Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 2. Миролюбивый поход

– Та, пусть берут, – махнул рукой Сидоренко. – Мне не жалко. Воевать-то вместе.

– Вооружитесь – займетесь перевязкой раненых. Да, и подберите среди бойцов, кто разбирается в пулемете, хоть в ручном, – не все же мне первым номером за ним лежать. Пулеметчик Соколовский будет старшим в расчете. Выполнять.

– Есть, выполнять.

Распорядившись, Карпенко посмотрел в бинокль вдоль прогалины: ко второму трофейному пулемету тоже сходились уцелевшие красноармейцы. Два отбитых у врага станкОвых пулемета по углам возле небольшого леса. Они, как два полюса магнита железные опилки, притягивали к себе безоружные и частью раненные остатки разбитой стрелковой роты.

Пришедший в себя после короткого обморока раненный комэкипажа Гусейнов заметил, как стоявший за ними броневик Дементьева завелся, вырулил влево и, ускоряясь, запылил вперед. Через время, за ним последовала и машина взводного. «Мать-перемать, – решил отделенный, – Удрали суки. Бросили гады. Туда их растуда вместе с их матерями славянскими. Как спасаться – так каждый сам по себе».

Справа Гусейнов заметил подскакивающего улана с карабином в руке. Пришлось отпустить ватно-марлевый тампон, прижатый к ране; достать из кобуры наган; подвинуть вверх броневую заслонку, закрывающую круглое отверстие под узкой смотровой щелью, предназначенное для тонкого револьверного дула и попытаться подстрелить этого врага. Подстрелить врага не удалось, но всадник, спасаясь от высунувшегося наружу стреляющего ствола, пришпорив коня, случайно вынесся прямо под курсовой пулемет Горобцову. И уже тот его живым не выпустил – не жалея патронов, срезал вместе с конем.

Башенный стрелок Синичкин по приказу Гусейнова развернул башню назад и, убедившись в панорамный прицел, что живых красноармейцев между шоссе и лесом больше не осталось, стал бить туда осколочными гранатами со снятыми колпачками, перед каждым выстрелом слегка меняя наводку. Гусейнов, одной рукой прижимая к ране под ключицей разорванный индивидуальный пакет, поглядывал поочередно в правую и заднюю башенные щели, защищенные триплексами. Пулеметчик Горобцов короткими очередями не давал никому впереди высунуться на угол горизонтальной наводки шаровой установки курсового ДТ. Заряжать пушку снарядами Синичкину пришлось самостоятельно.

И все-таки к ним подобрались: и в трехрядных вместительных магазинах ДТ патроны заканчиваются – менять нужно, и Синичкин с Горобцовым и раненным Гусейновым не могли одновременно со всех сторон свою подбитую машину оберегать. Несколько поляков с раскатанными шинелями сумели перекрыть все наблюдательные приборы и смотровые щели. И как Синичкин не крутил башней по сторонам, не строчил вслепую из спаренного пулемета, и как Гусейнов не старался подстрелить хоть кого-нибудь через отверстия в башне, забравшиеся наверх уланы были в недосягаемости. Стрелять из пушки неизвестно куда и попусту вращать башню Синичкин прекратил и, воспользовавшись заминкой, наконец-то, перевязал рану командиру, и так уже потерявшему достаточно крови.

– Голощапов, ну, что? – спросил лейтенант Иванов радиотелеграфиста-пулеметчика.

– Уже не только они меня не слышат, но и я их. Совсем связь пропала. Ничего понять не могу. Какие-то польские переговоры я слышу, а батальон пропал. Хрен их знает. Может, в низину зашли. И на других наших волнах тишина или треск. А может, и передатчик наш накрылся; лампа какая-нибудь. Чтобы его проверить, время нужно.

– Ладно, – сказал Иванов и опять принялся изучать ситуацию в бинокль, – рассчитываем только на себя. Половина улан изволила спешиться, построилась цепью и с карабинами наперевес отправилась прочесывать лес. Другие остались с лошадьми слева от колонны. Да вокруг Гусейнова крутятся, шинелями его всего запеленали. Дементьев, – позвал он командира второй бронемашины, – атакуем с двух сторон от дороги. Я слева – ты справа и в двадцати метрах сзади. Заряжаешь осколочным без колпачка и, главное, страхуешь меня. Я останавливаюсь – ты тоже. Я трогаюсь – ты за мной. Поляки с лошадьми сгрудились с моей стороны. У тебя пока никого не видно. Но, кто вылезет – бей пулеметами или пушкой. Не стесняйся. Обступят мою машину – можешь и картечью смести, не обижусь. Вокруг тоже поглядывай. Чтобы тебя не обошли и не приблизились.

– Товарищ командир, – крикнул Дементьев и показал рукой налево, – смотрите.

Иванов поднял бинокль: вдоль перпендикулярной к шоссе части леса от слитного залпа дружно слетели на землю до этого спокойно сидящие в седлах уланы. Выскочившие из-за деревьев красноармейцы набросились на уцелевших. На них, в свою очередь, с двух сторон в атаку понеслись еще верхоконные. Опять залпы из леса. Молодцы пехота. Так их панов. Лишь один дальний улан успел развернуться и ускакать.

Иванов опустился на сиденье и закрыл крышку люка. Броневик фыркнул вбок, влево, выхлопом из глушителя и, набирая скорость, уверенно двинулся в атаку. Отпустив его на двадцать метров, тронулся и Дементьев. Пока выезжали на огневую позицию, через шум собственного мотора, доносились издали длинные пулеметные очереди, ружейная пальба, опять пулеметы. Остановился Иванов, не доезжая метров десяти до первого пулеметного броневичка со сбитой с погона башней. Неожиданно звонко пропела труба, подавая уланам какой-то сигнал.

Иванов удачно положил осколочную гранату в ближайшее скопление лошадей. Пока Минько перезаряжал орудие, лейтенант, перекинув ступню с левого пушечного спуска на правый пулеметный, дал длинную, на треть диска, очередь, по заметавшимся бешено ржущим лошадям. Чуть приподнял орудие – выстрел. Опять пулемет. Снова осколочным. Обезумевшие лошади не слушались коноводов и разбегались от встающих среди них и вокруг разрывов. Часть поскакала навстречу броневику, и лейтенант добил по ним остаток диска. Кое-кто, в том числе и пешие, и верхоконные поляки, скрылись в лесу, некоторые просочились между машин на другую сторону дороги, где попали под огонь Дементьева. Но большая часть, те, кто были в середине и в конце разгромленной советской колонны, вместе с лошадьми успели отступить назад вдоль шоссе и скрыться за лесом.

Иванов прекратил уже бесполезный огонь и внимательно осмотрелся в панорамный перископ. Живых поляков и лошадей вдоль колонны не наблюдалось: кто выжил – разбежались на своих двоих или расскакались на четырех лошадиных. Он откинул вверх полукруглую крышку люка; выглянул назад, сильно не высовываясь; и жестом подозвал Дементьева подъехать поближе. Дементьев понял, и его машина, подъехав справа, стала рядышком с командирской.

– Дементьев, – велел Иванов выглянувшему из башни отделенному, – двигаешься по шоссе до конца этого леса, – показал рукой влево, – повернешь к нему, переедешь через дорогу и будешь контролировать огнем обе его перпендикулярные стороны. Кого в польской форме увидишь – бей, не давай им высовываться. Наши рано или поздно подойдут. А я сейчас машину Гусейнова проверю, а потом этот угол леса контролировать стану. Если понадобится моя помощь, пускаешь две красные ракеты. Я также поступлю, если ты будешь нужен. Действуй.