Александр Руб - Черная кошка, белый кот или Эра милосердия-2

Хмурое пробуждение: «Ничего не помню, пьяный был». «За что срок? Да пошли вы…». И поехали вновь эшелоны бывших героев, а ныне «забайкальских комсомольцев» во все концы великой страны. Статистика потом сосчитает, что в первую послевоенную пятилетку были осуждены по насильственным статьям около половины из восьми с чем-то миллионов демобилизованных. Некоторым повезло. Одним из них стал старшина Шац.

«А городок так себе. Но строек, пожалуй, побольше чем в О. Дойду вон до того угла: оттуда должен быть виден вокзал и спать. Нагулялся, на сегодня хватит».

Слегка разочарованный, что никого не встретил, Генрих расслабился, но недлинный кусок улочки, слабо подсвеченный лунным светом, изучил с тем же вниманием, что и раньше. Что-то его смущало. Запах! Запах немытого тела и дыма! Он замер, и разделив видимую часть улицы по секторам, стал скрупулезно искать его источник. Метрах в пятнадцати из тени выскользнули двое и, страхуясь, направились в сторону предпологаемого вокзала.

Чуть отпустив незнакомцев, старшина двинулся следом.

«Пахнущие дымом» несли тяжелые вещмешки. В какой-то момент ветер разогнал тучи, и стало светлее.

«Форма — немецкая полевая. Кепи, обувка, автоматы… Только штаны немного не такие. Погон нет. А так егеря или эсесы. И походка один в один, и страхуются знакомо. Бл…, накаркал сам себе. Было скучно — теперь веселись!»

Собравшись в тугую пружину он сопровождал парочку то, отдаляясь, то сближаясь.

«Хорошо дождей давно не было, а то бы был уже мокрый по самое… не хочу!» — утешился он, падая в очередной раз за небольшую кучку дров.

«И что с ними делать? Одного валить, а второго брать? За что их брать? Могут быть обычные граждане…

Не похоже, но могут. Проверить документы? А если это из тех, кто навел сегодня «шухер»? Блин, предлагал же Серега пойти вдвоем…»

Шли параллельно железной дороге: слышался характерный лязг вагонов, мерзко пахло шпальной пропиткой.

Внезапно где-то рядом хлопнул сдвоенный выстрел, взвизгнули женщины и тут же смолкли.

Старшина упал и замер. Медленно приподнял голову. Незнакомцев было не видно.

«Тоже лежат осматриваются?»

«Ратуй…!».

«Ах ты падла!».

Рыдания.

Негромкая польская речь: «Psia krew przestraszyli potwory. Idzmy Tomaszu, jeszcze daleko», [31] Psia krew przestraszyli potwory. Idzmy Tomaszu, jeszcze daleko (польс) — «Пся крев, напугали уроды. Пошли Томаш. Нам ещё далеко». — и поднявшиеся незнакомцы рысцой рванули в темноту.

Вскочивший Генрих дернулся за ними, потом сплюнул: «Наверняка в лес жратву понесли. Гонятся в ночном лесу неизвестно за кем с перспективой нарваться на прикрытие? Оно мне надо?». И пожав плечами, направился в сторону выстрелов и рыданий.

Немного пробежашись, осторожно выглянул из-за угла. Одна из больших улиц. В нескольких метрах от перекрестка на земле сидит спиной к ограде палисадника молодой пацаньчик, прижимающий руку к голове. Второго, лежащего вдоль забора, лениво пинает крепкий мужик в рваном ватнике и сапогах. Двух девушек, жавшихся друг к другу, держал под прицелом парень в польском френче и кепке.

— Шпиц! Хопіць з яго. Давай шманай ужо.

— Хопіць! Не ты уяві, калі-б не перакрывіуся патрон! Ён бы мне дзірку зрабіу! У зараза! — И пнув напоследок лежащего, начал его обыскивать.

«Грабежники»! О! Вас-то мне и надо!» — настроение у Генриха враз поднялось. Слежка за людьми из леса, в чем он теперь не сомневался, убрала последние следы вселенской тоски и печали, так свойственной народу идиш и иврита.

Проверив погоны, спрятанные в задний карман, и передвинув затвор из «походного» в «боевое», решительным шагом вышел из укрытия.

Шел быстро, нахально, картинно держа автомат:

— Иду я себе весь такой красивый и шо я вижу! Два помятых поца [32] Поц (идиш) — половой член. В древние времена, у евреев нельзя было хоронить девственниц. И чтоб этого не допустить, при церкви были специальные люди — ПОЦы (обычно убогие, обиженные жизнью), которые лишали мертвых девушек девственности, после чего их можно было спокойно хоронить. В воровском языке — начинающий, мелкий воришка. Бытует расхожее мнение, что слово «пацан», имеющее хождение в самых разных слоях населения, произошло от слова поц . докопались до порядочных людей! Стоять бояться! Милиция таки работает!

Девчушки от неожиданности прекратили рыдать. Бандиты повели себя предсказуемо. «Шмонавший» выпрямился с поднятыми руками и попятился. На несколько секунд перекрыв линию огня по второму, успевшему в этот момент развернуть руку с пистолетом в сторону Шаца. Два патрона над первым — «предупредительный», и три «на поражение» во второго, оружие которого не успело открыться для выстрела.

— Ай, какой цорес! [33] Цорес — несчастье. Азохн вей! [34] Пишется «АЗ ОХ-Н-ВЕЙ», что дословно переводится: «Когда (хочется сказать) «ох!» и «вей!». «Ох» от хорошей жизни такого не скажешь, а «вей» значит «горе». Но еврейский язык-идиш отличается одним качеством: слова в нем многозначны и зачастую выражают совсем противоположные качества. Причем собеседник это прекрасно понимает. А посторонний, чаще всего — нет. Этот шлимазл [35] Шлимазл — великий ученый Ибн-Эзра, объяснил его так: «Если ты начнешь заниматься изготовлением гробов, то люди перестанут умирать ныне, и присно, и во веки веков. Аминь! А если ты займешься изготовлением свечей, то солнце станет посреди ясного неба и будет стоять ныне, и присно, и во веки веков. Аминь!». Теперь-то, надеюсь, вам ясно, кто такой шлимазл? не знал, что такое бояться! — продолжил паясничать старшина. Опустив автомат, приблизился к молодежи.

— Старшина милиции Шац! Что случилось ребята?

Потрясенные девчонки, молча, пялились на фигуру в милицейской форме без погон и с немецким автоматом в руке.

Левой рукой вытянув из заднего кармана погоны, Генрих, продемонстрировал их девчонкам и мягким участливым тоном повторил вопрос:

— Барышни, что случилось?

Но раньше чем, одетые в темные юбки и жакеты, очнулся стоявший с поднятыми руками грабежник Шпиц:

— Ты чё оборзел жыденыш! Што за беспредел!

Старшина только хотел приложить антисемита с ноги, приемом выученным с Сергеем, как тот потащил из за ремня оружие:

— Ах, ты жыдоуская погань, мала мы вас ва урочышцы пастралялi! [36] Возможно речь идет о урочище Гай около города Барановичи, где в 1942 году были расстреляны несколько тысяч евреев, привезенных из Австрии, Чехословакии, Германии. Зноу панаехалi паскуды!

Ярость затопила Генриха. Черная ярость и злой гнев, жажда мести и благодарность Богу, что позволил хоть в малом, но свершить справедливость. Он раз за разом нажимал курок. Молодой еврей был не убийцей в этот момент, нет. Старшина милиции Генрих Шац был судом и палачом в одной лице.