Джером Биксби - Врата времени

В самом деле: если существуют ящик Пандоры, голова Медузы, хижина Филемона и Бавкиды, глаз Одина, то почему бы не появиться Серебряной Отвертке?

— Есть такой анекдот про человека, родившегося с золотым винтом в пупке, — напомнил я Алисе. — Он всю жизнь пытался узнать, для чего этот винт. Очень стеснялся, что не такой как все. В конце концов обратился к психотерапевту, и тот посоветовал ему вообразить, будто к нему явилась чудесная фея. И вот этот человек пришел домой, сел в кресло, закрыл глаза, принялся мечтать, и к нему по лунному лучу спустилась фея Титания. Вручила ему серебряную отвертку, он открутил винт и стал самым счастливым человеком на свете, потому что теперь он был как все, и мог жениться, и супруга не будет смеяться над ним... И вот он, весь такой счастливый, встает из кресла за сигаретами... и у него отваливается задница.

— Ты хочешь сказать... — выдохнула Алиса.

— Именно! Откуда нам знать, что легенды о Золотом Руне или о Золотых яблоках не были сначала такими же анекдотами, а свое символическое значение приобрели спустя века?

Алиса промолчала. Ей было нечего сказать. Впрочем, как любому из нас.

— Может, отдать отвертку этим Чокнутым? — предложила Алиса, — Тогда они прекратят устраивать взрывы и копаться в земле. И перестанут нести ахинею.

— Я уверен, они уже сто раз натыкались на нее и выбрасывали, не понимая ее смысла.

— А в чем ее смысл? — спросила Алиса.

— Смысл в том, — ответил я раздраженно, — что отвертка в очередной раз напоминает Чокнутым, что ключ к решению их проблемы — в них самих. Что они должны осмыслить природу своего наказания и извлечь из него урок.

Мы пошли дальше. Случай с отверткой поверг меня в уныние. У меня стало складываться ощущение, что кто-то дразнит нас, заманивая все глубже в темный беспросветный туннель. Я уже сомневался, что Аллегория со своими зловещими предсказаниями встретился нам случайно.

Но времени на размышления не было, потому что мы как раз вышли на дорогу, ведущую к городской больнице. Вдали, за проволочной оградой, белели надгробия кладбища. Задумавшись, я, по всей вероятности, на некоторое время отключился от реальности, потому что Алиса спросила:

— Что случилось?

— Там, за оградой, — больничное кладбище. А с той стороны — Мелтонвиллское. Папа похоронен здесь, а мама — в Мелтонвилле. Жили врозь и похоронены врозь.

— Дэн, — сказала Алиса мягко, — нам нужно поспать хотя бы несколько часов. Мы с тобой очень долго шли. Давай навестим могилы твоих родителей и там же, на кладбище, устроимся на ночлег. Хорошо?

— Великолепно. Спасибо тебе, Алиса, — слова давались с трудом. — Ты прекрасна.

— Не преувеличивай. Это я из уважения к приличиям.

А я-то думал, что наши отношения начинают теплеть.

Мы направились к кладбищу. Навстречу показался здоровенный мужчина с рыжей шевелюрой. Он так ел глазами Алису, что мне показалось — не избежать очередной попытки изнасилования. Но тут рыжий перевел взгляд на меня и захохотал. От него за милю несло перегаром.

— Что это с ним? — спросил я Алису, когда мы миновали его.

— Не знаю, — ответила она, разглядывая меня. Потом вдруг добавила: — Погоди-ка... Ну конечно! Поливайнозел и все остальные, встретив тебя, Дэн, с первой же секунды знают, что ты тут новичок!

— Но как?

— Ты же лысый! Видел ты здесь хоть одного лысого? То-то! Вот над чем смеялся этот парень.

— Значит я обречен. Поливайнозел очухается, велит своей пастве разыскать лысого человека, и мне крышка.

— Не все так плохо, — начала утешать Алиса. — Не забывай, что в Зону толпой валят новички. Кроме того, где-то здесь бродят наши без вести пропавшие солдаты. Ты вполне можешь сойти за одного из них.

Она потянула меня за руку:

— Пойдем спать. Утро вечера мудренее.

Мы подошли к кладбищенским воротам. По обе стороны каменной арки буйствовала зелень. Железная калитка, изъеденная ржавчиной, была распахнута настежь. Я ожидал увидеть за оградой запустение и заросли сорняков. Ничего подобного. Все сорняки были выщипаны козами и овцами, которые и сейчас паслись тут, похожие в лунном свете на серебристые статуи.

Я заорал и бросился вперед.

Могила моей матери зияла, точно разинутый земляной рот. На дне блестела черная вода, гроб валялся на боку. Наверное, кто-то вытащил его, а потом грубо спихнул обратно. Крышки не было. Гроб был пуст.

— Спокойно, Дэн, — раздался сзади голос Алисы. — Не надо так волноваться.

— Вот они — твои замечательные люди, Алиса! Твои боги и нимфы! Упыри! Гробокопатели!

— Не думаю. Им ведь не нужны ни деньги, ни драгоценности. Должно быть какое-то другое объяснение. Надо поискать вокруг.

Мы поискали. И нашли Плаксу-Ваксу.

Он сидел прислонившись к надгробию — большой, темный и такой неподвижный, что казался надгробной скульптурой. Он был похож на «Мыслителя» Родена — если на того надеть котелок и белую набедренную повязку. Но было в нем что-то неуловимо живое, и, когда он поднял голову, в глазах его блестели слезы.

— Скажите, пожалуйста, — спросил я, волнуясь. — Почему эти могилы раскопаны?

— Здравствуй, мой мальчик, — ответил он с легким ирландским акцентом. — А кто у тебя здесь похоронен?

— Мама, — ответил я.

Слезы брызнули из его глаз.

— Правда? Что ж, тогда тебя обрадует то, что я скажу. У меня супруга тут похоронена, понимаешь?

Я не увидел в этом ничего радостного, но промолчал.

— Да, мой мальчик, — позволь мне называть тебя так. Я ведь ветеран испано-американской войны, и годков мне поболе, чем тебе. Если бы не Мэрад — чтоб он подвернул себе ногу и расквасил свою божественную рожу, прости Господи, — я бы давно уже помер от старости. Лежали бы мои косточки рядом со скелетом супруги, и плыли бы мы на барже...

— На какой еще барже? — перебил я.

— Как на какой ? A-а, ты, я вижу, новенький, — Он постучал по голове, намекая, очевидно, на мою лысину. — Вот что я тебе скажу, мой мальчик. Поспеши-ка ты в Онабак. Оттуда на рассвете отплывает баржа, груженная скелетами. Там будет большой праздник — с Пойлом, шашлыком и траханьем на неделю вперед.

Я напомнил свой вопрос и в конце концов выяснил, что Мэрад велел собрать останки со всех кладбищ Зоны и свезти их в Онабак. Завтра кости погрузят на баржу, и она перевезет их на другой берег Иллинойса. Что будет дальше — не знают даже полубоги. Но все уверены, что Мэрад собирается оживлять мертвецов. И все население Зоны сейчас спешит в Онабак, чтобы своими глазами увидеть великое чудо.

Новость меня обрадовала. Если все дороги в город будут запружены народом, то я смогу легко затеряться в толпе.

Человек в котелке продолжал:

— Великий Бык зашел слишком далеко. Это так же верно, дети мои, как то, что меня зовут Плакса-Вакса. Он хочет оживить трупы, и у него это не получится. Что тогда делать нам, бедным верующим? Что делать мне? — Он всхлипнул. — Я опять останусь без дела, опять все потеряю. Когда-то я верой и правдой служил старому Богу, но потом понял, что дни его сочтены и на смену грядет Мэрад. Он похож на тех богов, что обитали в старые добрые времена в Эрине, милой моей Ирландии, когда бога были богами, а люди гигантами. И вот теперь Мэрад — да будет Бык ему именем, и будь он проклят — потерпит крах, и тогда ему уже никогда не оправиться от позора. А я превращусь в самого поганого человечка — лживого пророка без стыда и совести. А ведь меня собирались назначить полубогом — за мое старание, веру и умение держать язык за зубами. Я так быстро шел в гору, и вдруг Мэраду втемяшивается в голову этот пропагандистский трюк. Почему бы ему не оставить всех в покое?