Тимоти Рувидо - Хозяева плоской Земли [Путеводная симфония] [ЛП]

– А, близнецы… помню… кажется.

– Ну так вот теперь там остался один, Рихард, – выпалил он, явно ожидая увидеть, какой эффект произведёт на нас эта новость.

– Да? А что случилось? – спросил я, посмотрев на Конрада, который кивнул, мол, всё в порядке, я понимаю.

– Очень странная история. Не знаю, почему не рассказал её раньше, а вспомнил только сейчас, когда ты про рынок заговорил. Наверное, потому что она уже довольно давно произошла. Так вот, Рухарда ударило током?

– Чем ударило? – переспросил я на всякий случай, думая, что ослышался, а заодно, чтобы дать Конраду возможность оценить масштаб этого нежданного открытия.

– Током. Электричеством. Подробности неизвестны, но он куда-то полез, куда лезть не стоило, и его так шибануло, что в итоге он тронулся головой. Сам я его с тех пор не видел, знаю, что он почти не выходит из дома, но слышал, будто он теперь с трудом разговаривает, плохо видит и узнаёт разве что брата. Вероятно, думает, что это он сам.

– Жестоко.

– Их у нас тут многие недолюбливают. По у нас тут многие недолюбливают. лохо видит и узнаёт разве что брата. ал, будто о, что ь масштаб этого нежданного открытия.

говаривают, что несчастный случай был кем-то специально подстроен. Я сам ничего худого за ними не замечал, но молва есть молва.

– А за что их недолюбливать?

– Они всегда жили очень замкнуто, ни с кем особо не общались. У нас так не принято, ты сам знаешь. Потом была эта история с Бротенами. Ну, ты наверняка слышал. Бротены везли своего сына к вам в Окибар поступать учиться, а их по дороге грабанули наёмники из Исландии.

– Слышал, – неопределённо сказал я, понимая, что речь идёт о родителях Кукро. Моему собеседнику совершенно не стоило знать о том незначительном факте, что в момент ограбления я находился вместе с ними. – Так эти близнецы тоже что ли были замешаны?

– Кучер исландцев, которого поймали, указал на них. Началось серьёзное разбирательство. Потом кучер умер, утонул. А с братьев обвинения, в конце концов, были сняты за недостаточностью улик. Да к тому же выяснилось, что кучер мог наговорить на них лишнего, потому что они его когда-то обидели, отказавшись перековывать его запряжных.

– Так они ещё и кузнецы?

– А как же! Ножи и топоры на продажу они ведь сами мастерят.

– Ясно.

– Но для наших их оправдание мало что значит. Раз под подозрение попали – уже нехорошо. Слышал, к ним теперь никто почти не обращается. Рихард на рынке бывает чуть не каждый день, всё надеется на приезжих. Думаю, если ты ему своих приведёшь, он тебя тоже отблагодарит. – Альфонд подмигнул. – Заодно, можешь намекнуть, что это я тебя надоумил.

– Будь спокоен, намекну. Ты его хорошо знаешь?

– Как и всех, кто из наших. Мы с ним и с его братом к общим учителям ходили. Они меня чуток постарше будут, но часто пересекались. Один раз они меня даже отколотили. Я не в обиде – было, за что. – Он многозначительно откашлялся в кулак.

– Ты сказал, с ними «почти» никто не общается. Значит, желающие всё-таки не перевелись?

– Ну, от таких желающих я бы первым отказался.

– Что ты имеешь в виду?

– Да есть тут у нас одна колдунья местная. Вообще-то она не совсем местная. Пришлая из деревни по соседству. Её, говорят, там за какие-то прегрешения от рода отрезали. Теперь у нас вот уж не помню сколько живёт. Уитни её зовут. Старая карга, жуткая, но сильная. В смысле как колдунья. Дело, слышал, своё знает. Ну, сам понимаешь, зелья всякие, травы, наговоры. К ней, кому за надобностью, из других городов даже наведываются.

– Помогает?

– Раз едут, видать, помогает. Я с ней сам никогда даже не разговаривал. Если бы ты на рынке нашем был и её видел, сразу бы понял, о чём я.

– Так она ещё и торговка?

– Её лоток рядом с близнецами, в смысле, рядом с Рихардом. Так, шнурки-носки всякие, амулеты.

– Думаешь, она тоже с теми исландцами была как-то связана?

– Я этого не говорил, не знаю, – протестующе отмахнулся Альфонд. – Про неё тогда вообще речи не было. Я сам лишь недавно её снова встретил. Пропадала где-то. Я даже удивился, что она ещё жива. Лет-то ей уж и не сосчитать.

– Ладно, мы не из пугливых, – заверил я нашего собеседника, чтобы он не решил, будто мы заинтересованы в продолжении разговора. – Так где ты сказал живут эти близнецы?

– Кузня у них к западу от рынка. Там ещё красивый колодец между домами. Они его в своё время чугунной решеткой обделали. А разве я об этом говорил? – спохватился он.

– Между прочим, что ты сам считаешь насчёт завтрашней погоды? Сможем мы на Ибини сгонять?

Альфонд замешкался, застигнутый врасплох между двумя вопросами, однако мы хотели услышать его мнение, а это было для него важнее всего, поэтому, отвечая, он выпустил предыдущую тему из внимания, а я этим воспользовался и окончательно увёл разговор в сторону, подальше от близнецов и злополучной колдуньи. Конрад это заметил, и когда мы через некоторое время попрощались с нашим словоохотливым собеседником, поздравил с «мастерским проведением допроса». Я отшутился и думал, что этим всё кончится, однако мой напарник, оставивший, по его рассказам, «отличную тачку» дома, явно прихватил с собой её мотор, который вставил себе в одно место, потому что сидеть, а тем более идти спать у него не было в тот вечер никакой охоты.

– Ты что, старик! Мы добрались до твоего Рару, мы знаем, где живут эти ублюдки, мы в двух шагах от них, а ты хочешь идти спать?! Я правильно понял, что одного из братцев долбануло током? Ну, вот видишь! Мы на правильном пути. И не стоит с него теперь сворачивать. Где этот чёртов рынок? Где этот колодец? Давай, веди.

Спорить с ним было безполезно. Да и в душе я понимал, что он прав. Стесняться не приходились. Сам я едва ли стал бы действовать так быстро и без оглядки, но за нас обоих действовал Конрад, и я не нашёл, что возразить.

Мы поплутали по узким улочкам, пока ни вышли к погружённой в ночную тьму пустой рыночной площади. Полярная звезда указала нам северное направление, мы свернули налево и снова долго не могли отыскать упомянутый Альфондом колодец. Рару мало чем отличался от моей деревни, где ложатся с закатом и не любят понапрасну жечь свет, поэтому всюду царил полумрак, разгоняемый редкими ося от моей деревни, где ложились с закатом и не любили понапрасну жечь свет, поэтому всюду царил полумрак, разгокошками, за которыми ещё продолжалась засыпающая жизнь.

Я нисколько не удивился тому, что отыскал колодец именно Конрад, просто наткнувшись на него, тихо выругавшись и призвав меня посмотреть, обо что это он в потёмках так больно ударился коленом. Красоту решётки мы оценить не смогли, но она явно была витой и чугунной, а значит, мы оказались на месте.

Я принюхался. От кузниц обычно пахнет сажей, чадом, горячим металлом и потом, однако ничего этого я в окружающем колодец воздухе не уловил. Похоже, братья давно не зажигали горн и отложили молоты в долгий ящик.