Роман Тюрин - Скрамасакс

До обеда нас задержал дробосечный тюфяк. Поскольку, сделка по его покупке была полулегальной, то он пребывал в кожаном чехле, любезно предоставленном Тихоном. Пушка произвела поистине всеобщий фурор, даже грозно смотрящий по поводу жуткой растраты дед, одобрительно кивнув, растаял и заулыбался.

Апгрейд состоял в следующем: во-первых — примитивный прицел по типу самолётных, времён второй мировой войны, с одной стороны тонкий штырёк, с другой, несколько кругов один в одном. Во-вторых — метровая поворотная станина в форме треноги, на которую за боковые отростки ствола была установлена сама пушка, а через просверленные отверстия в креплениях оригинальной конструкции лафета и цилиндрических выступах орудия, железными костылями регулировался вертикальный угол наклона. Насчёт этого элемента, я больше всего беспокоился — выдержит ли он отдачу?

Провозились мы до полудня: посередине корабля, между люком в трюм и мачтой, укрепили палубу, прибили огромными гвоздями квадратную пластину, основания этой самой треноги и закрепили на ней, собственно, пушку. Сектор обстрела оказался приемлемым, в мёртвой зоне находился лишь угол градусов в тридцать-сорок по корме, а дабы в запале боя, ненароком не изрешетить картечью чердак да рулевого, пришлось поставить ограничители горизонтального поворота.

Перекусили прямо на корабле и вскорости отправились в путь.

— Атанас, давай пристань вон к тому берегу, — попросил я капитана. Все уже настрелялись, пушку зачехлили и мы, не торопясь, на одном парусе, дрейфовали вниз — по течению, — Камушков набрать надо.

— Бери маленькие с острыми краями, вот такие, — обратившись к Анике, я показал эталон.

Поскольку, с непривычки водное путешествие всех утомило, решили побыть на твёрдой земле подольше. Беляш убежал в лес, дед с татарином занимались лагерем да обедом, а мы с мальчишкой добывали поражающие элементы ручных гранат. Набрав порядочно, начали делать бомбы. Заинтересовавшийся капитан, молча за сим наблюдал.

Тут, как мне казалось, не было ничего хитрого, главное найти оптимальную пропорцию пороха да камней, выбрать длину запальной верёвки и плотно заткнуть горлышко. Изготовили три штуки. Вставив в специальные отверстия, импровизированный бикфордов шнур, отправились их испытывать. Атанас и бросившие готовку кашевары, потянулись вслед. Рванули все, осечек не случилось, зрители были в восторге, начавшего канючить пацана, пришлось осадить — всё же бомба детям не игрушка.

Подойдя к месту взрыва, я оказался несколько обескуражен, поражающие элементы самодельных бомб не сработали, лишь керамика бутылей и то — так себе. Камушки разлетелись всего метра на два, а основная их часть, вообще, валялась рядом с точкой детонации пороха.

— Что-то не так, — почесав озадаченно репу, я осознал, в чём собственно дело. Спутники же, находились в непонятках, им была неясна причина расстройства — вроде бабахнуло знатно, с огненной вспышкой, в принципе, в качестве фейерверка — не плохо, но мне нужен другой — более кровопролитный эффект.

— Ничего страшного, — сказал сам себе, — Переделать не трудно, надо камушки закрепить снаружи, тогда их разлёт, да и скорость, должна возрасти.

Во второй раз прогресс уже имелся, эффективность поражения значительно усилилась. Окрестные деревья сильно посекло каменной картечью.

"Вот если заменить, гранитный щебень на свинец или хотя-бы железо, то бомба сможет сравниться с современными мне прототипами. Но на нет и суда нет, так тоже не плохо…" — рассматривая последствия взрывов, размышлял я.

"Как нет, вот же бестолочь! А свинцовая картечь?! — неожиданно вспомнив, ударил себя по лбу, — Тихон отсыпал её предостаточно. Ну, почему всегда так — сколько напрасных телодвижений!"

Пришлось в третий раз проводить испытание. В итоге всех экспериментов, я пришёл к следующей технологии: насыпаешь в бутыль пороха — под завязку и деревянным чёпиком затыкаешь горловину. Щели заливаешь воском, благо — в корабельных запасах его целый бочонок, дальше обмазываешь тару смолой, наклеиваешь картечь, а чтобы граната не пачкала руки и для надёжности фиксации деревянной затычки, плотно перематываешь конструкцию полоской парусины. И завершающий штрих — в отверстие, специально сделанное по моему рисунку горшечником, вставляешь пеньку пропитанную селитрой — адская машина готова. В итоге — имеем рабочее оружие массового поражения, рецепт же, смело можно размещать в "Поваренной книге анархиста".

Кашевары, всё ещё готовят и мы с Аникой, дабы скоротать время, принимаемся доделывать боеприпасы. Изготовили пятнадцать штук и, истекая слюной, поспешили на исходящий от костра дурманящий запах.

"Надо как-нибудь шашлычок замостырить, — уплетая сочное, в меру прожаренное мясо, мечтательно подумал я, — Да… красота". День выдался замечательный: светит осеннее солнышко, ласково дует лёгкий ветерок, лес словно живой — шевелит кронами сосен, щебечут не улетевшие в тёплые края птахи и Ока — ладошками прибоя шлёпает берег.

Прожевав очередной кусок, я поинтересовался у сидящего близ капитана:

— Атанас, не знаком ли тебе греческий огонь, надобно коктейль Молотова сделать, однако без бензина не знаю — получится ли.

— Немного подумав, наш космач уточнил:

— Греческий огонь знаком, но только несколько с другой стороны, а про коктейль Молотова и бензин в первый раз слышу.

— Не обращай внимания, коктейль Молотова это другое название смеси греческого огня, а бензин… — я задумался, вспоминая, как называли нефть в старину, — А точно! Бензин — горючая производная из земляного масла.

Удовлетворившись ответом, грек не торопясь поведал нам эпизод своей жизни:

— В шестнадцать, оставшись сиротой, прибился я к одному доброму человеку, тот служил капитаном на торговой галере. Дело было в генуэзской Сарсоне, по-вашему, Херсонес Таврический. Так вот, приглянулся я ему чем-то и взял он меня юнгой. Проплавать на галере суждено было почти пять лет. Однажды мы напоролись на турок, они-то этим самым греческим огнём наш корабль и спалили, зрелище скажу тебе, ужасное — горела даже вода. Хорошо, что бойня была недалече от берега, мне и троим матросам, удалось выплыть. Вот, в принципе, и всё — что я знаю… — закончив повествование, грек подкинул в огонь хвороста.

— Понятно… — кивнув греку, обратился я к деду, — А ты, учитель, что скажешь?

При этих словах, Атанас посмотрел на меня по-другому — с любопытным уважением, что ли, видимо, старик произвёл на того впечатление и, имея статус ученика, я приподнялся в его глазах.

— Хек… — крякнул по обыкновению дед, — Давай, тащи, что есть у тебя — попробуем.

Получилась поистине адская смесь, даже в воде, ложась на неё тонкой плёнкой, она продолжала гореть. К купленным в лавке травника ингредиентам, старик добавил только корабельную смолу.