Ольста Баслер - Спектр эмоций

«Дед Вовка, вспомни про Арно, вспомни и лети домой! — шептал мальчик, лёжа в полной темноте. — Ты не погибнешь как он, ты сильнее!»

***

Под красно-жёлтым небом раскинулось почти безжизненное пространство. Вот он, параллельный мир! Куда ни кинь взор — повсюду только разноцветные горы.

Горы, горы… Ни кустика, ни травиночки, ни деревца. Только эти горы и резко вскрикивающие птицы, кружащие и шарахающиеся от ядрёных испарений, которые вырываются из-под земли совершенно внезапно, устремляются к небу и отравляют на своём пути всё живое! Поражающая воображение мёртвая мощь!

Но что это? Там, вдалеке, прыгает фигурка какого-то существа. Так и есть! Здесь явно кто-то живёт! Размахивая всеми своими конечностями и лохмотьями, по горам прыгало нечто лохматое, радостно-беззубое с красно-коричневой кожей, распространяя вокруг себя ужасные ароматы, от которых бы задохнулся даже скунс, вырыгнутый крокодилом.

Хрыщ танцевал! Он опять нашёл доказательство того, что на других планетах есть жизнь! Надо скорее всем показать! И тогда на Вечернем Огне, после того как это послание будет расшифровано, все опять будут весело смеяться и тыкать в него, Хрыща, пальцами, кормить его сладким и поить горьким! А после этого Хрыщ снова улетит на другую планету, туда, где он будет счастлив некоторое время, аж до самого следующего утра, и у него не будут болеть суставы! Надо отдать послание, скорее отдать! Пусть Волк прочитает его всем! Пусть опять будет праздник!..

Несколько неопрятных особей мужского пола стояли над лежащим без сознания существом, похожим на кучу тряпья, и растерянно рассуждали:

— Слышь ты, чего это с Волком?

— Да Хрыщ,.. притащил опять бумажку,.. вот эту,.. ну, которые мальчонка всё какой-то пишет… Ну, которые этот, как его там… ну…

— Ну, понял, понял!.. Ну?

— «Ну, ну»! А там фотография. А Волк посмотрел и как закричит прямо вот так: «Ыы-ы, ыы-ы»! А потом сказал, что всё вспомнил, упал и так и лежит! Вот и не знаем, что с ним делать.

— Дай сюда! Посмотреть надо, что там. А потом и решать, — изрёк подошедший в это время Старшой и рывком забрал у Тыкомки бумажный комок.

Заскорузлые пальцы осторожно развернули измятый лист бумаги с остатками приклеенной фольги, от которого отделилась согнутая фотография. Старшой присел на перевёрнутое ведро, услужливо вытащенное из ближайшей мусорной кучи ничего не понимающим Хрыщом, достал из кармана бесформенные непонятного цвета стёклышки на верёвочках, нацепил их себе на нос, заведя верёвочки за уши, разгладил обе бумаги на коленке, внимательно рассмотрел фотографию и начал читать вслух, едва разбирая детский почерк:

«Здравствуйте, дорогие планетяне. Я тоже планетянин. Вот он я, как я выгляжу на этой фотографии. Высылаю её вам, чтобы вы мне помогли найти моего деда Вовку среди вас. Он хороший. Он ничего не боится. И вас тоже. Он тоже планетянин по фамилии Мороз. Мы живём на улице Старый Гай все вместе, его надо туда, к нам. Дом рядом со школой. Моя планета настоящая, она рядом с вашей, у нас есть друзья. Раньше я не так писал, а сейчас написал так. Потому, что мне в школу скоро. А дед Вовка обещал проводить, а его всё нет и нет. А мама пьёт. А бабушка наговорила на деда Вовку, чтобы просто выгнать. Она всегда так делает просто. А дед Миша его просто больно по голове ударил и прогнал. Но они добрые, так и знайте. Деду Вовке скажите, что я всё видел, но я никому не сказал. Я верю, что вы его вернёте, я очень жду. Дениска»

— О! Дениска! — изрёк Старшой, подняв крючковатый указательный палец кверху, затем повернулся к Хрыщу и скомандовал, — а ну, беги за Дурындой!

Хрыщ как будто ждал этого приказа, весело подпрыгивая и размахивая лохмотьями, он довольно быстро побежал куда-то за гору, откуда появился через некоторое время со странного вида женщиной, одетой в грязно-белые одежды, она несла в своих руках коробку, на которой был нарисован красный крест, а Хрыщ прыгал вокруг неё и что-то рассказывал, размахивая длинными руками.

Подойдя к Волку, который так ещё и не пришёл в себя, Дурында наклонилась над ним, убрала с его лица грязные слипшиеся седые кудри, молча достала из коробки пузырёк, открыла его и поднесла к носу Волка. Тот сильно дёрнулся, сморщился, закрылся рукой, закашлялся и открыл глаза.

Мужики довольно заржали, начали толкать друг друга в бока и радостно вопить, перебивая друг друга:

— Ну, вставай, Волк Дед Мороз!.. Ты подарки нам принёс?.. Вставай, едрит тебя в корень, тебя нашли!.. В капусте?.. На свалке!.. Вставай, давай, разлёгся тут…

Тут Старшой встал с ведра и авторитетно заявил:

— А ну цыц! Орёте тут на всю свалку, как на свадьбе!

Все сразу замолчали и уставились на него, ожидая, что он скажет.

Старшой кашлянул и продолжил свою речь:

— Надо бы приодеть Волка, да найти на дорогу денег. Дурында, займись-ка этим! Там мусоровоз с Рублёвки приехал, давай, возьми мужиков и ступайте. И чтобы к вечеру уже было всё готово! А вы чего стоите, планетяне? Непонятно говорю? А ну, марш!

Молчаливая Дурында кивнула, развернулась и пошла выполнять приказание, за ней толпой двинулись поскучневшие мужики, замыкал это шествие радостно подпрыгивающий Хрыщ.

Волк сидел прямо на мусорной куче и смотрел в небо, чтобы слёзы не оставляли следов на грязных щеках. Пусть лучше льются в уши. Почему-то вспомнилось, как шли они с Дениской по улице и разговаривали о жизни. Дениска держался за руку и весело подпрыгивал на ходу, внимательно слушая рассказ деда о том, как из-за слишком маленького роста его нигде не хотели брать. Один раз предложили быть клоуном, но он отказался, потому что не хотел, чтобы над ним смеялись его друзья. Это сейчас понятно, что клоун — лицо цирка, а тогда это было стыдно что ли.

— Ну, вот, скажи мне, — говорил дед Вовка, — где может найти себя человек маленького роста, кроме как в цирке?

— Да ясно где, — ничуть не задумываясь, произнёс Дениска, — на лошадках, которые ездят, их по телевизору показывали! Ты же любишь лошадок, сам говорил!

Дед Вовка остановился и посмотрел на Дениску так, как будто тот ему сообщил нечто очень важное, такое важное, что и не передать словами, прямо жизненно важное! Только опоздал с этим сообщением лет этак на сорок.

— Жокей… конечно же, жокей… — растерянно произнёс он тогда.

Старшой похлопал Волка по плечу и сказал, пряча своё сочувствие за грубыми интонациями:

— Ну, хорош-хорош. Пришёл в себя? Давай, подымайся, айда в контору, будем тебя к дембелю готовить, солдатик!

* * *

Цветы, шарики, первое сентября. Накричавшаяся с самого утра бабушка, вывела Дениску в первый раз в первый класс. Со всех сторон на первую свою школьную линейку стекались нарядные первоклашки, сопровождаемые папами, мамами, дедушками и бабушками. Дениске было всё равно. Школа была прямо рядом с домом, типичное такое, четырёхэтажное здание белого цвета, обсыпанное с торцов разноцветной крошкой, которую можно было сколупывать и заряжать ею рогатки, что довольно часто практиковалось дошколятами, проникающими в школьный двор после первого же звонка на урок.