Максим Форост - Вперед, государь!

— Что это такое? — не выдержал я. — У тебя тюремный режим?

— Это режим Чёрного двора, молчи.

— Что значит молчи? Я тут живу, это — мой дом и моя комната. Я хочу во всём разобраться.

— Молчи! — взмолилась Тереза.

Мы еле дождались, когда гвардеец, откозыряв, выйдет. Тереза схватила меня за обе руки и прошептала:

— Женись на мне. Срочно. Очень срочно, Трувёр!

Маленькое Королевство умещалось внутри одного микрорайона. Это если посмотреть на него из первого мира. А если из второго, то оно лежало в пределах замковых стен и занимало ещё несколько предместий. Королевство было столь маленьким, что его названия не помнили даже его жители. По традиции, им правили две благородные династии — род Белого Короля и род Чёрной Дамы, одна династия мужская, вторая — женская.

— А Белый Король взял да и умер, — сказала Тереза, водя пальчиком по стеклу, запотевшему от её дыхания.

— Когда же он умер? — спросил я.

— Давно.

— Ты была ещё маленькой? — я пожалел её.

Тереза вспыхнула. Она отстранилась от окна и посмотрела на меня с сомнением — теперь-то я знаю: у неё зародились подозрения о моём возрасте.

— Ты что сейчас спросил? — в голосе просквозили резкие нотки. — Была ли я маленькой?

Я понял, что сказал бестактность, но в чём она состояла, не знал. Тереза прижала пальчик к губам и добавила:

— Молчи! Я знаю, что нам делать.

Со смертью короля в их стране пресеклась Белая Династия и в управлении наступил кризис. Белой же Принцессе показалось, что она нашла выход.

Мои недавние зрители столпились под окнами дворца. Тогда мы спустились на площадь. Возле Терезы томилась моя душа, будто я прикасался к чему-то мне недозволенному. В сердце накапливалось незнакомое чувство. Вдруг оно вырвалось наружу томительной песней! Жаль, но её слова тоже вылетели из моей памяти.

Я пел под окнами Белой Принцессы. Преступая закон и нарушая акт Чёрной Дамы, я, наверное, понимал, что пою здесь в последний раз. Я видел вокруг себя лица — старые и молодые, добродушные и взволнованные, плачущие и смеющиеся. Я пел и был в те минуты счастлив, потому что песня дарила людям слёзы и смех.

Тем временем верные принцессе пажи занимали входы и выходы из дворца. Пажи встали на караул у подъездных дверей и возле арок моего дома, замерли на каждой лестничной клетке и перед лифтами. Вряд ли жители дома хоть немного замечали происходящее. Они спешили по своим делам.

Влажная рука Терезы лежала в моей руке, и это придавало мне силы. Краешком глаза я ловил её чуточку шальной взгляд — на меня, искоса. Под крики зрителей появился белый герольд и объявил народу:

— Радуйтесь! По законам Малого Королевства заключён брак между Трувёром и Белой Принцессой.

Тогда люди королевства завопили что было сил:

— Трувёр! Будь Белым Королём! Трувёр!

Только теперь пришли в движение казармы чёрной гвардии. Они располагались там, где в первом мире стояли гаражи. По тревоге гвардейцы бросились на площадь или, иначе сказать, к стадиону при школе. Но вдруг столкнулись с людьми первого мира, и началась суматоха. Гвардейцы еле пробились к дворцу, теряя шлемы и шпаги и не понимая, что с ними случилось. «Тех» и «других» по-прежнему видели только я и Тереза.

Явился эскорт Чёрной Дамы. На шляпах колыхались страусовые перья, наряды фрейлин отблёскивали чёрным жемчугом. Я вдруг разглядел, насколько же сама Чёрная Дама была усталой, пожилой и испуганной, несмотря на всё это великолепие. Силы духа хватило ей только на то, чтобы выкрикнуть:

— Тишина, именем традиций! Молчание, именем двух династий!

Народ приуныл, горожане замолкли. Чёрная Дама посмотрела на меня через макушки зрителей и растерянно спросила:

— Что здесь происходит?

Мне стало жаль её.

— Я — король, ваше сиятельство, — объяснил я, как мог, добродушнее.

— Король? — Чёрная Дама беспомощно выдохнула. — Ты с ней успел вступить в брак? Но почему же ты не посоветовался со мной! Ах, это всё я виновата, всё я… — укоряла она и даже била себя по рукам веером.

Тереза попробовала обнять меня, ей не терпелось подчеркнуть свой замужний статус, а заодно и монаршею самостоятельность. Но я был глуп и смутился — я всего лишь взял её за руку, а чтобы скрыть конфуз, бестолково скомандовал:

— Белые пажи — к бою! Белые рыцари — к оружию!

Не ожидал, что королевское слово исполняется без проволочек. Пажи и рыцари выхватили шпаги и мечи, разбились на боевые группы и приготовились вклиниться в ряды чёрной гвардии.

— Так-так, это верно… Молодец! — зашептала мне на ухо Тереза, одобрительно пожимая мне руку.

— Что теперь будет? — успел я переспросить.

— Что это? Бунт? — воскликнула Чёрная Дама. — Свержение традиций? Гвардейцы — к бою!

Гвардейцы перестроились в боевые шеренги и наставили на моих рыцарей пики.

— Мяте-еж? — довольным голоском протянула принцесса. Она уставилась на соперницу, и они обе с мстительным удовольствием сверкали друг на друга глазами. Наконец, Чёрная Дама признала ничью, и партия на дворцовой площади закончилась патом.

Чёрная Дама с ненавистью посмотрела на меня — виновника переворота. Я выдержал взгляд и только после этого дал моим рыцарям отмашку. Пажи и рыцари убрали оружие в ножны, гвардейцы опустили пики. Чёрная Дама ретировалась, гражданская война не состоялась.

— Теперь докажи самое главное, — прошептала Тереза мне на ухо. — Докажи, что ты король и мой муж, — она требовательно наступила мне на ногу.

Наверное, я должен был обнять её за талию или за бёдра. Но я постеснялся и снова всего лишь подал ей руку. Тереза цыкнула на меня языком, но руку взяла и тут же выговорила мне с непонятной досадой:

— Эй, слышишь? А ты в твоём мире давно ли вышел?

— Вышел? — удивился я.

— Из лесу! — выкрикнула принцесса и фыркнула.

Это произошло через несколько дней. Игра не должна была закончиться патом. Пат означал лишь то, что решающая партия отложена.

Небольшой лес, может быть, из числа заповедных, рос где-то за городом. С пригоршнями земляники, с россыпью цветов на самой опушке лесок этот произрастал сразу в обоих мирах. Машина отца стояла в тени с распахнутыми дверцами, а я немного отошёл в сторону от палатки. За мной пошли только двое из белых пажей Малого Королевства.

Простор и ощущение свободы сделали так, что мне захотелось петь. Но не было зрителя. Мне хотелось геройствовать, но не было войска. Поэтому я попробовал не петь, а рисовать. Я выбрал из пажеской гвардии пажа с простым, немного широковатым, но правильным лицом, и стал набрасывать в блокноте его портрет.

Тут, подскакивая на ухабах, промчалась вдоль леса карета с чёрными значками. «Ййехху!» — лес и окрестности огласились воплем чёрных форейторов. Я видел, как отдыхавшие на опушке люди стали оглядываться: они слышали крик, но не могли видеть карету. Вереницей пронеслись мимо них всадники из чёрной гвардии.