Алекс Коста - Вавилон и Башня

– Да ладно тебе. Ты лучше скажи, к чему ты клонишь. Лады?

– К чему? К чему тут клонить? Клонить можно только к одному. Чтобы ты, дорогой бача, прекратил бегать, волка из себя изображать. Вот тебе нравится Елизавета. Нравится?

– Ну.

– Во… ну и иди, скажи ей. Мол, люблю, не могу. И все такое.

– Да на хер я ей сдался такой? Ты тоже интересный персонаж!

– Да не в этом дело совсем, сдался или не сдался. Я тебе говорю, не беги. Любишь – люби.

– Ну ты…

– Эх-х, Иволга… – волчара опять зевнул своей пастью здоровой и, похоже, расстроился, не знал, как мне еще объяснить. А объяснить хотел. – Ладно. Давай так. Вот ты мне скажи, Александра Яковлевича [96] «…Александра Яковлевича уважаешь?» – Александр Яковлевич Розенбаум, поэт, композитор, музыкант. В том числе известен как автор ряда песен про войну в Афганистане (1979–1989). Неоднократно посещал базы военнослужащих Советского Союза в этой стране, но не участвовал в войне. уважаешь?

– Кого?

– Барда, музыканта. Александра Яковлевича. Между прочим, тоже в Афгане был, хоть и как турист, но все одно.

– А ты откуда про то знаешь?

– Как это откуда? – обиделся волчара. – Ты что, это ведь самый уважаемый среди волков поэт! Вон сколько песен нам посвятил!

– Ну ладно. И чего?

– А того, что песня у него такая есть, и в ней слова «любить так любить, гулять так гулять» и все такое.

– «Стрелять так стрелять» ты забыл.

– Во! А ты уже свое отстрелял. Да и отгулял. Так что это… хватит стрелять и гулять, пора любить. Любить так любить! Понял?

Волчара начал насвистывать мелодию этой самой песни розенбаумовской, про охоту на уток. Просвистел то место, где «стрелять так стрелять», и меня как обухом по голове…

– Волчара! Так ты что, тот самый, который внизу у башни бегал?

Волчара не ответил. Был, сука, увлечен пением. Не знаю, но бацал неплохо, по ходу, и правда Розенбаумом увлекался. После «Утиной охоты» начал «Лиговку» свистеть.

А я вспомнил, как Акопян открыл створку и лабал: «Мы в такие шагали дали, что не очень-то и дойдешь, мы в засаде годами ждали…» [97] «…в такие шагали дали, что не очень-то и дойдешь, мы в засаде годами ждали…» – отрывок из песни «Синяя птица» группы «Машина времени». , пока Бугров, как танцор, бежал к укрытию с КПВТ в руках.

– Ты дебил, Бугров, – орал на него ефрейтор. – Двадцать метров не пройти.

– Пройду, – ерепенился Бугров, – только пусть Ака чё-нить ритмичное лабает.

– Это-то можно, как раз есть песня, которая тебе посвящена.

– Да ну, в натуре? – заорал Бугров и выпрыгнул из брони.

Бугров тогда добежал. Десять человек отрезанных спас. Еще рассказывал, что, когда им рожки раздавал, они на них как дети на мороженое смотрели. «Дай мне… мне-мне… нет, мне, я тоже хочу…»

Опять про детей. И Борисыч про детей чего-то базарил. Все мы дети в натуре. Только на хера из себя все это изображаем?

– Лиговка, Лиговка, Лиговка, ты мой родительский дом, – подпел я.

– Мы еще с тобою попоем, – провыл волчара и лязгнул зубами. Да так, что, в натуре, как гитара баре дала.

– Мы еще с тобою попоем.

Волчара нагнулся ко мне:

– А знаешь, что я – это ты, бача, я – это ты.

– Я – это ты, ты – это я…

– Это уже из другой песни, но и так можно сказать. Теперь мне пора уходить. «Закрой за мной дверь, я ухожу», раз уж у нас тут музыкальная пауза образовалась.

– Чего, тоже сваливаешь?

– Ты же видишь, какие времена наступили.

– Какие…

– Ну как. Котлету с хлебом гамбургером назвали, в Кабул туристов возят. А что такое бачата, скоро только сантехники будут знать [98] «…а что такое бачата, скоро только сантехники будут знать» – подразумевается похожее произношение слов «бочата» (переходник в сантехнике) и «бачата» (афганский мальчик). .

– Скажешь тоже…

– Время волков прошло. Обещаешь, что не будешь больше волком бегать?

– Обещаю, – ответил я. А что еще я мог ему сказать?..

– Молодец. Доброе утро, последний герой! – волчара хряснул меня по плечу лапой. – И не ходи туда, куда не хочешь идти. Лады?

– Лады.

Он спрыгнул со скамейки и пошел куда-то в сторону реки. У самой горки внизу помахал мне лапой и завыл:

– Время волков прошло.

«Сговорились вы все, что ли…»

Я протер глаза. Вроде все нормально. Парк как парк. Под лавочкой увидел бутылку. В ней чего-то прозрачное плескалось. Неужели не допили? Быть того не может! Во, в натуре, время волков прошло, чтоб парковые алкаши водку не допивали!

Попробовал. Да, она, водка. Опрокинул. Внутрь как будто поползло чего-то горькое. Но стало легче. Вот бляха, уже из помойки начал водку жрать! Так скоро в бича превращусь.

– Серый? Серый? – позвал я. Только никого уже рядом не было.

Вышел из парка, перед аркой стояла желтая шаха. Значит, не привиделось.

– Эээ… земеля, – стучусь к водиле.

– Чё? – отвечает заспанный мужик.

– Через плечо. До центра?

– До центра? – говорит он, как не догоняет, чё это такое «до центра».

– Да, е-мое, и ты братан туда же. Заводи давай.

– Ээээ… ладно, ладно… – поворачивает он ключ, чего-то чихает под машиной, раздается звук движка.

Одновременно слышу какие-то слова. Залезаю на пассажирское. Из торпеды лабает кто-то знакомую песню: «…Нарисуйте мне дом… в доме том укажите мне место, где бы упасть и уснуть, и не слышать зов глашатаев трубный…» Ну, блин, знамо дело, Александр Яковлевич, любимый бард всех волчар. Не слышать зов глашатаев, это дело хорошее.

<���Россия, 2020-е>

Я вышел и сразу ощутил всю мерзость, которая происходит вокруг. Грязная замороженная каша под ногами, в голове что-то похожее. Захотелось водки. Опасный сигнал.

Только водка дает честную эмоцию, без привкусов и оттенков. Этого сейчас и не хватало. Честности.

Зашел в ближайший магазин, такой же грязный и скомканный, как и вся улица. В несколько рядов стояло много бутылок. Я взял первую из верхнего, тут же начал пить.

Во рту все быстро наполнялось едким привкусом спирта и желудочного сока. Мои внутренности, похоже, были против подобного потребления. Достал с другой полки пачку сока, попробовал заглушить всю эту гадость. Вроде как помогло. Сел между полками, отхлебывая то из одной, то из другой бутылки.

– А… вы брать будете? – спросил охранник, какая-то одутловатая свинья.

Желтые мертвые волосы, опустившиеся плечи, серо-голубые тусклые глаза на обрюзгшем лице. По виду из Рязани, без разбавленной монголами крови. Наверное, хорошим фермером был или даже производителем чего-то сельскохозяйственного.

Я представил его маленьким, где-то в деревне. Как он сидит на простых струганых досках, ловит мелкую рыбу. Как к нему подходит добродушный отец в огромных болотных сапогах: