Александр Плетнёв - Линкоры [litres]

Самолеты с ревом проносились в туманной дымке над линкором, наседая форсажем на уши расчетов открытых зенитных лафетов. Моряки лишь вжимали головы в плечи, крутя надвинутыми по самые глаза касками, на слух провожая удаляющийся рев турбин, запоздало разворачивая четырехствольные Flak-системы. Бомбы сверху уже не летели, но нет-нет, а словно в тире пилоты пускали короткие очереди из своих скорострельных бортовых пушек. Несмотря на, казалось, бестолковость этих щипков по толстой броне линкора, своего психологического результата они добились.

Следующий сигнал тревоги поступил от акустиков.

Стоящий на машинном телеграфе главный штурман Вольф Нойендорф и рулевой Ганс Хансен, вторя командам капитана, пытались увести корабль, уклониться от торпед, обнаруженных с помощью гидрофонов [123] На «Бисмарке» стояла пассивная шумопеленгаторная станция типа GHG с двумя группами микрофонов, по 60 штук в каждой, с дальностью прослушивания 30–40 км. .

Тщетно!

«Бисмарк» вздрагивал от взрывов… всякий раз гулко подпрыгивали сорвавшиеся броневые плиты, уложенные на деревянную тиковую подкладку… после чего грохот и шум ниспадающего султана воды доносился уже мягким постотголоском.

Где-то внизу у борта в днище лопалась стальная броня с примесью хрома и никеля, не выдерживая сокрушающих подводных ударов, тонны воды, ревя, устремлялись в пробоины, меркли и снова вспыхивали лампы освещения, пропадала телефонная связь с некоторыми боевыми постами.

Затем на боевой мостик прорывался поток экспрессивных, лаконичных или монотонных докладов. Капитан Линдеманн стоял с телефонной трубкой с застывшим выражением лица, выслушивая неутешительные новости. В боевой рубке все сохраняли спокойствие, словно были на учениях мирного времени. Никто не удивился, что линкору не удалось уклониться от атаки – немцам ли не знать о самонаводящихся торпедах, одними из первых разработавших этот вид оружия. Единственно, пугали частота и непрерывность попаданий, словно линкор обстреливали из скорострельного торпедного аппарата.

Наблюдатели даже заметили, что одна торпеда взорвалась в кильватерной струе, а другая сотрясла небольшой айсберг, проплывавший в трехстах метрах по борту.

Корабль медленно наполнялся водой. На нижних палубах, в частности в машинном отделении и котельных, еще горел свет, продолжали гудеть турбины, механики оставались на своих боевых постах.

– Пятнадцать, семнадцать узлов, не больше, – докладывал по телефону разгоряченный в парилке машинного отделения старший механик, – больше дать не могу.

– Я знаю, положение хуже некуда, – кричал мокрый с головы до пят главный инженер, – вода заливает корабль, но мы сделаем, что можем, герр капитан!

Громко сквернословили матросы дивизиона живучести, дружно напирая, ставя распорку к переборке, критически выгнувшейся под напором воды.

– Вам на это надо посмотреть, – влетевший на мостик унтер-офицер, приняв стойку смирно, щелкнул каблуком и протянул бланк радиограммы.

Прочитав текст, адмирал Лютьенс нашел глазами Линдеманна и, качнувшись к переборке от очередного толчка, довел содержимое:

– Им к нам идти еще не меньше трех часов.

Солнце едва нарисовалось на горизонте, и уверенная видимость была практически всего на пару-тройку миль. Экипаж все еще держался в рамках устава, но терпение у многих начинало лопаться. Обнаружить противника не представлялось возможным, немецкие канониры и наводчики буквально скрежетали в бессилии зубами, не имея возможности ответить, находясь в неведенье обстановки из-за оборванных линий связи.

В конце концов, слушая гулкие удары по корпусу, доклады с казематов от матросов, стоящих уже по колено в воде, командиры башен в отчаянье стали наводить орудия на любые подозрительные цели.

– Доннер веттер [124] Расхожая немецкая экспрессивная реплика. , кто дал команду? Куда они лупят? – удивился Линдеманн, когда кормовая башня исторгла из двух стволов сноп пламени и дыма.

Наблюдая, как один из снарядов высек ледяные куски во вспышке разрыва из высокого айсберга, показавшегося на грани видимости на правом крамболе, он воскликнул:

– Соедините меня с этим безумцем!

В это время еще один удар сотряс корабль, поступили срочные доклады о частичном затоплении погребов носовых башен, и тут уже окончательно нарушилась связь, оборвались электроцепи, во всех помещениях снова погас свет.

Пока восстанавливали повреждения, «Бисмарк» стал заметно зарываться носом.

– Командир! Есть связь! – радостно крикнул постоянно теребивший телефонные трубки помощник.

– Придется покинуть корабль, Линдеманн, – приказал адмирал, – командуйте!

– А вы?

– Я остаюсь! – Лютьенса всего трясло, но он, цепко вцепившись в переборку, пытался сохранить бравую выправку.

– Не валяйте дурака, герр адмирал, хватит одного раза! К чему эти напрасные жертвы?! Ельс, Хансен! Спускайтесь вниз и попросите об этом адмирала, – распорядился Линдеманн, делая ударение на слове «попросите», – пошевеливайтесь! Немедленно на палубу!

Не обращая внимания на завязавшуюся за спиной возню и возмущенное шипение Лютьенса, командир схватил микрофон корабельной трансляции.

– Внимание! Всем боевым постам! Срочно уничтожить все секретные документы! – Он вдруг осекся, подумав: «Какие, к черту, секретные документы!» И уже громче вслух: – Внимание! Экипаж, покинуть корабль!

Осмотревшись в опустевшей рубке, Линдеманн наклонился и подхватил оброненную фуражку, отряхнув, плотно водрузил ее на голову и быстро стал спускаться по трапу на верхнюю палубу.

Первое, что бросилось ему в глаза, – торчащая стрела крана со свисающим на тросе гидросамолетом, мерцающим навигационными огнями.

– Чертяки летуны! – не без восхищения пробормотал капитан цур зее.

Еще час назад унтер-офицер Ланге поднимался на мостик и просил выпустить оставшийся «Арадо», но адмирал отказал, что, в принципе, было разумно при тогдашних условиях. Тем более что, по докладам техников, оборудование катапульт и сами направляющие были повреждены после обстрела с самолетов противника.

Пробираясь по наклоненной палубе, Линдеманн постоянно сталкивался с бегущими матросами, уворачивался от скользящих в сторону крена обломков.

Палуба «Бисмарка» постепенно стала превращаться в хаос.

– Простите, фельдфебель, но машина закреплена за мной, поэтому лететь должен мой экипаж, – пилоту «Арадо» Эрнсту Ланге стоило неимоверных трудов уговорить старшего авиационного механика подготовить самолет к полету в обход команды с мостика. Почему-то напарник Ланге – целый лейтенант, оставался безучастным, и теперь ему приходилось отдуваться от нападок коллег самому.