Тимоти Рувидо - Хозяева плоской Земли [Путеводная симфония] [ЛП]

Наблюдая за происходящим вокруг меня как бы со стороны, я ни на мгновение не переставал усиленно рассуждать. То, что я ввязался в какую-то опасную афёру, было очевидно. Скорее всего, наркотики. Под патронажем церкви. Ну, я давно стал циником и перестал чему-либо подобному удивляться. Другое дело, почему я? Почему они ни с того ни с сего мне доверились? Они кого-то ждали, он опоздал, появился я, и они охотно обманулись. Ясно, что они не знали того, кто должен был прийти, лично. Как же они собирались его отличить? Рукопожатие? Оно был странным, да, пожалуй, похожим на условный знак. Неужели всё? Опять пресловутый человеческий фактор!

Одну вещь я сделал правильно: не стал далеко уходить от входа, благо народу мимо ходило много, подсел за столик в грязненькой кафешке и стал наблюдать за лестницей.

Как и предполагалось, из-за занавески вышла «Татьяна» и стала торопливо спускаться. Она уже почти дошла до низа, когда навстречу ей шагнул какой-то человек, судя по росту и телосложению, европеец. Она остановилась. Он что-то спросил. Я видел, как она изменилась в лице и даже подалась назад. Испуганно огляделась по сторонам, никого (скорее всего, меня) не заметила, схватила его за плечо и чуть ли не насильно увлекла за собой наверх, к священнику. Было нетрудно догадаться, что это и есть настоящий гонец. Кому-то крупно не поздоровится. Лишь бы не мне. Честно говоря, сейчас я чувствовал себя вполне уверенно, поскольку в ближайшее время не собирался давать интервью по тайскому телевидению, не участвовал ни в каких реалити-шоу и не планировал убивать какого-нибудь музыканта или президента, чтобы прославиться, а потому шансов найти меня здесь или где бы то ни было ещё у заговорщиков не предвиделось. Это позволило мне не только рассуждать, но и делать это здраво, как того требовали обстоятельства. Я мог прямо здесь выбросить в мусорный бак их конверт, и никто бы меня ни в чём не уличил. Но я пока лишь скрутил его в трубочку, делал вид, что пью колу, и ждал.

Прошло не так уж много времени, занавеска отдёрнулась, появилась «Татьяна», одна. Даже с такого расстояния я видел, какая она бледная. Не задержавшись, сбежала вниз и исчезла. Я ждал дальше. Наконец, появился мой «двойник». Сейчас, когда я смог рассмотреть его с лица, мне стало ясно, что сбило с толку заговорщиков. Рубашка. Точнее, футболка-поло. Когда я торопливо одевался в гостинице, натянул через голову первое, что попало под руку – фирменную серую футболку с вышитой на левой половине груди оранжевой эмблемой Testa Speditore . На парне, растерянно спускавшемся по лестнице, была точно такая же.

Глядя на него, как в одну точку, я пытался понять, что же теперь мне делать. Проследовать за ним, задержать и вызвать на откровенный разговор, чтобы он всё рассказал? Будет сопротивляться – надавить? Только что это мне даст? Он мог оказаться простым исполнителем, какими, в сущности, были мы все, получающие зарплату и так или иначе дорожащие своим местом. Что я мог ему предъявить? А если он что-то даже знает, с какой стати ему передо мной откровенничать? Конверт-то адресован не ему. Едва ли он стал бы проворачивать какое-то нехорошее дельце, надевая опознавательные знаки своего работодателя. Ну, разобью я ему губу, ну выложит он мне подробности задуманной операции, дальше что? Что я буду делать с этой информацией? Не в полицию же обращусь. Полиция во всём мире варится в той же каше и контролируется теми же силами, что и так называемая мафия, только контролируется не так плотно, а потому у них чаще случаются проколы. Дел с ней лучше не иметь, я твёрдо понял это ещё до армии. Остаётся что?

Парень меня ждать совершенно не собирался. Я вскочил, чтобы проследить за ним, но был остановлен окриком маленькой официантки, забывшей взять с меня за колу, я отвлёкся, сунул ей в ладошку какую-то мелочь, а когда добрался до лестницы, его и след простыл.

Ирония судьбы распорядилась со мной по-своему. Я сунул конверт под мышку и вернулся задворками в гостиницу. Проходя мимо двери номера Дона Витторио, услышал доносившуюся изнутри музыку и женские голоса. Старый ловелас никуда не пропал и наутро, за завтраком даже не подозревал, что заставил меня ночью проделать.

Мы сидели в прохладном ресторане гостинцы. Я вынул из-под задницы и положил рядом с его тарелкой злосчастный конверт. Дон Витторио удивлённо перевёл взгляд с конверта на меня, отложил нож, которым резал ветчину, взял конверт, покрутил, убедился в том, что он заклеен, положил на место и вернулся к ветчине.

– Ты знаешь, что в нём?

– Догадываюсь.

И я на одном дыхании откровенно поведал ему обо всех событиях вчерашнего вечера, умолчав лишь о том, на кого была похожа привлекшая моё внимание женщина. Дон Витторио слушал, не перебивая. Ветчина остывала. Дослушав до конца, вытер нож салфеткой и вскрыл конверт. Пробежал глазами первый лист, почесал нос, бегло заглянул в остальные, аккуратно сложил и убрал обратно. Ковырнул ветчину вилкой, но есть уже не стал.

– Так знаешь или догадываешься?

– Догадываюсь.

– Молодец.

И я действительно оказался молодцом. Обычно в подобных ситуациях, особенно если таковые имеют место в фильмах или приключенческих романах, герой стремится узнать правду, в одиночку начинает выслеживать и разнюхивать, вступает в неравную борьбу с бандитами, а в конце либо торжественно стоит на горе трупов, либо гибнет смертью храбрых. Я им не верил. Жизнь – не фильм и не книга, у неё свои сценарии. То, как я в итоге поступил, было продиктовано несколькими часами ночной безсонницы и борьбой с самим собой, потому что ну кому же не хочется стать героем. Думаю, что если бы у меня не было печального опыта вызволения настоящей Татьяны из милого её сердцу плена, кто знает, быть может, ирландец, живущий во мне, на что-нибудь безрассудное в итоге отважился. Верх взял осторожный итальянец, который задал один простой вопрос: тебе это надо? И когда ничто во мне не откликнулось положительно, я просто сунул конверт под майку и отправился завтракать.

По возвращении домой о моём поступке стало, разумеется, известно синьору Теста. Он пригласил меня к себе в кабинет, смотрел не так, как обычно, говорил всякие ничего не значащие вещи, спросил, когда у меня день рождения, сказал, что хочет мне сделать подарок заранее, вручил автомобильные ключи с брелком, добавил, что предоставляет мне оплачиваемый отпуск на месяц, сослался на занятость и вежливо отослал. Заинтригованный, я спустился на парковку, потыкал брелком воздух вокруг и когда увидел, какая из машин весело отозвалась, не поверил своим глазам: передо мной стоял умопомрачительный спортивный Бугатти ЭБ110, названный так в честь 110-летней годовщины Этторе Бугатти и представление которого публике из Версаля я с замирающем сердцем видел по телевизору 15-го сентября того года. Если вы вдруг не знаете, что в начале 1990-х означал этот спортивный феномен, то скажу лишь, что он на порядок превосходил тогдашних Феррари, Ламборгини и Порше. Итальянский дизайн, французская сборка, пять клапанов на цилиндр и четыре турбокомпрессора, позволяющие выжимать сотню за 3,46 секунды и показывать максимум на отметке 342 км/ч.