Станислав Смакотин - Немой пророк

Время вдруг убыстряется до невозможности. Вот запыхавшийся штабс-капитан уже открывает ящик с пистолетами:

— Выбирайте, господин поручик!

Безразлично тыкаю в ближайшую реликвию. Успев отметить про себя, что именно такими, наверняка, стрелялись Пушкин и Лермонтов… Всё равно! Оружие немедленно извлекается и вручается мне. Прохладная лакированная ручка непривычно ложится в ладонь – как неудобно… Специально так придумано?..

— Князь?..

— Взял.

— Господа секунданты, необходимо зарядить, прошу вас… Определяем очерёдность, господа. Что выбираете, господин поручик?

— Решка.

Монетка, сверкая на утреннем солнце, падает у моего сапога. Прокатившись немного на ребре замирает на мгновение, и ложится плашмя.

— Вы второй, господин поручик.

Плевать.

— Господа, стрельба с двадцати шагов!.. Условные барьеры – дощечки на тропинке! Солнце хоть и сбоку, но всё же… Ещё монетку?.. Сейчас! Что выбираете, господин поручик?..

— Решка.

— Ваша позиция со стороны деревьев, господин поручик. Князь, вы стреляете с поляны. Расходимся, господа! На счёт три начинайте сходиться! Господин доктор?

— У меня всё готово!

— Ваше высокопревосходительство? Желаете вести дуэль как старший в чине среди секундантов?

— Передаю это право вам, господин штабс-капитан.

— Принято.

Словно во сне я отхожу к дереву, сжимая в руке пистолет. Развернувшись у могучего ствола молча наблюдаю, как Оболенский уходит на середину поляны. Наконец, его фигура останавливается. Офицеры и врач удаляются чуть в сторону, становясь сбоку тропинки.

— Итак, господа! Приготовились!.. — доносится голос Ясинского.

Наступает тишина.

— Один!

Я, наконец, подымаю пистолет, разглядывая красивый узор на рукояти. Недешёвый, похоже! Князь не поскупился на оружие! Или, заплатил Мищенко? Чёрт его знает, всё равно! Шестигранный ствол, кстати… Интересно, какой калибр у этой зверюги? Отдача наверняка убойная!

— Два!..

Прицельной мушки нет, придётся целиться на глазок. В общем, палить, как Бог на душу положит. Может, оно и к лучшему?

— Три! Сближайтесь, господа!

Жалко-то как… Капитан реально переживает, видно. Как лицо его светилось, когда пытался нас примирить! Добрая душа, да и гвардеец, похоже, парень неплохой – один князь у вас полудурошный… Гопота питерская, понимаешь. Но надо идти, похоже? Тело, вперёд же, ну?!.. Пшло!!!

Ватные ноги делают первый шаг. Это только первый самый трудный, после пойдёт легче! Второй, третий!!!..

Дощечка, лежащая поперёк тропинки становится ближе с каждым сделанным шагом. Фигура напротив тоже приближается, я могу уже рассмотреть каждую пуговицу на княжеском сюртуке! Это до него шагов сорок, а что же будет на двадцати?! Совсем ведь близко?

В полной тишине я дохожу до своей деревяшки и останавливаюсь. Князь немного опаздывает, но вот и он уже стоит у своей… Итак?

Рука его медленно, очень медленно подымается. Сейчас, сию секунду его пистолет посмотрит мне прямо в лицо, и тогда…

Я крепко зажмуриваюсь до боли в зрачках. Говорят, на пороге смерти перед глазами проносится вся жизнь? Но у меня ведь ничего не проносится, мне просто очень страшно? Значит, я не умру?!.. Раз, два…

Резкий свист нарушает тишину. Этот звук я не спутаю ни с чем – свистеть так может только его высокопревосходительство, и только в одном случае – если рядом…

— Господин Оболенский, ещё движение, и получите пулю в лоб! — слышу я спокойный голос Мищенко. — Медленно, князь, очень медленно опустите пистолет и бросьте на землю! Господа, никому не двигаться! Дёрнитесь – схлопочете пулю.

Я открываю глаза. На поляне почти ничего не изменилось – всё так же чуть поодаль замерли капитан с поручиком, доктор с чемоданчиком стоит в сторонке… Только мой единственный секундант вышел немного вперёд, встав почти между нами. В руке у генерала револьвер, смотрящий дулом аккурат в лоб князя Оболенского. Что такое?!

Шелест травы позади меня. Обернувшись, я вижу, как из леса вышли трое офицеров, держащих в руках револьверы. Я чего-то не понимаю? Что здесь происходит вообще?!

Удивлённо повернув голову обратно, к поляне я хочу крикнуть, чтобы Мищенко отошёл и дал нам продолжить наконец, разобраться! Приказал тем, кто за моей спиной уйти прочь! Спасать таким образом меня – да что я в конце концов, ребёнок? Это же дуэль? Так нельзя?!

Время останавливается, начиная течь медленно-медленно! Будто в покадровом воспроизведении я вижу, как гвардии поручик делает резкое движение рукой, к кобуре. И в ту же секунду как подкошенный падает, покатившись по траве подобно мячику. Грохот выстрела, сшибившего его с ног, звучит рядом с моим ухом – стрелял один из тех, кто позади. Ясинский с доктором не двигаются, князь всё ещё держит пистолет в руке, не бросая. Я замираю не дыша. Потому что понять, что происходит – не в состоянии.

— Князь? — слышен голос Мищенко. — Бросьте немедленно либо стреляйтесь! Ну же?!

На лице Оболенского отражается внутренняя борьба. Наконец, пальцы его руки разжимаются, и пистолет падает в траву.

Сделав несколько шагов, Мищенко поднимает оружие, осматривая его и чему-то усмехаясь. Затем, подойдя ко мне, протягивает руку:

— Дайте-ка сюда ваш, господин Смирнов?

Я безропотно отдаю ему пистолет. Вышедшая из леса троица тем временем молча окружает оставшихся на поляне, не убирая оружия. Кто-то нагибается над подстреленным гвардейцем…

Я даже не успеваю ничего подумать и тем более среагировать. Быстро приставив мой пистолет к своему лбу, генерал жмёт на курок. Негромкий щелчок.

Обернувшись и подняв вторую руку, Мищенко громко спрашивает:

— Что-ж, теперь сомнений не остаётся. Так ведь, князь? Не хотите то же самое проделать из вашего оружия? Ведь замок на нём в порядке?

Оболенский подавленно молчит, не шевелясь.

Грохот выстрела разносится над поляной.

— Подобное шулерство, господа, вызовет немало вопросов у дворянского собрания. На вашем месте, князь, я бы всё-таки застрелился – славная некогда фамилия опозорена навеки… Что там с подстреленным?

— Отходит, ваше высокопревосходительство! Не жилец…

— Ну-с, господа, степень вины каждого из вас установит подробное следствие, надеюсь. Господа офицеры, прошу лично убедиться в подвохе! — с этими словами он бросает оба пистолета в траву. — А также обыскать тело поручика – уверен, за поясом, под шинелью у него найдёте точно такие же. Когда тот окончательно отойдёт в мир иной, разумеется… — с этими словами генерал берёт меня под руку, понижая голос:

— А нам с вами, господин Смирнов, необходимо торопиться! Поезд в Царское Село отходит ровно в девять. Господа, лошади за лесом, я правильно понимаю? Идёмте уже скорей – чего встали, как истукан? Апостол Пётр, господин Смирнов, встретится нам с вами, видимо, не сегодня – хотя кто знает? Я сам уже ничему не удивляюсь, находясь рядом с вами…