Тимоти Рувидо - Хозяева плоской Земли [Путеводная симфония] [ЛП]

Мой противник с боксом дружил и даже имел излюбленные комбинации, которые в процессе нашего спарринга сократились до одной: двойной джеб левой и завершающий правый через руку. Я его заметно издёргал, и парню тупо хотелось меня прикончить. Вот только как это сделать, он не знал. Все его тройки я без труда считывал и либо микшировал с уходом под правую, либо уклонялся и контратаковал в корпус, пытаясь сбить дыхание. Выжидательная тактика дала свои плоды. Парень изрядно вымотался, сменил стойку и стал атаковать одиночными джебами. Улучив момент, когда оказался в центре ринга, я встретил очередной прямой кротким отклонением корпуса назад и тут же вернулся в вертикальное положение с не слишком эффектным, но зато точным встречным через бьющую руку. Сработал даже короткий подшаг, отчего удар получился не останавливающим, а как бы втыкающим. Челюсть под кулаком слишком легко подалась в сторону, застывший взгляд улетел следом за ней, и охранник неловко грохнулся на пол. Как мы говорили в подобных случаях, «сел на витамины». Я уложил тело бедняги ровно, не смог отказать себе в удовольствии за неимением воды поплевать ему на физиономию, дождался, когда взгляду вернётся осмысленность, и объявил, что на сегодня танец закончен. Он всё порывался подняться, но после нокаута это крайне нежелательно, о чём я ему прямо и сказал.

– Какой нокаут?! – удивился он.

– Надеюсь, что лёгкий.

– Чёрт…

Это уже относилось не ко мне, а к его вестибулярному аппарату, который долго не хотел включаться и мотал назло всему поднявшегося на четвереньки парня из стороны в сторону.

– Чёрт…

В зале раздались сиротливые аплодисменты. В дверях стояли синьор Теста и Дон Витторио. Где-то позади них маячили невозмутимые фигуры других охранников. Мне подумалось, что сейчас я буду представлен новому противнику, и всё начнётся заново, однако увиденного хозяевам оказалось достаточно.

– Переоденешься – заходи ко мне, – сказал синьор Теста и вышел.

Дон Витторио направился следом, показав мне по пути большой палец. Тоже мне, римский патриций фигов…

Остаток дня, вечер, ночь и утро я провёл под крышей – частично на крыше – клуба. Главным образом, чего-то ожидая, а если честно – наблюдая. Не стану врать, будто меня сразу же ввели в святая святых, перезнакомили со всеми отдыхавшими там знаменитостями и предложили на выбор дюжину прекрасных одалисок из местного гарема. По большей части, подозреваю, про меня просто забывали. Синьор Теста сразу после зала в присутствии Дона Витторио прочитал в мой адрес несколько сдержанных панегириков, суть которых сводилась к тому, что я ему подхожу, и он даже готов на следующий день дать мне одно важное поручение. Испытательное, да, но важное. Мол, водить машину и даже очень хорошо водить машину могут многие, а вот совмещать это с умением дать в морду чемпиону Лазурного берега – он так и сказал «чемпиону Лазурного берега», как будто круче некуда – может далеко не каждый. Вообще же я остался под впечатлением того, что путь к сердцу этого негодяя проложила мне моя редкая для Италии фамилия. Синьор Теста определённо знал толк в сатанизме и прочей модной чернухе, а Алистер Кроули, похоже, был его кумиром с детства. В итоге меня похвалили, велели ждать завтрашнего утра и забыли.

Тем временем в клуб стали стекаться новые гости.

Я сперва посидел в фойе, теряясь в догадках, откуда знаю вон того расфуфыренного юношу или вон ту даму преклонных лет, о которых ей все боятся намекнуть и потому она щеголяет в наряде девочки-подростка, или вот этого белозубого красавца – хотя нет, красавца я знал по американским фильмам, правда, не помнил, как его зовут, или высокого старика, отчаянно жмущего руку премьеру Италии, или… ладно, четверти часа подобных посиделок хватило для того, чтобы осознать, как себя должен чувствовать человек, волею судеб проникший в пуп земли. Примечательнее всего было то обстоятельство, что большинство гостей на знакомые физиономии вообще никак не реагировали, будто не замечали. Они были выше мирской суеты. Они-то наверняка знали, как трудно быть богом…

Утомившись отсутствием должных переживаний – сюда бы мою маман, она бы в обморок раз десять подряд упала при виде всех этих знаменитостей, – я бочком-бочком вышел через стеклянные двери на улицу перевести дух и собраться с мыслями. Поле для гольфа загадочно изгибалось, уходя вдаль, подсвеченное незаметными днём прожекторами на деревьях и в кустах. Никакой эйфории по поводу столь удачно складывавшихся обстоятельств у меня не наблюдалось. Ну повезло и повезло. Вопрос в том, что теперь делать. Ждать утра и получать задание, после выполнения которого мне наверняка предложат неплохое содержание и возможность роста внутри организации, или посылать куда подальше мою легенду, срывать прикрытие и подступать к божественному синьору Теста с острым ножиком у горла, мол, давай-ка, братец, колись, рассказывай, куда девал русскую красавицу Татьяну? Первое было настолько же очевидно, насколько второе – глупо.

Где-то на крыше играла музыка. Не привычная на подобных вечеринках умца-умца-умца-ца, а спокойная, мелодичная, кажется, вальс. То и дело сверху доносился смех. Гости развлекались. Я тоже был гостем, но невольным, застигнутым врасплох удачей, нервным и напряжённым. Мне следовало чем-то заняться, всё разведать и разнюхать, возможно, завести несколько полезных знакомств, обратить на себя внимание, а я всё жался у дверей и не мог ни на что решиться… когда увидел её. Это была Татьяна, собственной персоной, не в кандалах, не на цепи, весёлая и свободная, она шла со стороны первой лунки в кампании таких же, одетых во всё белое и нарядное молодых и не очень людей, они о чём-то оживлённо говорили, жестикулируя сверкающими бокалами, я видел её точёный профиль, она не замечала меня, смотря в другую сторону, нет, вот заметила, пригляделась, узнала, наверняка узнала, потому что по нежному лицу пробежала тень удивления, улыбка на мгновение застыла, исчезла, она справилась с неожиданностью, снова улыбнулась и даже как будто кивнула мне. Я отступил в сторону, пропуская их в дом, хотя нисколько не мешал. Татьяна слегка поотстала. Поравнявшись со мной, сделала вид, что замешкалась, не зная, куда девать бокал, и я услышал сорвавшийся с её почти неподвижных губ шёпот:

– Не подходи…

Это была не угроза, больше мольба. Вероятно, она лучше меня знала, что за нами ото всюду наблюдают – может быть, люди, может быть, камеры, но, скорее всего, и те, и другие. Я понимающе посмотрел в другую сторону, сунул руки в карманы.

– Я сама тебя найду, позже…

Неужто она была настолько проницательная, что сразу поняла причину моего здешнего появления, ни на мгновение не подумав, будто я тоже мог принадлежать этому кругу? Откуда ей было знать, что я не любимый племянник синьора Теста или не тайный телохранитель Дона Витторио? Когда мы с ней общались в прошлой жизни, я по привычке почти ничего о себе не разбалтывал. Она, помнится, в шутку даже попрекнула меня за такую скрытность, на что я уличил её в том же. Нам было хорошо вместе, в этом я был уверен, однако близость близости рознь. Ни она, ни я не снизошли тогда до любовных откровений, которые сейчас очень бы пригодились.