Владимир Рутковский - Сторожевая застава

— То, по-твоему, выходит, что этот ребенок тебя спас?

Олешко пожал широкими плечами.

— Оно конечно так, но…

— Имеешь сомнение?

— Конечно, имею. Ибо неизвестно, что лучше: половецкий выведчик или Змеев…

— Обое рябое — подтвердил дед Овсей.

Дядь Илька качнул головой. Тогда повернулся к Витьке.

— По што молчишь?

Витька действительно как воды в рот набрал. Что он должен был сказать? Олешко и так уже все рассказал.

— Да он же малец — вдруг подал голос седоусый воин с шрамом через все лицо — он же едва на ногах держится, сердечный.

— Ага — поддержал его другой — да и какой из малого выведчик? Где вы такое видели?

— И язык наш, видимо, не знает…

— Нет, язык он знает — возразил Олешко — и разговаривает тоже. Хоть и чудно как-то, однако понять можно. А еще говорит, вроде бы жил там, где сейчас тетка Миланка.

— Странно… — прогудел великан — А вы, дядьку, что обо всем этом скажете? — обратился он к деду Овсею.

— Разобраться надо — хмыкнул тот и подвернул кончик уса — как бы там ни было, но сцапали его возле самой Змеевой норы.

— В том то и дело — согласился дядь Илька — Но как ты с ним разберешься? Был бы взрослый — то другое дело…

— Вот то-то и оно — сказал тот, у кого шрам шел через все лицо — мы ж не половцы, чтобы детвору мучать. И не Змеи кровожадные.

В этот миг от врат донесся веселый голос часового:

— Бегите, кто в Бога верует! Тетка Миланка бежит! За миг в вратах появилась высокая простоволоса женщина. В руках она держала что-то похожее на сапу.

— Ого! — тихонько говорил кто-то из дружинников — И правда, надо разбегаться.

— Где он? — еще издалека начала тетя Миланка — Где мой Мирко?

— Какой Мирко? — зашумели воины, которые пришли позже.

Тетка Миланка прошла через них как нож сквозь масло. Остановилась перед Витькой. Долго всматривалась у него и вдруг упала на колени.

— Это он — тихо сказала она — сыночек, нашелся!

— Подожди, сестрица — остановил ее дядь Илька — здесь, знаешь, надо разобраться…

— То и разбирайтесь — отрезала ему тетка Миланка — а мы домой пойдем. Пойдем, ладо мое?

— Подожди, говорю — повысил голос дядь Илька — Здесь, говорю, дело темное…

— То свечку засвети, если темное… А Мирка моего пять лет дома не было. Отойди, слышишь?! — громыхнула она на воина, который заступил ей дорогу.

Того как будто ветром сдуло.

— Ну и сестра у тебя — с почтительным опасением в голосе сказал он дядь Ильке, когда тетка Миланка с Витькой исчезли за вратами.

— И не говори — тяжко вздохнул дядь Илька.

Как и везде в Римове, дворик тетки Миланки был огражден плетнем из заостренных кольев. Из сарая тянуло уютным коровьим духом. Около колодца белый гусь что-то лихорадочно гоготал здоровенному косматому псу. По-видимому, доказывал, что тот в чем-то не прав. А тот действительно был неправ: хлебал какое-то месиво из черепка и делиться с гусем не имел намерения.

В соседний дворик вел перелаз, за которым возвышались две разлогих черешни, густо усеянные большими янтарными ягодами.

— Росанка, слышишь? — еще с дороги позвала тетка Миланка — Брат твой, Мирко, нашелся!

Из хаты немедленно выбежала статная девушка лет шестнадцати. На какое-то мгновение она замерла, всматриваясь в пришельца, тогда ринулась к нему и сжала в объятиях так, что у того даже косточки затрещали.

— Братик! — воскликнула она — Мирко!

— Ой… — только и смог ответить на это Витька.

Тетку Миланку на радости видно ноги не держали. Она тяжко опустилась на лавку под грушей и притянула Витьку к себе.

— Рассказывай же, сыночек, где ты был все эти лета — попросила она, жадно всматриваясь в Витькино лицо — Как же изменился! А я тут в огороде хозяйничала. Тут вижу, хромает ко мне кривая Дарка и кричит что-то. Мол, ты здесь ковыряешься, а в Римове такое деется! Вернулся Олешко со своими дружинниками и с ними парень какой-то… — тетка Миланка вытерла кончиком передника счастливые глаза — а тот парень остановился около вашего дворика, да и говорит: здесь я жил… Было такое, сыночек?

— Было — согласился Витька.

— Я и побежала — вела далее тетка Миланка — Бегу, а сердце едва из груди не выпрыгивает… Не зря бежала…

И опять Витька едва не задохнулся. Теперь уже от теткиных объятий.

— Дай же, мамочка, и мне на него посмотреть — настаивала Росанка. Она нажала Витьке на кончик носа и засмеялась — Курносый. Как у всех из нашего рода…

Хотя, по правде, у самой Росанки нос был не такой уж курносый. Да, задиристый немного.

— Так же — поддержала дочку тетка Миланка — таки курносый. И глаза такие же, как у отца…

Витька слушал и не знал, что ему на это ответить. Его принимали за кого-то другого. За Мирка. По-видимому, тот Мирко был так на него похож, что даже мать не могла различить, где ее сын, а где он — Витька Бубненко.

— А волосы у него будто не такие — вдруг заметила Росанка — Мирко был более рус, и лицо более круглее…

— Такое скажешь! — отмахнулась от ее слов тетка Миланка — Столько лет прошло, разве запомнишь?

— Круглее — настаивала на своем Росанка — и в Мирка на подбородке ямка была.

— Но действительно…

Счастливая улыбка медленно сошла с лица тетки Миланки. Теперь она всматривалась в него почти со страхом.

— А ну, покажи плечо — вдруг потребовала она.

Витька расстегнул пуговицы, оттянул воротник рубашки.

Тетины глаза взялись пеленой.

— Нет… — прошептала она — Пятна нет. Маленькое такое было, как звездочка…

Она закрыла лицо жесткими, потресканными ладонями. Тогда, покачиваясь, направилась к хате.

— Что ж это ты… — укоризненно прошептала Росанка — сразу бы сказал, что ты не Мирко. А то… Матушка теперь целую ночь проплачут.

— Я же не виноват — начал оправдываться Витька — Я же хотел сказать, но меня никто не слушал…

— Тогда кто же ты в действительности?

И тогда Витька рассказал Росанке все. О Вороновке и своих одноклассниках. О пещере в Чертовом Яру. О том, как на него набросился половец. И о своей вороновской хате, которая стоит точь-в-точь на том месте, где сейчас дворик тетки Миланки…

О многом еще рассказал Витька. А заодно узнал, что в Римове ныне 1097 год, в Переяславе княжит Владимир Мономах. Следовательно, его каким-то чудом занесло во времени больше, чем на девятьсот лет. Сначала Росанка слушала недоверчиво. Смотрела на Витькина так, словно бы он рассказывал чрезвычайно интересную сказку. Наконец ее лицо стало проясняться.

Вдруг она решительно поднялась и спросила:

— Знаешь, кто ты есть?

— Знаю — ответил Витька — Витька Бубненко.