привычно! Как вчера, позавчера, год и десятилетие назад. Охота, рыбалка, близкие люди поблизости, посещение мамА на ужин и дворцовой часовни по воскресеньям… И, желательно, поменьше назойливых посетителей, вроде меня. Ларёк разливных напитков закрывается в двадцать три ноль-ноль, а потом – семья.

И всё же, стиснув зубы, я делаю последнюю попытку:

— …Простите ещё раз, виноват. Но господин Евно Азеф, едва не отправивший меня на тот свет, ваше величество, лично рассказал мне одну интересную вещь!

Глаза продавца пива остаются всё такими же стеклянными:

— Какую же?

Набрав в грудь воздуха, я вкратце пересказываю разговор с Азефом. Сбивчиво, боясь, что меня перебьют и не забывая назвать полный титул дяди Сандро, говорю о позавчерашней встрече с Оболенским в компании Троцкого…

Продавец пива выслушал речь мужичка с каменным, непроницаемым лицом.

— У вас всё?

Стрелки часов в ларьке показывают двадцать три часа. Пора закрываться…

Что ещё можно сделать? Всё, щёлкнув каблуками уйти восвояси? Почему-то я чётко понимаю, что развернись я сейчас – встречи с Николаем больше не будет, эта – последняя. Видеть и слушать меня тут больше не хотят, и начинать разговор о будущих реках крови с Ипатьевским домом – не прокатит, пройденный этап… Я безнадёжно окидываю взглядом кабинет, в поисках подсказки – что я не сделал, что упустил? Как ещё можно повлиять на продавца пива в ларьке?!.. Который несколько секунд демонстративно, даже не скрываясь, смотрит на часы?! Вариантов немного, и один из них… Один из них…

Я медлю – нельзя говорить, дал обещание Мищенко!

— Я не мистик и даже не провидец, ваше величество. Более того – я совсем не знаю, как помочь наследнику престола. Насколько я понимаю, лекарства от гемофилии медицина не найдёт даже в двадцать первом… — на этом месте я запинаюсь, но всё же продолжаю: – Двадцать первом веке. И знаете, ваше величество… Я ведь даже не ваш подданный, хоть и являюсь гражданином России! Но вы, несмотря на данное мной обещание генералу Мишенко, лишаете меня выбора…

Лицо человека напротив вдруг оживает, или мне показалось? Да нет, вроде не показалось – точно, он усмехнулся! Это ещё с чего? Я не успеваю удивиться, потому что в следующую секунду меня оглушают произнесённые им слова:

— Сказать мне о том, господин Смирнов, что вы якобы прибыли из будущего? Вы этим хотите меня удивить?

Бомба. Пробив черепичную крышу, пролетев сквозь чердак и третий этаж Александровского дворца, разрушив потолочные перекрытия, сброшенная с подвески крыла американского B-52 авиабомба взорвалась прямиком у носок моих ботинок. Во всяком случае, именно так прозвучала для меня сейчас эта фраза. И даже золотые амурчики на письменном приборе императора, кажется, вздрогнули от услышанного, опустив в изумлении луки: «Он – знает?!.. Но ведь он же тогда скоро… Скоро…»

Улыбка на лице Николая не сулит ничего хорошего. Во всяком случае тому, кому она адресована – а окромя меня в кабинете нет никого. Медленно, будто нехотя отодвинув в сторону бумаги, русский император подымается с кресла, опёршись руками о столешницу.

— Я не сторонник неприятных бесед, мсье Смирнов, однако, вы меня вынудили, — его голос звучит спокойно и размеренно. — Хотите узнать, какое впечатление я сложил о вас за период нашего знакомства?

Вот, что можно ответить на столь кардинально поставленный вопрос? «Не хочу?» Нет, ну мне интересно же! Поэтому, разумеется, я киваю. Стараясь унять дрожь в коленках.

— Прекрасно! — буравит меня глазами он. — В таком случае, слушайте же: я полагаю, вы являетесь весьма ловким, умелым мистификатором и крайне скользкой личностью…

— Ваше велич… — не выдерживаю я.

— Я ещё не закончил, мсье Смирнов!.. — рука его делает гневный жест, едва не опустившись кулаком на кипу документов. — Полагаю, вы можете являться не столько скользким мистификатором, сколько более серьёзной и неприятной личностью для… — секунду он медлит, но окончание всё же договаривает: — Для моего государства! Особенно, мсье Смирнов, на фоне ухудшающихся с каждым днём отношений с Британией… Вижу, вы побелели сейчас? Я угадал, не так ли? Как вы очутились в открытом море у берегов Аннама, что находится под французским протекторатом? С какой целью проникли на Тихоокеанскую эскадру?

Так вот почему он перешёл на «мсье»… Выходит, я англо-французский шпион, к этому клонится? Вопреки весьма обнадёживающей обстановочке (действительно, слышать подобное от первого лица государства – дорогого стоит!), во мне начинает закипать этакий психологически здоровый, праведный гнев.

«Ах ты, пакость Кровавая… Жеребец Кшесинской недоделанный! Я тебе, понимаешь, Цусиму вытянул – раз… Порт-Артур возвернул – два! Победу над Японией, о которой ты и мечтать не мог – три!!! Спасти тебя, мямлю такого, от расстрела в подвале шкурой своей пытаюсь – пять? Или, четыре? Да хрен с ним, я ещё десяток наберу!!! А каждая человеческая жизнь на бронегробах, доползших до Владика – это, что?!.. А реформы?!.. А…»

В эту самую секунду я готов броситься на него и начать бить. Бить нещадно, как разбираются, например, с квартирным вором, застигнутым на месте преступления… Особенно жестоки в таких случаях, к слову, дачники – готовишь свой урожай, поливаешь, пропалываешь, и… Я их вполне понимаю, если что! В эту самую секунду – как никто другой!!!

Понимает это по моему лицу и Николай. Побледнев и быстро отступив на шаг, он пытается дотянуться до стоящего на ажурной подставке колокольчика. Нет, подожди!!! Я ещё не всё сказал!!!

В мгновение ока я сокращаю дистанцию со столом, быстро смахнув с него колокольчик. С тихим жалобным звоном тот катится по ковру куда-то в угол – за дверью не должны услышать!

Гад, в шпионы меня записал?!.. В предатели?!!!

Николай с белым, как мел лицом, прижался спиной к стене, глаза устремлены на меня и полны ужаса!

Я останавливаюсь в последнее мгновение, перегнувшись через столешницу – расстояния вполне хватает, чтобы крепко схватить того за ворот кителя, кисти рук крепко сжались в кулаки… В голове, перекрывая разум, бешено пульсирует прочитанная когда-то фраза: «Если нападаешь на короля, тебе остаётся лишь убить его!.. Лишь убить его, слышишь?!..»