Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 2. Миролюбивый поход

– Кто у вас в пехоте старший остался?

– Лейтенант Карпенко. Мой комвзвода.

– Где он?

– Там, за леском. (Махнул рукой Сидоренко.) И пленные все с ним.

– А комроты?

– Хлопцы, которые уцелели, говорят, что зарублен. Из нагана все патроны израсходовал и получил саблей по голове. И политрук наш, тоже сражался, правда, врукопашную – здоровый мужик был. И тоже в голову рубанули. За остальных взводных командиров не знаю, но командование принял наш Карпенко.

– Ясно. Паны все сдались?

– Не уверен. Могли и в лесочке затаиться – мы не проверяли. Но сейчас этот участок мы вместе с вашими броневиками контролируем по периметру. Сбежать они не смогут. Прочесать бы…

– Ясно. Теперь так, твой лейтенант в седле держится?

– Не-а, – покачал головой по-прежнему улыбающийся Сидоренко, – никогда не пробовал и не хочет. Но командовал он нами знатно. Я б сказал, только благодаря ему мы, пехота, живы и остались.

– Ладно, пришлю ему карету . Дементьев! Поедешь следом за отделенным, примешь на крыло его лейтенанта и доставишь ко мне сюда. И рысью! У меня времени нет – здесь задерживаться. Ладынин, – крикнул в башню своему стрелку-радиотелеграфисту. – Вызови ко мне сюда всех моих ротных, причем, бегом, и пехотного капитана. Капитан пускай выезжает на дорогу влево от танков и следует со всеми грузовиками сюда.

– Попов! – крикнул Персов командиру переднего танка, – столкни с дороги эти остатки. (Показал на сгоревший и покореженный взрывом бензовоз.) Перед этим глянь: трупов в кабине нет? Если есть – достань на обочину.

Командиры сбежались, грузовики съехались. Майор Персов приказал приданной ему пехоте очистить, для прохода танков, шоссе от тел (наших сложить отдельно) и внимательно пересмотреть всех павших с другой стороны колонны, где трупы громоздились друг на друге. А один взвод, немедля, растянуть в цепь и отрядить на прочесывание леса. Прочесывать с примкнутыми штыками и патронами в стволах. Всех встречных поляков в лесу, как не пожелавших добровольно сдаться в плен, – уничтожать на месте. Перед выходом на противоположную опушку, вначале голосом просигнализировать находящейся там пехоте нашей пехоте. Они будут предупреждены о вашем появлении. Машины прочесывающего взвода направить в обход леса в сопровождении четырех танков лейтенанта Гординского. Выйдя из леса, взвод немедленно садится по машинам и вместе с танками выезжает на шоссе уже впереди колонны. И ждет дальнейших указаний. К исполнению приступить.

Красноармейцы освободили дорогу от трупов и танковая колонна потихоньку, лязгая гусеницами и поскрипывая каретками катков, двинулась вдоль разгромленных грузовиков. Сбоку наперерез танкам, размахивая длинными руками, вышел нескладный верзила с перевязанной окровавленным бинтом головой. Уже проезжая мимо, Персов заметил на его рукаве звезду политсостава.

– Стой! – крикнул своему водителю и поднял руку, останавливая задние машины.

– Старший политрук Матвеев, – приблизился нескладный верзила. – Вы командир?

– Я, – ответил комбат. – Майор Персов. Мне доложили, что вы погибли.

– Как видите, не до конца. Получил саблей по голове, потерял сознание, но остался жив. Где уланы? Удрали?

– Отделенного командира Сидоренко знаете?

– Грамотный и бойкий хлопец из первого взвода.

– По его словам, оставшиеся в живых уланы сдались вашему лейтенанту Карпенко еще до моего подхода. Не без помощи моих бронемашин, конечно.

– Это замечательно. Молодец Карпенко. И ваши хлопцы тоже. Каковы ваши планы дальше?

– Долго я с вами задерживаться не могу. График. И так отстаем. Ваша колонна должна была еще засветло подойти к Владимиру-Волынскому, моя следом за вами тоже. Так что лес прочешем, грузимся – и вперед. Свои уцелевшие бронеавтомобили я забираю. А вы и лейтенант Карпенко с пленными поляками остаетесь. Следом еще войска идут – помогут.

– А что вы с пленными собираетесь делать?

– В смысле? Вам оставлю. Охраняйте. Потом сдадите, как и полагается.

– Товарищ майор, пойдемте, я вам хочу кое-что показать.

– Что?

– Пойдемте. Это не займет много времени, я хочу, чтобы вы сами убедились.

Матерящийся про себя заминке, но заинтригованный Персов спрыгнул на шоссе и пошел за старшим политруком. Матвеев привел его к положенным рядком на траве мертвым красноармейцам.

– Смотрите, – сказал он и стал указывать майору на проткнутые с левой стороны груди окровавленные гимнастерки. Некоторые тела он переворачивал и демонстрировал такие же проколы острием сабли со спины. – Их добили. Польский офицер приказал что-то вроде: «Докончи е». Я сам слышал, когда очнулся. И спешенные уланы пошли проверять, кто еще жив. И саблями в сердце. Патроны жалели. Кто из раненных красноармейцев был в сознании – просили пощадить, хотели сдаться. А их просто перекололи, как свиней.

– А вы как выжили?

– Когда я в себя пришел – на мне сверху мертвый боец лежал, прикрывал. Поляку, наверное, лень было его снимать – так он решил нас разом проткнуть. Вон, глядите, я тоже в лопатку получил, но дальше кости сабля уже не пошла, видно, в верхнем парнишке загрузла. (Матвеев повернулся спиной и продемонстрировал разрезанную и окровавленную гимнастерку.)

– И что вы предлагаете?

– Библейское, товарищ майор. Хоть мы с вами и не верующие. Око за око.

– То есть, требования устава, касающиеся пленных, похериваем? Приказ об отношении к польским военнослужащим – тоже? Я удивлен. Казалось, это вам, политработнику, следовало бы меня остановить, если бы я вознамерился поубивать пленных.

– Наши раненые тоже хотели сдаться – их добили, – упрямо повторил старший политрук.

– Сколько в плен попало, вы не в курсе?

– Нет.

– Ладно. Я послал броневик за вашим лейтенантом. Приедет – расскажет. Как голова? На танк забраться сможете?

– Думаю, смогу.

– Тогда, поехали.

Танки медленно прогромыхали по шоссе до конца лесопосадки. Навстречу спустившимся с танка Персову и Матвееву подошел Иванов, доложил своему комбату о боевых действиях вверенных ему бронемашин, немного дополнив Дементьева. По проселочной дороге вдоль леса как раз приближалась, неимоверно пыля на большой скорости, бронемашина Дементьева со стоящим на заднем крыле и держащимся за открытый башенный люк круглолицым пехотным лейтенантом; торчащая вперед пушка броневика кивала вверх-вниз на неглубоких колдобинах.

Командиры сошлись. Лейтенант Карпенко доложил о действиях своего сводного отряда и сдавшихся уланах. Вместе с ротмистром остались в живых 42 поляка. Полностью боеспособных красноармейцев осталось 18, раненых, в том числе легко, – 23. Старший политрук повторил помрачневшим лейтенантам свой рассказ о закалывании саблями раненных красноармейцев и опять потребовал мести. Категорически не согласился Карпенко, лично гарантировавший полякам жизнь при сдаче в плен. Иванов был не против, а его комбат Персов просто не хотел брать на себя такую ответственность, чтобы потом не оправдываться в особом отделе.