Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 2. Миролюбивый поход

– Один?

– Один, – кивнул Лева. – Остальные хлопцы тогда еще вовсю мертвыми на поле прикидывались.

На слабый гул, донесшийся издалека, они оглянулись одновременно: из-за невысокого пригорка на шоссе выползали танки. Свои родные. Много танков…

Сидоренко направил коня к сидевшим на земле пленным, а Лева пошел к своей сборной команде.

– Пан ротмистр, – вежливо обратился с седла отделенный, – а где ваш горнист?

– Убит, наверное, – невозмутимо пожал плечами ротмистр, снявший каску. – Он скакал рядом со мной, но здесь я его не вижу. Думаю, – он кивнул в сторону шоссе, где виднелся бронеавтомобиль Дементьева, – от его огня.

– А какой он сигнал до этого подавал, что ваша цепь загонщиков отступила?

– Вернуться к лошадям.

– Зачем? Тогда еще, вроде, броневики в атаку не пошли.

– Зато эти, – ротмистр кивнул на приближающиеся танки, – уже на подходе были.

– Разведка донесла? (Ротмистр кивнул.)

– Тикать собирались?

– Отступать, – поправил с пренебрежением к малограмотному нижнему чину офицер.

– Не-е-ет, пан ротмистр, – злорадно ухмыльнулся Сидоренко, – тикать. Как нашкодившие обгадившиеся коты. Напали неожиданно, порубали, потоптали, безоружными на пулеметы погнали, а как обломилось вам – так сразу и тикать. Мы ведь вас и без танков к херам собачьим разгромили. Хоть у нас красноармейцы в основной своей массе и необстрелянные вовсе. Вон, верзила с саблей, артиллерист, который вас дорезать собирался, пока я не остановил. Он один ваших пулеметчиков и пеших улан в капусту порубал.

– Если бы только их, – покачал головой ротмистр. – Этот русско-еврейский Голиаф и возле шоссе порезвился : покромсал моих солдат вместе с их лошадьми, как сам хотел.

– Ладно, пан ротмистр, оставим нашего Голиафа . Своих солдат, которые в лесу прячутся, спасти хотите?

– Что я должен для этого сделать?

– Сигнальную трубу собой замените. Пойдемте со мной к лесу: покричите своим солдатам, чтобы выходили и сдавались. Чего зря время тратить? Танки с пехотой подойдут – лес прочешем – все равно всех вылущим. Но тогда – не обижайтесь.

– Вы в каком звании – я в ваших петлицах не разбираюсь?

– Отделенный командир. Пехотным отделением командую.

– Хорошо, пан отделенный командир. Я благодарен вам, что вы не дали меня зарезать этому мяснику. (Он кивнул в сторону Левы, выстроившему свой отряд возле пулемета.) Я честно сдался в плен и хочу, чтобы без боя и лишних смертей сдались мои солдаты, прячущиеся в этом лесу. Ходить с вами вокруг леса и звать моих солдат мы будем долго. Разрешите мне самому сходить к ним. Я соберу своих людей, все им объясню и выведу их всех вместе, куда скажете, с поднятыми руками. Сами понимаете, начинать с вами новые боевые действия ввиду подходящих танков, нам никакого смысла нет.

– А что, – почесал двумя пальцами курносый лоснящийся от пота нос Сидоренко, – воевать вам действительно смысла нет… Тем более в пешем строю. Сбежать до подхода танков – не успеете. Лес этот мы по четырем углам контролируем и все периметры простреливаем… А давай-ка я тебе, пан ротмистр, поверю. (Панибратски перешел на ты Сидоренко.) Иди. Разрешаю. Фамилия твоя, кстати, какая будет?

– Буковский. Ротмистр Буковский.

– А русский откуда знаешь?

– У нас в семье говорили и на русском тоже. Я из Гродно. Отец служил штабс-капитаном еще в царской армии.

– Ясно. Ну, иди к своим – уговаривай. Выводить их будешь на тот угол (Сидоренко показал в сторону отряда лейтенанта Карпенко.) Там наш командир. Пусть он вас принимает. Оружие в лесу не бросайте. Сложите на опушке. И без глупостей. Второго предложения плена не будет. Один выстрел или кто бежать надумает – покосим пулеметами всех.

– Не переживайте. Это не в наших интересах.

Ротмистр снова надел каску на голову, застегнул под подбородком ремешок, тщательно отряхнул и оправил китель и зашагал в сторону леса. Верхоконный Сидоренко шагом подъехал к небольшому отряду Левы, ввел его в курс дела и, дав трофейной лошади шенкелей, пустил ее бодрым галопом к своему командиру; выбитая копытами пыль низко заклубилась за его спиной.

Майор Персов напряженно рассматривал в бинокль, стоя в башенном люке, разгромленную и еще местами изрядно чадящую жирным дымом механизированную стрелковую колонну, которую должны были сопровождать его броневики. Танковый батальон остановился метрах в трехстах от тревожного места. Вперед, разведать, рванул на максимальной скорости головной БТ-5. Через шлейф пыли, выбрасываемый его гусеницами, проглядывал БА-10, съехавший с дороги вправо, из его башни, приветливо махал рукой боец в синем комбинезоне и характерном черном советском танкистском шлеме. Но лица не разглядеть. Свой? Переодетый поляк? Лучше подождать. А народу побили знатно. И технику взорвали-сожгли. Вон, арьергардные бронемашины до сих пор черной гарью в небо исходят. И трупы вдоль посадки чуть ли не сплошным ковром лежат. Прямо, как у Михаила Юрьевича: «Смешались в кучу кони, люди…». Видно, в засаду попали. Эх, Иванов, Иванов… Два дня успешных боев и такой разгром, вроде, и талант проявился, и опыта уже немного набрался…

Ушедший на разведку танк остановился. Ему навстречу подошел спрыгнувший заранее с броневика боец в танкистском шлеме – они недолго поговорили. Командир танка пустил вверх зеленую ракету и Персов приказал батальону трогаться вперед. А головной БТ-5 уже медленнее объехал по обочине чадящие остатки бензовоза и, стараясь не давить мертвых (даже в чужих мундирах), зашумел гусеницами по щебенке вперед.

Следующий раз майор остановил колонну, когда сам поравнялся с машиной Дементьева. Помрачневший Персов спустился на землю и принял краткий доклад комэкипажа, насколько тот сам был в курсе произошедшего. За урчанием танковых моторов на холостом ходу, комбат не сразу расслышал конский топот. На роняющем пену с намученных трензелями губ кауром жеребце подскакал улыбающийся чумазый отделенный командир в пропотелой гимнастерке. Он резко придержал свое копытное средство передвижения, рассмотрел из-под расстегнутого комбинезона две майорские шпалы на петлицах Персова и залихватски соскочил с седла (мало, что ли, до армии он у себя в колхозе с лошадьми дела имел?).

– Товарищ майор, – начал он, докладывать чужому командиру, потом вспомнил о засунутой за ремень пилотке и водрузил ее на голову, чтобы отдать честь. – Командир первого отделения первого взвода первой роты 2-го стрелкового батальона…

– Чему улыбаешься, отделенный командир? Разгром какой – а тебе весело.

– Так, товарищ майор, мы их все равно победили. Сдались к такой-то матери поляки. Вышли из леса и все сдались. Там, на прогалине, (Он махнул рукой.) за этой посадкой. Значит, все-таки наша взяла. Вот и радуюсь. Ну, и побили мы их знатно.