Алекс Коста - Вавилон и Башня

Но какие-то острые, как будто отточенные лезвия-мысли не давали забыться.

– Там, там, там… куда я иду…

Там, там, там…

И там, там, там… все есть…

– Стой! – я схватил дядю Ваню за рукав. – Стой! Это что? Откуда? Кто-то поет? Слышишь?

– А?

– Какие-то стихотворения. Слышишь? «Там-там»… Слышишь?

– Стихотворения? Это, это… – дядя Ваня поперхнулся. – Это башня поет. Башня поет свои песни. Я же вам говорил, – как ни в чем не бывало пояснил он, словно это было что-то типа «радио поет».

– Какая еще башня?!

– Как это какая? Это… эта, Оста… Остан… – опять начал заикаться он. – Останкинская. Какая ж еще?

– Что значит поет?

– Ну, ну… по…поет… эта… ба…ш…н…я…

Я успокоился. Все-таки алкоголя уже прилично. Каким бы я себе ни казался трезвым, это не так.

– Извини, дядь Вань, – я отпустил его рукав.

– Не, не, не… – заикался испугавшийся дядя Ваня. – Просто вы хотели узнать, почему тут ночью не скучно. Вот, вот… это башня, она поет, все время поет.

– Да ну…

– Вы это… это… спросите у нее что-нибудь. Она… это… это… ответит так-то.

– Чего?.. – усмехнулся я. – Дядь Вань, ты чё, со ста грамм набухался?

– Не… не… вы попробуйте… это… попробуйте!

Я почувствовал, что и сам пьян, и решил подзадорить бедного глупого старика. Поэтому встал на колени, расставив руки, как Кристофер Ламберт в заставке к фильму «Горец», и заорал:

– Что у ме-н-н-яя внутри? Что? Что, блядь, у меня там внутри?! Почему я не мо-г-г-у жить как все?! – истошно орал я, понимая, что не так уж плохо придумал дядя Ваня. Не так много мест, где можно со всей силы поорать, да еще на такой высоте. – Ну что, дядь Вань, доволен?

– А-хе-ха…

Я достал еще две сигареты – ему и себе.

– Слушай, дядь Вань. Ну а если без шуток. Ты как вообще сюда…

– Ч-ш-шшш! – он приложил указательный палец к губам. – Ч-ш-ш. Слушай. Слушай ответ.

– Ну ты, блин, даешь…

Я закрыл глаза и увидел мельтешение маленьких черных предметов. Давление! Ну, понятно, допился. Потом зажмурился сильнее и увидел белое круглое пятно, в виде большой песчаной башни… нет, даже не башни, а какого-то песчаного червяка.

Червяк вроде как упал сверху откуда-то. Но не развалился на кучу ошметков, а врезался в пустыню.

– Червяк врезался в пустыню, – повторил я.

Попытался открыть глаза, но ничего не изменилось. Я видел то же самое: здорового червяка, который врезался в пустыню… и стал башней.

Песчаные бури утихли, я рассмотрел, что, помимо червяка, кто-то есть внизу. Какие-то опарыши, которые из него вывалились. Как будто сидели в трупе червяка, а потом, когда дожрали внутренности, вывалились наружу. Всмотреться получше не получалось, форма этих существ пока оставалась непонятной. Но даже через такое мельтешение я разглядел, что они покачиваются из стороны в сторону.

– Вы живы? – спросил кто-то.

– Скорее нет, чем да, – попробовал сострить я и, кажется, даже изобразил высокомерное «хе-хе-хе».

– Скорой здесь нет, – почему-то ответил неведомый голос, хотя я ни про какую скорую не спрашивал.

– Нет так нет, – согласился я.

– А что тогда делать будете?

Этот вопрос застал меня врасплох. Я снова попытался присмотреться к противным опарышам и решил, что самое абсурдное в этой ситуации и есть самое правильное.

– Ч-т-о-о мне де-ла-ть? – закричал я, но вместо нормального звука почему-то получился писк.

– Пока не пытайтесь дышать, – опять сказал неведомый голос. – Подождите, хоть я позвоню.

– Позвоню?! – удивился я.

«Куда звонить? Да и что он скажет? Черт…»

Я еще раз постарался крепко-крепко зажмуриться, чтобы наконец увидеть простое темное ничто.

– Вы видите какой-нибудь цвет?

– Цвет? Цвет чего?

– Не понял, повторите.

– А? – на этот раз не понял я.

«Да что б вас…» – я не знал, что еще со всем этим делать. Попробовал больно себя ущипнуть правой рукой за левую. Но потом запутался, какая из них какая. И какой из них надо за что щипать. «Если не можешь бороться с насилием, отдайся ему», – вспомнил я дурацкую фразу, правда, очень подходящую к моему нынешнему положению, и попробовал отдаться. Попробовал приблизить червя и даже как будто сел на него.

– А вы тут что делаете? – опять спросил неведомый голос.

– Как это что?! – возмутился я.

– Они там ждут, – показал владелец голоса на опарышей внизу.

Я присмотрелся, хотелось все-таки узнать, чего конкретно «они там ждут». Но этого я не увидел. Зато увидел, что вместо опарышей там теперь сидят какие-то люди. Странные, пухленькие, кругленькие, в общем, как мячики. И, кажется, без одежды.

– Чего они ждут? – спросил я у неведомого голоса.

– Как это чего?! – возмутился тот. – Скажите им что-нибудь.

– Что-то? Что я могу им сказать, кроме того, что они опарыши, которые вывалились из гребаного червя?

– Вот это и скажите, – настаивал он.

– Да ну вас… – махнул я куда-то в неизвестность и продолжил всматриваться в людей-опарышей, мерно покачивающихся внизу.

Потом вдруг понял, что я должен сказать этим опарышам из «башенного» червя. Я скрестил ноги, сложил руки рупором и прокричал что было силы:

– Пора расходиться, ребята… по-ра-ра-ра-а!

– Мы не хотим расходиться! – послышалось в ответ где-то внутри, у меня в голове.

– На-до… на-до, на-до, на-а-а-д-о-о…

– Мы там, где мы есть, – дружно ответили опарыши.

– Да ну вас… – я снова махнул рукой и вроде как соскользнул с башни.

Опарыши были далеко, но стремительно приближались. «Я не разобьюсь, – точно понял я. – Они меня поймают».

Я снова увидел паутину с разорванными нитками и тонкую сизую струю дыма, обволакивающую эти нитки. Повернулся и заметил «паутину» вокруг глаз дяди Вани. Такое ощущение, словно он смотрел на меня с хитрым прищуром. Или добрым?

– Ну, что? Ответила?

– Че-го?..

– Башня вам ответила?

– Надеюсь, нет, – ограничился коротким ответом я и зашатался к лифту.

<���Без географического наименования, 2100-е годы>

Мукнаил ощутил сильный толчок, как только вышел из образов сна. Ограничения био, назначенные ему инструктором Жабом, закончились. Био стало давать адреналин и другие вещества, которые делали Мукнаила энергичнее и чувствительнее. Ему очень захотелось включить подряд много ярких образов – пробежку по горам, совокупление, перестрелку, погоню. Но почему-то он никак не мог определиться, какой же образ запустить первым. Выбор был велик, все образы очень яркие, очень привлекательные. Но Мукнаил, так ничего и не выбрав, почему-то вообще выключил облако.

Выключил с утра! Раньше он такого никогда не делал. Иногда днем и редко вечером, когда за день накапливалось множество образов, и они как будто мешали друг другу. Но утром… когда облако было так нужно!