Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 2. Миролюбивый поход

Вторая танковая рота капитана Курлова, успешно проломившись через неширокую посадку, наступала слева от шоссе. Старенькие Т-26, уже порядком натрудившие свои моторы и прочие не менее важные части конструкции во время марша, тем не менее, вполне успешно лязгали узкими гусеницами по убранному от урожая полю, неимоверно пыля подсохшим черноземом на бегущую следом спешенную пехоту. Сзади громко и страшно взметнулись разрывы снарядов невидимой артиллерии – пехота залегла – танки продолжали наступать одни, все еще не видя противника. Разрывы переместились вперед и принялись вздымать землю между короткотелых головастых машин, стучать по броне, иногда пробивая, осколками. Снова поднялась и пошла в атаку подгоняемая командирами и политруками пехота – через танковый скрежет и грохот разрывов донеслось притихшее, было русское «ура-а-а!»

Капитан Курлов с трудом рассмотрел в оптический прицел, качающийся вслед за неровностями подминаемого гусеницами поля, мелькающий желтый огонек заработавшего станкОвого пулемета, отсекающего от его бронированных машин пехоту, и ударил в том направлении осколочным без колпачка – промахнулся. Дал длинную очередь из спаренного пулемета. Попал или нет, но опасный огонек мельтешить перестал. Заметил плохо замаскированную траншею, обозначившуюся разрозненными винтовочными вспышками над невысоким бруствером и, больше для испуга противника, опустив ствол, выпалил в нее снарядом. Дальше, в двух сотнях метров, начинались сады: неслись навстречу невысокие еще зеленые деревья, кусты, какие-то легкие строения. Оттуда впрочем, вполне ожидаемо, ударили навстречу притаившиеся противотанковые пушки.

Мехвод Курлова вел танк по полю на максимально возможной скорости, к тому же, слегка виляя из стороны в сторону. Проскакивая траншею, он раздавил левой гусеницей недавно замеченное пулеметное гнездо; два номера его расчета попытались дернуть в сторону, но упали, срезанные чьими-то выстрелами сзади.

Кроме стрельбы из пушки самому, капитану Курлову еще приходилось поглядывать и за своими танками, и за приданной ему пехотой. Одна его машина уже пылала; другой танк с отбитым ленивцем и размотавшейся позади гусеницей остановился, не доехав до окопов двадцати метров, но продолжал часто бить из орудия. На ходу вели огонь все танки, пусть и не прицельно, но очень уж давяще на вражескую психику. Среди садов повсеместно вспухали невысокие разрывы 45-мм осколочных гранат. Пехота, достигнув неглубокой, только недавно отрытой траншеи, достреливала и докалывала узкими штыками не успевших убежать поляков, мстя за все свои страхи и потери товарищей, заодно набираясь боевого духа и опыта. Пленных в горячке боя не брали, даже, если кто и поднимал, как полагается, руки.

Пылящие лязгающие танки на относительно большой (для своих лет и конструкции) скорости ворвались в сады, круша устаревшими 10-тонными клепанными броневыми корпусами невысокие тонкие деревья, сминая кусты и кроваво втаптывая узкими гусеницами в мягкую почву упавшие польские тела. Один из танков сходу наскочил на огневую позицию 37-мм противотанкового «бофорса», от которого не успел вовремя драпануть весь расчет. Ему удалось покорежить и частично вдавить в податливую землю невысокую пушечку вместе с чересчур увлекшимся стрельбой наводчиком и замешкавшимся заряжающим, но узкая гусеница не выдержала нагрузки и, чрезмерно напрягшись, лопнула между катков, зазмеившись позади короткого корпуса. Зачистив траншею, подоспела взбудораженная своим первым и довольно удачным боем пехота – уцелевшие поляки прытко бежали, истаивая среди уцелевших фруктовых деревьев, местами все еще увешанных плодами, и уже обобранных ягодных кустов.

Передовые танки Курлова выбрались на узкую грунтовую улочку, поперечную шоссе. На той стороне виднелись огороженные невысокими заборами или плетнями жилые усадьбы. Польские мундиры не наблюдались даже в бинокль. Местные жители тоже попрятались, лишь над печными трубами кое-где курились скудные дымки. Навстречу никто не стрелял. Мирный и еще теплый сентябрьский вечер. Начало смеркаться. Вкусно пахло яблоками и сладкими подгнившими сливами. Какая к черту война? Курлов скомандовал роте остановиться на достигнутом рубеже. По рации с ним как раз связался комбат Персов – выяснил обстановку и велел жилые подворья не давить (если стрельбы оттуда не будет), одному танковому взводу и одному стрелковому занять позиции вдоль грунтовой дороги, а остальным по этой же дороге выехать обратно на шоссе.

Пока капитан Курлов распоряжался, комбат передал уточняющий приказ: на танки, выходящие на шоссе, посадить пехотный десант и двигаться в город. Атаковать казармы артполка, находящиеся справа от шоссе, в лоб, от главного входа. Быть внимательными, не перестрелять своих. С другой стороны казармы будут атакованы ротой БТ и броневиками. Опознавательный сигнал – две зеленые ракеты.

Впереди наступающих первыми броневиков Иванова промелькнула небольшая группа верхоконных улан, развернула коней и умчалась обратно, растворяясь в быстро опускающейся темноте и боковых улочках, густо обсаженных деревьями. Огня никто не открывал. Посадки по бокам шоссе закончились – потянулись жилые подворья за невысокими заборами. Казармы, судя по схеме, сделанной пленным поручиком, располагались справа прямо у шоссе, где (кто бы сомневался) приготовлена наступающей Красной Армии горячая встреча. Зачем лезть, как кур во щи? Вправо между дворами отходит узкая немощеная дорога. Сворачиваем. Из-под колес разбегаются, кто успел, куры. Спешащие броневики неимоверно трясет на ухабах и десант едва не слетает под колеса. Битком набитая стрелками полуторка глотает пыль следом. Поворот налево. Через несколько сотен метров показался сквозь все набирающий силу сумрак темный на фоне еще закатного неба кирпичный забор с рядами колючей проволоки поверху – двор казармы. Похоже, не обманул пленный поручик.

Подъехали ближе – броневики, не глуша моторы, остановились – Иванов велел десанту спешиться: и с броневиков, и с полуторки. В кузове грузовика остался для охраны тыла Горобцов со снятым со своего поврежденного броневика курсовым пулеметом, поставленным на сошки, в кабине – седоусый Величко. Лейтенант велел Кольке разогнаться и на второй скорости к такой-то матери таранить забор. Пятитонная бронемашина взяла короткий разбег и сперва бампером, а потом и крепким V-образным капотом врезалась в тонкую (всего в полкирпича) кладку между более толстыми, квадратными в сечении, столбами. Без труда перевалив через небольшую осыпавшуюся груду битого кирпича, в красной пыли и обломках, броневик Иванова, лисой в курятник, ворвался во двор казарм, откуда его не ждали.