Олег Касаткин - Да здравствует Государь! Три книги в одном томе

Когда же железная дорога, хотя и очень поздно, все-таки достроилась; выяснилось что честный Клейнмихель издержал столько что хватило бы продолжить дорогу до Тулы или Нижнего, а злые языки говорили – и до Киева… Не многие заслужили такую огромную и печальную популярность. И низвержению Клейнмихеля по России радовались словно неожиданному празднику… Радости, шуткам, толкам не было конца. Радовались люди совсем посторонние – и к путям сообщения вообще к государственным делам вроде бы совсем непричастные.

– Да за что вы его так ругаете? – спрашивали иногда таких. – Неужто, он и вам насолил?

– Никак нет! Мы с ним, благодарение Богу, никаких дел не имели. Мы его, Бог миловал, никогда и в глаза не видали.

– Так как же вы его браните, а сами-то и не видали.

– Да и черта никто не видел, однако ж поделом ему достается. А тут-с разницы никакой.

– А как вы думаете – зачем все таки Его Величество нас вызвал столь внезапно? – вопрос Витте застал министра врасплох.

Илларион Иванович развел руками.

Я могу лишь гадать! Возможно Георгий Александрович хочет провести совещание по некоему важному вопросу вдали так сказать от посторонних глаз и ушей?

Может быть даже кроме нас вызваны и другие сановники?

– Честно говоря – решение Его величества посетить Владимир само по себе было для меня неожиданным… – задумчиво покачал головой министр путей сообщения.

– А все таки Сергей Юльевич – может вы вспомните что происходило в Москве в те дни между поездкой в Коломну и вашим возвращением? Вроде был какой то почти скандал когда государь-император отчитал наших купцов?

– Отчитал? – кивнул Витте. Ну можно и так сказать…

По правде говоря – этим господам Его Величество устроил форменную выволочку – как нашкодившим мальчишкам!

При приезде из Коломны император остановившись по обыкновению в Петровском дворце приял московского генерал-губернатора и еще особо вызванных чиновников неожиданно потребовал отчет о положении с заводам и фабриками и вообще московской промышленностью. Слово за слово – и разговор перешел на положение фабричных рабочих. Ибо стачки и беспорядки в Первопрестольной нередки – не в пример Петербургу. Долгорукий, не стал отпираться – признал что волнения и в самом деле имеют место. Даже не стал как можно было ожидать жаловаться на разнузданную чернь и прибывших из деревень темных мужиков что не знают чего хотят, а откровенно сказал что причина по его мнению – в том что купцы да заводовладельцы скверно обращаются с работниками.

– Все дело в том что хозяева работникам гроши платят – и жалуются еще что повысить никак невозможно, – поддержал окружной фабричный инспектор Михайловский. («Литератор и борец за просвещение, – вспомнил Георгий. Надо бы его Танееву сосватать – а тут бы техника или инженера лучше…»)

– Но известно – эти господа подавая отчеты всегда норовят показать меньшую сумму доходов, и завысить накладные расходы, а еще такое в заведении – скрывать истинное число нанятых рабочих. Все чтоб налогов не платить. Одно на уме – надуть казну и ближнего… – было видно что присутствие императора вопреки обыкновению придало чиновнику храбрости.

– Что тут скажешь? – развел руками московский обер-полицмейстер – генерал Евгений Корнильевич Юрковский чем-то напоминавший седого солидного ежа. Яков Тимофеевич все верно говорит. Полиция конечно разгонит стачечников – кого-то в холодную оттащит, кого-то и под суд… Но в одном месте погаснет – в другом займется.

– Простите – вдруг осведомился Георгий. А на каком вообще основании полиция вмешивается в дела между работниками и хозяевами? В империи Российской принудительный труд с одна тысяча восемьсот шестьдесят первого года запрещен – за вычетом разве что каторжников. Или вы забыли?

– Так то оно так – но ведь не просто от работы отказываются – но и фабрики занимают, конторы громят… бывает что и управляющих поколачивают, а то даже и хозяев, – удрученно сообщил полицмейстер.

– Вот значит как… – задумчиво произнес Георгий. Это конечно меняет дело.

Завтрашним днем собранные по приказу государя крупнейшие московские заводчики удостоились аудиенции – но не во дворце – а на заводе Гужона – как сообщили император он желает осмотреть первый в Москве мартеновский цех.

На заводе их встретил лично владелец – Гужон с конторскими.

Выслушав приветствия с дежурной улыбкой император сообщил что хотел бы для начала посетить заводскую столовую.

Француз ощутимо растерялся.

– Но, сир, – произнес он по-французски. К сожалению столовая закрыта – крыша несколько прохудилась и нужно время на починку.

– Жаль! Я слышал что у вас в столовой подают отличный «гусак»! Самую вкусную в Первопрестольной бычью требуху! – не скрывая насмешки ответил он по-русски чем поверг мсье Гужона в полную прострацию.

Мартеновскую печь Георгий осмотрел – издали. И глядя на пышущие багровым жаром поддувала кирпичного исполина и рабочих мечущихся между ковшами тлеющего рдяным шлака – напоминающих не то чертей не то несчастных грешников в порядке особенного издевательства приставленных Сатаной к адским котлам, Георгий укрепился в своем намерении. Которое и изложил час спустя – в правлении завода и в присутствии чиновников и купцов.

– Уважаемые… – Витте отметил что император не употребил общепринятое «господа» – и это не укрылось от собравшихся.

И эти солидные люди – в дорогих сюртуках с медалями и знаками именитых граждан, мануфактур-и коммерции советников*, кое-кто и с орденами вдруг ощутили себя обычными русскими мужиками перед строгим хозяином имения.

– Так вот уважаемые… господа… – продолжил царь. Я собрал вас как владельцев крупнейших предприятий Москвы чтобы кроме всего прочего лично сообщить об изменениях в фабричном законодательстве. Отныне ваши споры с рабочими о заработке и премиях будьте любезны решать без помощи полиции и войск. Хотите – договаривайтесь, хотите – увольняйте и набирайте новых, – хотите…

Но Ваше Императорск… – начал было Третьяков

– Разве я давал кому-то слово? – отрезал Георгий. Стушевавшийся купец, чуть побледнев, замер в кресле.

– Так вот – отныне вооруженная сила может быть введена на фабрику не иначе как с согласия фабричной инспекции. Бунты и погромы, с маханием флагами конечно будут пресекаться.

Но при этом будет назначено самое тщательное расследование. И если выяснится, – продолжал мерно цедить Георгий, – что причиной беспорядков стало жалование ниже всякого предела, бестолковые штрафы или… тухлая похлебка в столовой, – он улыбнулся. То все расходы на присылку городовых или казаков будут взысканы с вас, уважаемые ! Не считая прочих последствий.