Ирина Булгакова - Рандом (СИ)

Султан успевал отсыпать толику внимания страждущим. Его взгляд флагманом королевского флота скользил по залу, отыскивая новых адептов. Вскользь отмечал неразлучную шайку-лейку во главе с мужеподобной Любой-Любашей, сплотившей возле себя парочку неуверенных прыщавых переростков лет двадцати, и неизменно натыкался на Таю. Я видел, как похоть на мгновенье туманила ясный взор Султана. Красивая блондинка расположилась несколько в стороне, небрежно бросив локоть на колено правой ноги, стоящей на бархатном сидении. О ее безучастность как о неприступный риф разбивался корабль Султана, идущий на полных парусах. Непотопляемый, он тут же устремлялся в новое плаванье, к новым берегам, едва покрытым молодой порослью. Однако и тут пристать не удавалось – тройка во главе с бескомпромиссной, не по годам мудрой Владой, не спешила ловить швартовы. Туда же одиноким мысом лепился бритый под ноль Даниил.

Каменистым утесом, аккурат между Султаном и подростками застрял Гопник, прилежно делающий вид, что ему все по.

У него не получалось. Хотя…

Я слушал Султана, машинально отмечая практически дословно воспроизведенные сентенции из моих прошлых речей. Забытые в страшно далеком июле, они перестали меня волновать.

Борюсик с Головастиком не соизволили почтить своим присутствием собрание. На долгий неопределенный временем миг я успел им позавидовать. В отличие от целенаправленности Султана, мой взгляд скользил маятником между группой возбужденных адептов и раскованной позой Таи. Временами я цеплялся за препятствие. Оно… Вернее, она сидела напротив меня, выставив в проход умопомрачительно долгие ноги в туфлях на шпильках. Распахнутое на груди манто пушистым мехом обнимало глубокое декольте, в котором искрами вспыхивали бриллианты. Блондинка не отрывала от меня откровенного взгляда. Ей не сиделось на месте: непослушные, отбившиеся от хозяйки ноги все время норовили поменять диспозицию. То и дело они выскальзывали из-под опеки короткой юбки. Да так, что я отчетливо видел кружевные ободки ее черных чулок. И полоску белого тела.

- Султан, - кокетничала Натаха, надувая запачканные яркой помадой губы. – Вы же знаете, я не могу оставить сына. Он – все, что у меня осталось.

- Насколько я помню, не так давно ты похоронила мать, - Султан сделал паузу, пережидая шумный Натахин вздох. – Поверь мне, сладкая, здесь ты не найдешь людей, у которых не погибли бы близкие. Все мы скорбим. Но тем дороже те – я бы сказал, бесценней те, кто остался в здравом уме и твердой памяти. Я обращаюсь к твоему сердцу – загляни в него. Я вижу то, чего не видишь ты: такие женщины как ты достойны продолжения рода. Нам, всем вместе, предстоит возродить человечество. И если единственное, что тебя держит – сын, я обещаю, что перевезу его в целости и сохранности.

- Они не выживают на новых местах, - едва слышно выступила Людмила. – Они умирают. Я пробовала…

- Людочка, дорогая моя, - Султан решительно продвинулся, коснулся рукой сведенных в болезненном переплетении ладоней. – Все мы хотим быть рядом с близкими. Каждый из нас боролся до последнего. Но, к сожалению, исход един. Все вы знаете, как тяжело я пережил смерть детей и жены. Как долго я не хотел их отпускать… Как мучительно принимал волю всевышнего и чего мне стоило смириться. Правда всегда на его стороне. Надо приложить усилия, чтобы понять то, что он хочет нам сказать.

- Ты прав, Султан, - крякнул Саныч. Давно не стриженные серо-седые кудри закрыли лоб. – Пора уже бросить все и продолжать жить. И вообще. Я с тобой согласен: хватит цепляться за прошлое. Раз мы выжили, значит, должны оправдать надежду...

- Всевышнего, - вставил Султан. – Если ему угодно было оставить нас в живых, значит, он счел нас достойными. Продолжать путь. Род людской.

- Правильно, - воодушевилась Софья Николаевна. – Все в руках Господа. И если на сей раз в Ноевом ковчеге оказались мы, значит для чего-то избраны. Мы должны принять волю Господа, смириться и набраться сил, чтобы достойно выдержать испытание. И кто сказал, что оно последнее из тех, что нам предстоит пройти?

- Круги ада, - веско бросил Василий Федорович.

- Что? – нахмурила нарисованные брови Софья Николаевна.

- Не испытания ни хрена. Все круги ада – вот что нам предстоит пройти. И ни хрена не удивлюсь, если выяснится, что мы еще в самом начале пути.

- Во-во, - хмыкнул согнутый в три погибели лысый Илья Павлович. – Если мы и избраны, ёптить, так только для того, чтобы дольше помучиться.

- Мы должны сплотиться, стать одной семьей. А в хорошей семье принято помогать друг другу. Как обещал, я перевезу твоего сына. – Султан обнял потерявшуюся от внезапной ласки Натаху и увлек в сторону от набиравшей силу дискуссии старперцев. В цели флагмана не входило завоевание замшелых островов, почти погрузившихся в пучину.

Забытая всеми, повернутая внутрь собственного тела, сосредоточенно сложившая на круглом животе усталые, натруженные руки, в стороне от баталий сидела Вера.

Мне тоже ничего не отвешивалось на этом празднике жизни.

- Хватит молоть чушь! – вывалился из общего гула старческий фальцет Семеныча. – Избранные, избранные… Херня потому что полная. Мы просто отстали от своих! Отстали от своей стаи! Забыли о нас – вот что. Я атеист по жизни, и поэтому не собираюсь полагаться на каких-то там ваших богов. Хоть всех, хоть каждого в отдельности. Такова эволюция. Все это было уже не раз, и будет еще столько же. Может - все так и кончалось всегда, а только на этот раз нам не повезло и мы случайно выпали из обоймы.

- Чепуха! – второй голос бубнил практически в унисон с Семенычем – я не повернул головы, чтобы опознать говорившего. – Законы физики действительны для всех. И, к примеру, при минусовой температуре вода станет льдом. И никак иначе! Закон природы - да назови это как хочешь – вывел бы из строя всех. Зачем мы?.. Зачем мы остались в живых? Такие разные люди…

- Божественный промысел! – возопила Елена Николаевна.

- Именно! Я склонен рассматривать влияние божественных сил, высшего разума! Если вам всем трудно признать, то я признаю это легко – в нас нашлось то, чего не было в остальных!..

Старички разошлись. Они готовы были идти - неважно под какими знаменами – лишь бы вперед. За кем-то. Куда-то. Они созрели.

А я?

Я стух. На задворках сознания, там, где была запатентована совесть, шевельнулось нечто, похожее на укор. Выступить, воспылать, повести за собой оставшихся – хоть и не кондит, отвергнутый Султаном. Выйти на баррикады, увлекая за собой индифферентную пока молодежь…

Мой усталый взгляд оттолкнулся от разведенных в стороны «спешали фо ю» коленей Алисы, поплыл дальше. Светом маяка прямо по курсу многообещающе улыбалась Тая.