Ольста Баслер - Спектр эмоций

— Кыш, дрозофилы! — культурно выругался дядя Федя и разделил кучу-малу на две части, пройдя сквозь нее как ледокол.

Вечером дворник сидел в любимом кресле у себя на первом этаже, посасывал пивко и смотрел ток-шоу про ту самую выставку. Ни одна мысль, вылетевшая из ящика, его не устраивала.

— Художники, етит их ангидрид, — ругался с телевизором философ. — Если ты художник, то рисуй или фотографируй так, чтобы всем было ясно: нахрена ты это делал!

В дверь ожидаемо позвонили. Дядя Федя крикнул:

— Заходь, Славк, открыто, ты же знаешь!

Бывший врач протопал по квартире как слон. Схватил одну из стоящих возле кресла бутылок, открыл её зубами, метко плюнул крышечкой в специальную коробку, которая стояла на подоконнике, сделал глоток хмельного напитка, уселся на табуретку и радостно сообщил:

— Ябедники Никитины из «третьей» съехали! Вместо них там теперь живёт Анна Ню из «Секонд хэнда»!

— Хто?! — поперхнулся пивом дядя Федя.

— Анна — имя, Ню — фамилия… — терпеливо начал объяснять Славка пытающемуся отфыркаться другу.

— Художница?! — с ужасом спросил еле отдышавшийся философ.

— Не-е, директорша магазина «Секонд хэнд»! Комиссионки по-нашему. В «двушке» будет жить одна как королева! В аккурат за моей стенкой! Я уже её видел! — Славка радостно заржал как конь на выгуле.

— Слава богу, что не художница, — пробормотал наш философ.

— Чего ты там бормочешь? — не расслышал сосед.

— Катька, говорю, тебе все твои последние волосёнки повыдергивает и правильно сделает! — «повторил» хозяин квартиры.

— Это почему ещё? — возмутился Славка. — Мы же с ней в официальном разводе!

— А живёте гражданским браком, что тоже считается! — поднял указательный палец вверх слегка захмелевший философ. — Ты лучше скажи, как выглядит эта Аннаню. Прилично? Не как у современных художников?

— Не-е, там явный Рубенс, Рублёв… — начал описывать Славка, делая руками такие движения, как будто он несёт два арбуза. — Короче… спелый помидор!

— Помидоры — это хорошо! — обрадовался дядя Федя. — Помидоры — это…

— Закуска! — радостно подсказал Славка.

— Да! — согласился дядя Федя, с некоторым трудом вылезая из кресла. — Ну, берём у меня на кухне банку с огурцами и пошли!

— Куда? — испугался сосед.

— Знакомиться будем с новой жиличкой и праздновать новоселье! Мой настрой на это деяние достиг своего… этого, как его… агепоя!

— Апогея.

— Да.

Вечер обещал быть томным.

Выйдя на лестничную клетку, друзья договорились называть новенькую Нюшей. Она, конечно, директор магазина и всё такое, но «Нюша» звучит гораздо лучше, чем какое-то «Аннаню». И очень подходит для такой энергичной дамы, которая методично вклинивалась со своими мебелями между Славкиной квартирой и квартирой бабы Шуры аж целых два дня.

Дядя Федя подошёл к двери квартиры под номером «три» и толкнул её рукой, свободной от трёхлитровой банки с огурцами. Дверь оказалась открытой. Философ обернулся на друга, приглашая его последовать за собой, но тот засуетился, почему-то похлопал себя по пустым карманам и сказал:

— Я пока… за хлебом сбегаю.

Дядю Федю это не насторожило. Он распахнул дверь и вошёл в квартиру:

— Хозяева! Есть кто дома?! Принимайте гостей!

Откуда-то из кухни донеслось пыхтение, сопение и чавканье. «Может, мы не вовремя, — подумал гость. — Может, не до нас ей пока». Но продолжал чего-то ждать, надеясь увидеть то, что описывал Славка — рубенсовские формы, то, с…

Сопение и чавканье продолжалось, а ответа всё не было и не было. «Не судьба!» — подумал гость. И то-олько он собрался на выход, как из кухни на него вышел… мамонт! Ну, мамонт, он и есть мамонт. Только без хобота. У философа поджилки отказали сразу, даже не успели затрястись. Так и сел в коридоре на пол вместе с соленьями. А «мамонт» тяжело вздохнул и лёг, помахивая коротким хвостом.

«Вот, кто знал, что у неё есть собака?» — пронеслось в голове у дяди Феди. И он шепнул в приоткрытую дверь:

— Я спрашиваю — кто знал, что у неё есть такая собака?!

Славка, который, разумеется, ни за каким хлебом не ходил, а так и стоял всё это время на лестнице, опираясь на перила, помолчал немного, а потом начал на весь подъезд перечислять:

— Кто-кто… Я знал, баба Шура знала, Катька знала — все знали.

— А я знал?

— А я не знаю, знал ты или нет! — запальчиво ответил врач.

— А ты не подумал своей херургичьей головой, что нужно рассказывать всю информацию, прежде чем посылать на такое дело?

— Я надеялся, что ты знал, — искренне попытался раскаяться сосед, упирая на слово «надеялся». — Ты это… Я тут дверь поплотнее прикрою, а то ты же на полу сидишь, ещё простудишься…

Философ был жутко расстроен и огорошен. Хотел познакомиться с пышной дамой, а наткнулся на пышную собаку. И теперь сидит как осёл с огурцами и даже шевельнуться боится.

— Славк!

— У? — донеслось из-за закрытой двери.

— Чего делать будем?..

— Ой, — раздался вдруг мелодичный голос. — А чего это вы тут собираетесь делать? — по лестнице поднималась новая жиличка с полной сумкой продуктов.

— Да мы в гости… к тебе, к вам, — замялся врач.

— Тут твоя зверюга мне проходу не даёт! — отчаянно заорал дядя Федя из-за двери.

Собака, услышав голос хозяйки, вскочила и начала радостно прыгать по всему коридору, умильно виляя своей огромной задней частью, рискуя растоптать и философа, и его соленья.

— Фу, Клава, фу! Ты же меня сейчас прихлопнешь! — пышная блондинка еле протиснулась в полуоткрытую дверь, которая прижималась к косяку под давлением собачьих лап.

Это и была Нюша. Она приласкала мамонта и отправила его на место одним движением руки. Она распахнула дверь и пригласила Славку войти. Она подала руку дяде Феде и помогла ему встать с пола. И всех позвала на кухню, где уже был накрыт стол.

Потом они сидели, ели и пили всякие вкусные блюда, ждали бабу Шуру и Катьку с работы. Смеялись, вспоминая, как дядя Федя сидел в коридоре и боялся.

— На ней не написано, что она безобидная! — пробурчал философ. — А кстати, почему она Клава?

— Потому что она жена волкодава! — рассмеялась Нюша и начала рассказывать историю приобретения щенка.

Дядя Федя слушал щебетание Нюши, как слушают пение птиц, и не вслух философствовал: «Если бы Рубенс задумал писать картину „Дама с собачкой“ с Нюши и Клавы размер в размер, то он очень потратился бы на холсты и краски. Очень. Но это было бы самое что ни на есть настоящее искусство!»

— — — — — — — —

Как-то раз дядя Федя бросил пить, взял отпуск и начал искать счастье. Но счастье никак не находилось. Его не было ни в телевизоре, ни в шкафу, ни в холодильнике, ни в магазине, ни в платёжках за свет. Тогда дядя Федя собрался и поехал в деревню Забегаловку к своим друзьям, братьям Клюевым. На симпозиум. А что? Послал им телеграмму-«молнию» и через два дня поехал. Всего ничего пути-то — час на электричке и пять часов пешком.