Тимоти Рувидо - Хозяева плоской Земли [Путеводная симфония] [ЛП]

Мне уже становилось постепенно понятно, о чём речь, и я решил не тратить время на уточнения. Ребята перебежали кому-то дорогу, за ними гонятся, значит, их надо быстрее спасать. Только вот как?

Мы находились в лагере рыбаков, которые оказали пострадавшим при аварии первую помощь и теперь занимались своими делами, не чувствуя лишней ответственности и необходимости нянчиться с ними дальше. Принцип тут простой: живы, могут ходить, пусть уходят, если нет желания остаться и порыбачить вместе. Лишние рты никому не нужны. Мне это отношение совершенно понятно. Я только не хотел, чтобы у них и у нас потом возникли проблемы. Поэтому отвёл в сторону старшего и в двух словах предупредил его о возможности появления людей в сером. Сказал, что это опасные представители заморского правосудия, которые наверняка вооружены и будут спрашивать по поводу шведов. Спрашивать будут не по-нашему, но в любом случае лучше им отвечать, что ничего не видели и не знаете. И уж точно не показывать, в какую сторону мы сейчас отправимся. Старший меня понял и обещал, если придётся, изобразить полную деревенщину. Спросил, куда мы на самом деле будем держать путь. Я махнул в сторону чащи.

– Ну, тогда я могу, если что, показать им вдоль берега. Пусть погуляют.

– Всё-таки лучше не говорить ничего, по-моему. Покажут вам их портреты – говорите дружно, нет, не видели. Не забудь подучить остальных.

– Не переживай, братец, своих не выдадим, – подмигнул он. Памятуя мою встречу с «серыми», я его бодрого настроения не разделял.

Я уступил Нурика Свену, который в седло не просился, но было очевидно, что идти по лесу да ещё быстро при его лишнем весе не слишком удобно. Я вёл коня под уздцы, Тубиас, придерживая больную руку, поспевал следом. С поклажей у них было негусто – один рюкзак среднего размера на двоих, который Свен хотел надеть на спину, но я сказал, что так не делается, и мы приторочили его к седлу. Свен постоянно проверял, надёжно ли он привязан. В рюкзаке явно хранилось что-то ценное. В очередной раз заметив его манипуляции, я не выдержал и спросил напрямую.

– Фотоаппарат и видеокамера, – ответил Свен. – Мы всё засняли.

О том, что именно они засняли, друзья рассказали позже, когда собрались с духом и решили сделать свою тайну достоянием пусть небольшой, но всё-таки общественности. Правда, этому предшествовали некоторые неприятные события, которые стали происходить сразу же, стоило нам приблизиться к месту падения их дирижабля.

Мы услышали выстрелы. Услышали все трое, но что это выстрелы сообразил я один. Наши ружья палят глухо, как будто кашляют. Таких откашливаний я насчитал с десяток, а перемежались они треском послабее и порезче. Обычно так стреляют пистолеты, которые у нас за ненадобностью почти не водятся. Пистолет – средство защиты или убийства, но не охоты, поэтому нам они ни к чему. Я велел Свену спешиться, и мы стали пешком пробираться в том направлении, откуда донеслись звуки. Нурика я привязывать не стал и вёл за нами, не зная, чего ждать, и полагаясь на то, что умный конь не начнёт раньше времени выдавать нас испуганным ржанием. Оружия у меня с собой не было, кроме ножа за поясом. Ружьё, помнится, было у отца, и мне даже показалось, что я узнал его «голос». Выстрелы стихли и больше не возобновлялись. Видимо, вопрос был решён. Оставалось лишь выяснить, в чью пользу.

Полотнища на деревьях уже не было, его успели снять, но не убрать. Между стволами сосен краснела кабина. Но главным для меня стали голоса. Родная речь, не английская. Я невольно прибавил ходу, и мои спутники подотстали.

Отца я нашёл в почти добром здравии. Пуля задела ему плечо, однако рана оказалась настолько неглубокой, что хватило одной перевязки. Гораздо меньше повезло тому парню, с которым мы разговаривали – его убило первым же выстрелом. А произошло, по словам отца, вот что. Они возились с этим проклятым дирижаблем, когда пришли те четверо в шляпах и серых пальто, о которых я рассказывал. Пришли нагло, никого ни о чём расспрашивать не стали, потому что их цель была перед ними – кабина, которую они первым делом начали дружно исследовать. Наш знакомый был тут за старшего и, естественно, обратился к непрошеным гостям с вопросом, что им нужно. Вместо ответа один из них повернулся уже с пистолетом наперевес и бездумно выстрелил. Видимо, они привыкли к тому, что на большой земле подобные их действия вызывают испуг и обращают в бегство любые толпы праздных зрителей. У нас им не повезло. Охотники, у которых бдительность и молниеносная реакция – в крови, повскидывали ружьишки и изрешетили всех четверых, правда, одному удалось юркнуть в кабину, и он некоторое время сумел отстреливаться, ранив отца, который в итоге его и прикончил.

Картина побоища, произошедшего по их вине, поразила шведов. Они стали через меня просить прощенья у моего отца и остальных ребят, но наши только отмахнулись, а отец сказал, что нам пора ехать. «Нам» в смысле нам четверым, потому что горевоздухоплавателей предстояло посадить на ближайшее судно и отправить из Окибара обратно, в их сумасшедший мир. Шведы не возражали.

Перед отъездом мы все вместе осмотрели трупы нападавших и не лишний раз убедились в их странности. Ни у кого из них при себе не обнаружилось никаких лишних предметов, даже документов: только уже знакомые мне визитки с телефоном – у главного – да своеобразные пистолеты, автоматические, с коротким стволом и толстой рукояткой, в которую параллельно вставлялось сразу два магазина маленьких патронов. Отец предложил охотникам разделить трофеи поровну, однако те отказались, сказав, что такая мелочь им за ненадобностью. Мы спорить не стали, и все пистолеты перекочевали ко мне в рюкзак. Внешне трупы ничем от обычных людей не отличались, разве что, как я и подозревал, все были не только гладко выбриты, но и совершенно лысые, а глаза, когда с них сняли тёмные очки, оказались лишёнными ресниц и взирали на нас со стеклянным равнодушием. В выражениях бледных лиц не читалось ни страха, ни злобы, ни отчаяния. Что с ними сделали после нашего отбытия, не знаю, но мне до сих пор не кажется, что по ним кто-нибудь будет скучать.

На то, что вокруг уже лежит ночь, никто из нас внимания обращать не стал. Даже шведы, которые сами не помнили, когда смыкали глаз, выразили полную готовность следовать за нами без промедления, поскольку мы гарантировали им скорейшее возвращение домой. Добрые охотники одолжили нам двух своих лошадей, которых отец лично обещал вернуть в самое ближайшее время, и мы припустили через лес, озаряя дорогу фонарями и факелами. «Припустили», конечно, слишком сильно сказано, но мы двигались, а это было главным. Чтобы никто не заснул в седле и никого не укачало, я возобновил свои расспросы насчёт добытых ими сведений о Северном полюсе, и в итоге услышанная нами история свелась к следующему.