Тимоти Рувидо - Хозяева плоской Земли [Путеводная симфония] [ЛП]

Она исчезла за дверями, обдав меня тонким ароматом духов, а я остался стоять под надменной луной, делая вид, будто меня необычайно интересует далёкое зарево над Савоной.

В ту ночь я не вздремнул ни часа. Устав от ожидания неизвестно чего на улице, я понял, что Татьяна не придёт, и думал подняться на крышу потанцевать, однако быстро выяснилось, что у меня чего-то нет, что является допуском, и вежливый охранник настоятельно предложил мне развернуться и поискать других развлечений. Хорошо помню, как остановился у барной стойки в ресторане и не сразу сообразил, что здесь никто ни за что не платит. Стайка элегантных девушек ничуть не хуже моей русской колдуньи подпорхнула к бармену, и тот одарил их целой батареей напитков. Потом я увидел, как он внимательно выслушивает заказ пожилого джентльмена, понятливо кивает и вскоре отпускает восвояси с двумя длинными бокалами в слегка трясущихся руках. Я подошёл четвёртым, после дамы в шляпке с вуалью, и буднично поинтересовался, чем нынче угощают. Бармен предложил на выбор несколько вычурных наименований коктейлей, я спросил, как поживает виски, желательно ирландский, и был поставлен перед выбором между «Джеймсоном» и «Росой большого холма» 53 53 Автор имеет в виду марку Tullamore Dew . Честно говоря, мне было совершенно всё равно.

– Лёд? Камни?

– Камни, – однозначно заявил я.

Какой ирландец станет пить виски разбавленным?

Итак, цель моя достигнута, думалось мне, пока я целовал холодный край тумблера 54 54 Тип стакана под виски с широким толстым дном. Второе название – рокс. и делал вид, будто наслаждаюсь вкусом далёкой родины предков. Пропажа нашлась, в полном здравии и с очевидным отсутствием желания быть спасённой. Совесть рыцаря чиста, можно снимать доспехи, седлать коня и отправляться домой. Когда камушки в стакане обнажились, я обратил внимание, что они зелёные. Неужто настоящие сапфиры из Сибири! Хотя, какая разница? Сибирь сейчас царила у меня в душе, обманутой и безрадостной. И голодной. Про голод я как-то за всей этой суетой забыл, но виски быстро напомнил мне о том, что я сегодня после Лукки толком не ел. Только кто ж будет есть, когда уже начал пить? Виски не закусывают. Или закусывают? Ирландцы – вряд ли. Ирландцы вообще умеют пить и не пьянеть. Хоть до утра. Хоть на людях, хоть в одиночестве. Хоть на людях в одиночестве. Кстати, почему обязательно в одиночестве? Почему, когда вокруг всем хорошо, ирландцу должно быть плохо? Разве я не лучший здесь водила? Разве не я с одного удара вырубил «чемпиона Лазурного берега»? Лазурный берег? Звучит, между прочим, неплохо пусть даже не по-боксёрски. Удача сама идёт ко мне в руки. Правда, потом валится из рук. Но это если я трезвый. А если чуть-чуть выпить, а потом ещё слегка накатить, а потом догнать и добавить, то вот уже и третий тумблер стукается донцем о барную стойку, а дорогой товарищ бармен понимающе кивает и плещет добавки. Или это всё тот же тумблер? Камни по-прежнему холодные. Наверное, я так быстро пью, что они не успевают согреться…

На самом деле я, конечно, свои пьяные мысли сейчас фантазирую, потому что сегодня я даже не уверен в том, было ли у меня в тот момент в голове вообще что-нибудь. Точно помню, что было одно – острое желание отключиться, чтобы перенестись сразу в завтрашний день, желательно домой, на берег канала, в уютную постельку. Если бы я имел глупость завести себе частного психа, в смысле, психолога, аналитика, который сидит перед тобой в кресле и берёт огромные деньги лишь за то, что задаёт наводящие вопросы, слушает твой бред и обещает никому о нём не рассказывать, короче, если бы такой псих меня проанализировал, я почти уверен в том, что он вынес бы иной вердикт:

– Молодой человек, вы решили напиться в стельку потому, что подспудно хотели, чтобы наутро вас в таком виде застал синьор Теста, и вы бы автоматом завалили упомянутое испытание. То есть, лишились бы работы, не успев её получить. Обнаружив свою любовь, нисколько в вас не нуждавшуюся, вы испытали ощущение никчёмности, а в вашем возрасте оно бывает преувеличенно сильным, вполне способным довести вас до крайности. К одной крайности вы были готовы – убить синьора Теста. Она не понадобилась, и на её месте сразу же оказалась другая – долой всё, я никому не нужен, жизнь надоела и т. п. Я угадал?

Псих, конечно, был прав. Но психа не было. Был я, тоже псих, хотя и не профессиональный, вокруг меня сновали люди, некоторые наблюдали за мной, я уверен, некоторых моё поведение забавляло, я старался сдерживаться и оставаться в рамках приличия, бармен всё подливал и подливал, горло горело, голова не кружилась, но гудела чугунным колоколом, мне было достаточно, давно достаточно…

– Достаточно.

Это говорила Татьяна. Мы сидели на улице, на двух плетёных стульчиках, сзади, за стеклом, гудели гости, сверху лилась тихая мелодия из какого-то фильма про сицилийскую мафию, может быть, и нет, не знаю, где-то впереди, на поле, несколько фигур играли в гольф, кажется, голые, всем на всех было наплевать, и это радовало. Прохладный воздух пьянил лучше виски. Я понюхал пустой стакан, поморщился, посмотрел на Татьяну и кивнул.

– Договорились.

– О чём? – не поняла она.

– Я завязываю пить, а ты мне всё рассказываешь. – От её волос душисто пахло гвоздикой. – Зачем ты сбежала? Это же ты подговорила того парня из гостиницы, чтобы он всем, кто будет тобой интересоваться, отвечал, мол, сбежала, не заплатила, сами ищем?

– Конечно. – Она смотрела прямо перед собой, позволяя любоваться своим профилем. – Гостиница, как и многое другое, принадлежит синьору Теста. Мне не нужно было ни платить, ни сбегать.

– Почему не сбежать? Тебе нравится такая жизнь?

– Какая?

Я промолчал. Сказать, что думаю – неминуемо обидеть. Она пока этого не заслуживала.

– Что значит «многое другое»?

– Многое.

– Ты и себя имеешь в виду?

– Отчасти, – ответила она, не смутившись. – Мы все кому-то принадлежим.

– Я – никому.

– Это только так кажется. – Профиль стал лицом, красивым и далёким. – Я, правда, очень тронута тем, что ты отправился на мои поиски и даже сумел отыскать. Задача была близка к невыполнимой. Но вот подумай сам, зачем ты это делал. Хотел, чтобы я принадлежала тебе, тебе одному? Или хотел принадлежать мне?

Я рассмеялся и замахал руками. Получилось чересчур наигранно. Я был признателен виски: за него можно было спрятаться, на него можно было свалить любой неуклюжий жест, любое неосторожное слово…

Татьяна ждала ответа.

Что-то было не так. Я не сразу сообразил, что именно, но что-то совершенно очевидное. Она продолжала вглядываться в меня, стараясь в свою очередь понять, что у меня на уме.

– Почему ты говоришь без акцента?