Максим Форост - Вперед, государь!

Всю ночь Евтихий думал над словами Бармака.

Из окна тянуло осенним холодом. В лицо Евтихию светила луна, а на стене между дедовой иконой и семисвечником Ицхака сиял лунный прямоугольник, весь в частую сеточку от косой оконной решётки. Евтихий вставал и смотрел из окна во двор. Под утро — а может, и среди ночи — он нечаянно разбудил Ицхака. Толмач заворочался и что-то в полусне крикнул на одном из ведомых ему языков.

Евтихий подошёл и потряс его за плечо.

— Исаак.

— М-м?! — вскинулся тот, тараща на лунный свет глаза.

— Исаак, что на самом деле произошло в Ронсевальском ущелье?

Ицхак поднялся и сел на кровати, спросонья потёр глаза руками.

— Ты чего, грек… ты — сумасшедший? Будишь по ночам…

— Что было в Ронсевале, Исаак? Вижу, это важнее, чем все ошибки аль-Фадла. Ну же, проснись! Вспомни для начала, кто правил в Багдаде, а кто — в Магрибе, — он подтолкнул Ицхака. — Начинай!

— Уф-ф! — Ицхак затряс головой, просыпаясь. — В Багдаде… В Багдаде был жив старый халиф. Аль-Махди, отец нынешнего… А в Магрибе… — Ицхак передёрнул плечами и подавил зевок. — Ну, в Андалусии был самозванец Абд ар-Рахман, беглец от здешней расправы. Он омейядской крови и стал халифом, когда с мятежниками повыгонял из Андалусии законных эмиров.

— Тогда один из них, — направляя, подхватил Евтихий, — сарагосский эмир Ибн ал-Араб бежал на север за помощью к Карлу. Да продолжай же!

Ицхак выдернул из-под кровати туфли — здесь спали низко, почти на земле, — и нацепил их на босые ноги. Сел по-персидски, кутаясь в покрывало.

— Ну да… — соображал он. — Карл помогал одним сарацинам воевать против других сарацинов. Сарагосу взяли, эмира восстановили. В общем, так зародился союз Аббасидов и Карла против Омейядов и Кордовы.

— И? — торопил Евтихий.

— Началось восстание германских саксов, и Карл бросился выводить армию из-за Пиренеев.

— Это я знаю, — не вытерпел Евтихий. — Роутланд прикрывал отход и погиб, попав в засаду. Что дальше?

— Чего ты хочешь узнать-то? — удивился Ицхак. — Засада была не сарацинская, напали христиане-баски. Кто-то навёл их в расчёте на сарагосские трофеи.

— Помимо обычных трофеев, — Евтихий наклонился, чтобы в темноте увидеть глаза Ицхака, — помимо золота и оружия, что ещё вывозил отряд Роутланда? Например, что-то, найденное на особицу где-нибудь в тайниках или в горах…

— Ай, вон, о чём ты, — Ицхак покачал головой. — Говорят… Ну да, говорят, только это всё слухи, — он поспешил отречься, — что в одной из пещер в горах отряд наткнулся на старинные… вещи. На некую полуистлевшую книгу и… то кольцо, — Ицхак до шёпота, сбавил голос.

— Ах, всё-таки, кольцо, — отметил грек.

Евтихий отошёл к решётчатому окну, пытаясь связать мысли в одно целое.

— Кольцо, ну да, — осторожно повторил Ицхак, — оно же по твоей части. Слушай… Маркграф Роутланд погибал от ран и трубил в рог. Веришь ли, его рог доподлинно слышали в ставке у Карла. А ещё, говорят, — он заёрзал на топчане, — будто бы рог услышали и в далёком Аахене на Рейне. Это кольцо, это оно переносило звуки! — вырвалось у Ицхака. — Оно вообще чутко к желаниям умирающих.

— Ах, к желаниям умирающих, — удовлетворился Евтихий. — Или тех, кто думает, что умирает? Какое совпадение… Какое странное кольцо! Я так понимаю, что Карл вернулся, вывел из ущелья раненых и заодно вынес найденные Роутландом… артефакты. Так их назовём? Или предпочтёшь другое именование — амулеты, талисманы?

— Терафимы, — отвернулся Ицхак.

Евтихий помолчал, время от времени кивая головой.

— Терафимы. Так зовут амулеты в иудейской магии. Ты полагаешь, эти вещи имели какое-то отношение к евреям? Ты сам-то их видел? — он вздохнул. — А? Исаак…

Ицхак зябко укутался в покрывало. Обронил будто бы без всякой связи:

— Та книга была на иврите… А у Карла не нашлось переводчика. Я через несколько лет читал её. Там огласовки как у сефардского наречия, ну, ты этого не знаешь, так говорят андалусские евреи, — заторопился Ицхак. — А я знаю, я андалусец, но… Это какой-то не такой сефард. Что-то не так — то ли в словах, то ли в их порядке. У нас так никогда ещё не говорили. Но мысли — мысли глубокие, чёткие. Будто писал философ. Эта книга… она — чьё-то послание царю Соломону.

Он выдохнул эти слова и замахал руками, запрещая себя перебивать. Но Евтихий молчал и даже не шевелился.

— Мне дали два куска, — зачастил Ицхак, — две тетрадки из книги. Несколько листиков. На одних так горько говорилось о бедах моего народа, что я плакал. Плакал, а листы от слёз рассыпались — такие они ветхие. А в другой тетрадке была тайная мудрость, философия. Нечто об огненных письменах и о свойствах огня. Якобы из огня сотворена плоть ангелов и… джиннов, то есть огненных гениев. А ещё о сосуде, в котором спрятаны и накрепко заперты огненные записи обо всех тайнах мира. Это как бы светильник, и его можно зажечь только кольцом Соломона! Это так несбыточно, — Ицхак принялся ломать руки и потирать пальцы, — и так маняще, Евтихий!…

Утренний ветер залетел в окно, Ицхак поёжился, а Евтихий, о чём-то раздумывая, присел на лежанку.

— В Кордове, конечно же, узнали о находке Карлом таких… артефактов? — Евтихий не столько спросил, сколько принял как данность.

— Узнали, — Ицхак поднял глаза. — Конечно, узнали — такое не утаишь. Только кордовский халиф Абд ар-Рахман мало что понимал в амулетах. Архивы аббасидских эмиров сожгли при отступлении.

— Постой же. Так этот наш аль-Фадл… — Евтихий не договорил.

— Ходили слухи, — зашептал Ицхак, — что аль-Фадл намекнул шиитам на пахлевийское предание, будто мифический сборник заклинаний откроет дорогу к Сосуду чудотворного огня. А в Магрибе тотчас сообразили, что за ценности уже столько лет бесполезно лежат в Старом Риме. Неподалёку — чуть руку протяни!

— Они были похищены? — уточнил Евтихий.

— Я думал, что ты… — Ицхак вытаращил и без того круглые глаза, — что ты как раз и ищешь их по приказу Великого Карла при содействии Мусы Бармака. Ты — что? Ты — хочешь сказать?… — Ицхак задохнулся от пришедшего понимания.

— Молчи! — оборвал Евтихий. — Нет. Повтори. Ты только что сказал, что пропавшую книгу Бармакиды считают ключом к их светильнику? Но про кольцо или про перстень в их предании — ни полслова?

— Ты здесь не для поиска Соломоновой книги? — смог выдавить Ицхак. — Ты что — ищешь для Бармакидов пропавший светильник? Ты хоть ведаешь, к чему приведёт твой розыск… Чудотворный огонь был в руках персов — и пропал? Книга, кольцо и светильник — в одних руках? Шма Исраэль 22 22 «Слушай, Израиль…» — начало иудейского символа веры. … — он начал молиться. — Барух Ата Адонай Элогейну 23 23 «Благословен Ты, Господи Боже…» — благословение, читаемое иудеями во время каждой молитвы. …