Александр Руб - Черная кошка, белый кот или Эра милосердия-2

За спиной раздался стон. Лежавший хлопец пытался приподняться. Стоявшие как парализованные, девушки бросились к парням.

Два разных голоса спросили не в унисон, но одно и то же:

— Табе вельми балюча? Бедненькi!

Бывший разведчик присел на корточки. Навалился откат усталости и опустошённости. Некурящему милиционеру остро захотелось достать папиросу: неторопливо продуть, размять и затянувшись смотреть на заботливо хлопочущих девчушек-пичужек.

Он отстраненно слышал вдали тревожные трели свистков. Мимоходом представил, как дежурный наряд ППС пытается по телефонам ночных сторожей и дежурных по организациям выяснить: где стреляли, куда ехать, или идти-бежать…

Перед Шацем стояли, опираясь на хрупкие плечики подруг, два парня лет семнадцати-восемнадцати, явно ещё не служившие в армии. Досталось им крепко. Еще не мужики, но уже не мальчики покачивались. В глазах сквозь боль светилась дерзость и стеснительность, уверенность и с испуг.

— Дзядечка можна мы ужо пойдзем? — достаточно низким тенором уверенно заговорил стоявший впереди.

«Вот видишь Геня, ты и дожил до дяденьки. Тебе только двадцать два, а глазах этих почти сверстников, ты уже старый и важный. Обидно, блин».

А какие мечты были всего несколько минут назад…

Прокрутив в голове общий план и свои примерные действия, старшина, сосредотачиваясь, позволил себе на несколько секунд представить как всё оно будет. Хотя и знал, что реальность исковеркает самые верные действия и точные планы. Получалось красиво:

«… Проверив погоны, спрятанные в задний карман, и передвинув затвор из «походного» в «боевое», решительным шагом вышел из укрытия.

Шел быстро, нахально, картинно держа автомат:

— Иду я себе весь такой красивый и шо я вижу! Два помятых поца докопались до порядочных людей! Стоять бояться! Милиция таки работает!

Девчушки от неожиданности прекратили рыдать. Бандиты повели себя предсказуемо. «Шмонавший» выпрямился с поднятыми руками и попятился. На несколько секунд перекрыв линию огня по второму, успевшему в этот момент развернуть руку с пистолетом в сторону Шаца. Два патрона над первым — «предупредительный», и два предупредительных над вторым. Оба от неожиданности приседают.

— Эй, шлимазлы, руки в гору и упали!

Обалдевшие от резкого изменения обстановки, оба бандита тупо пялятся на неизвестного, обладающего столь внушительным огневым перевесом и не менее значительной уверенностью в себе.

— Быстро упали! Иначе через секунду у вашей мамы появится дополнительный расход на цветы для могилки!

И для убедительности ещё очередь над головой урок. Те, поняв, что чокнутый с автоматом действительно может расстрелять снопами повалились на землю. Теперь стало возможным представиться:

— Девушки! Я старшина милиции Шац. Ночной патруль. — Не все правда, зато ситуация упрощается.

Левой рукой, вытянув из заднего кармана погоны, Генрих, продемонстрировал их девчонкам и мягким участливым тоном попросил:

— У ваших хлопцев должны быть ремни. Дайте мне их, пожалуйста.

А сам, достав из за голенища нож, быстро разрезал лежащим брюки на спине. С голой… опой не подергаешься.

Девушки очнулись и склонились над постанывавшими от боли парнями.

— Вот. Возьмите, пожалуйста.

Вместо ремней они протягивали… два куска веревки. На такую дорогую вещь как ремень у пострадавших, вероятно не было денег.

Впрочем, это было к лучшему: веревкой вязать руки удобней.

— Ну вот и всё. Теперь ваши обидчики не денутся никуда, кроме Советского суда! — скаламбурил Генрих.

До девчонок наконец дошло, что они в полной безопасности. Слезы полились ручьём.

Две женских головки, два носика уткнулись в не такую уж широкую грудь милиционера. Прижавшиеся тугие бугорки грудей серьезно повлияли на… Генриха. Незнакомки мочили слезами синюю гимнастерку, а тот пытался стать так, что бы ни приведи Господь, юные создания не подумали о нем чего такого!!!

Наконец слезы кончились, и можно было заняться избитыми парнями…

У одного из них была прилично разбита голова, тут пригодился носимый по многоетней привычке индпакет.

Минут через десять прибыла дежурная смена. Старшине нежные девичьи руки помогли прикрепить погоны к плечам. Парням оказали первую помощь.

Через двадцать минут, весело болтая, компания из Шаца, двух миленьких девушек и медленно идущих сзади парней шагала по ночному городу…»

— Тавариш мiлiцiянт! Можна мы пойдзем? — повторный вопрос подобно теплому ветерку развеял туман то ли воспоминания, то ли мечты.

— Тавариш мiлiцiянт! — повторный вопрос подобно теплому ветерку развеял туман то ли воспоминания, то ли мечты.

— Мечты, мечты, где ваша сладость?! Пришли менты, и сталась гадость… — продекламировал старшина поднимаясь.

«Гадость» — в виде двух окровавленных трупов. Двух по сути мальчишек: одного с разбитой головой, второго заметно хромающего, прижимающего руку то к почкам, то к печени. Двух испуганных до полуобморочного состояния девушек — присутствовала в полном объёме.

А мечты? Они и есть мечты. Субстанция эфемерная и логике не поддающаяся.

— На, перевяжись, а то занесешь ещё какую гадость, — Генрих протянул хлопцу с разбитой головой индпакет.

— Ну что ж. Произошедшее мне в общих чертах понятно. Заявление писать будете?

— Не, ня будзем. Можна мы пойдзем? — Стрижка под ноль. Темный свитер и пиджак, видимо лидер компании, явно тяготился ситуацией и старался как можно быстрее уйти. Избитый, периодически морщась от боли, он старался держаться гордо, с долей высокомерия. Папа Шац сказал бы: «это менч» [37] Менч (идиш) — чувак, мужик, герой, отличник, молодца, «за базар отвечу», «сукой буду» .

— Ну-у-у если у вас нет претензий к…, — старшина замялся, подбирая нейтральный термин, — к «лицам сохраняющим молчание», то можете идти.

На будущее совет: оружие не делает человека опасным. Главное — готовность идти до конца. В вашем случае надо было не пугать выстрелами. Нужно было убивать. Ещё чуть-чуть и охота за «лохматыми сейфами» была бы удачной.

Кто ж не любит поучать и умничать? Старшина тоже решил не пренебрегать возможностью.

— Взломом «лохматого сейфа», шоб вы знали, урки называют изнасилование.

Слушатели терпеливо слушали и молчали. Шац видел: молодняк в шоке.

Могут слушать, но не слышать.

— Всё идите уже — вздохнул он, и вяло махнул рукой.

По улице освещенной только светом полной луны. Они двигались медленно, шли, покачиваясь — словно пьяные. Парни постариковски шаркали ногами. И это были единственные звуки на довольно оживленной днем улице. Идущая впереди девушка несколько раз оглянулась, словно вместо невысказанных слов, благодаря взглядом. На первом же проулке они свернули.