Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 2. Миролюбивый поход

Захваченные грузовики поставили в середину колонны и двинулись обратно. У каждого пехотинца теперь висел на ремне плоский трофейный штык в стальных ножнах; некоторые запаслись и более удобными, чем штатные РГД-33, яйцеобразными гранатами. Вернулись к временному месту дислокации без приключений, доложились комбату, сдали пленных и трофеи (не все). У лейтенантов, еще когда они совещались, проскакивало в разговорах и мыслях опасение, насчет недовольства комбата или комбрига боестолкновением, мол, нужно было не стрелять первыми, а пропустить упрямых панов по шоссе до Владимира-Волынского, а тут бы их и без смертоубийства уговорили сдаться. Но майор Персов, выслушав подробный доклад, их, напротив, похвалил. Он правильно оценивал значительную пользу и для командиров и для красноармейцев от каждого нового боя. Настоящий бой, где действительно рискуешь жизнью, никаким учением не заменишь. Обстрелянный боец десятерых неопытных стоит. Особенно, когда бой заканчивается победным разгромом врага. Да еще и полным, можно сказать: в сухую . Ни одного убитого с советской стороны и всего четверо раненых от беспорядочного пулеметного огня. Правда, двое довольно серьезно. Согласился комбат и с решением Иванова не продолжать разведку в сторону Ковеля, а вернуться с появившимся трофейным обозом обратно. Велел всем привести оружие и технику в порядок и ждать дальнейших распоряжений.

36-я легкотанковая бригада с приданым усилением в составе стрелковых батальонов и артиллерии, приведя себя в порядок после длительного марша и относительно мелких, но победных боестолкновений своих передовых подразделений, буквально рвалась продолжать Миролюбивый поход на запад. Но, когда 20 сентября начались переговоры Москвы и Берлина, уточняющие демаркационную линию между советской и германской зонами в разделяемой Польше, – комбригу Богомолову велели задержаться на месте. На следующий день высокие стороны, наконец, договорились и штаб корпуса приказал с утра 23 сентября продолжить движение.

Бригада Богомолова разделилась. Два танковых батальона с приданной моторизованной пехотой, артиллерией и тыловыми подразделениями продолжали двигаться вдоль прежнего шоссе на запад в сторону Устилуга и дальше через Западный Буг. А батальон майора Персова получил задачу наступать сперва на север, как раз до развилки у села Вербы (места недавнего разгрома польской колонны отрядом Иванова); а оттуда уже не на Ковель, как в прошлый раз, а на Вишнев; потом поворот налево, на запад, и форсирование Западного Буга уже там. В качестве усиления танковому батальону Персова придавались две стрелковые роты на грузовиках и две батареи 76,2-мм полковых пушек на машинной тяге. Промежуточной целью ему пока был назначен небольшой городок Хелм, а конечной – Люблин.

Впереди наступающей объединенной группы выслали разведку. Усиленную. Лейтенант Иванов уже не удивлялся и не обижался, что командовать ею комбат назначил опять-таки его. Разведку послали усиленную, но быстроходную: Иванову добавили еще по два БА-10 из второго и третьего взводов его роты, но забрали танки, оставили пехотинцев Карпенко, дополненных отделением Рязанцева. Теперь по гравийному шоссе поднимали пыль шесть броневиков и стрелковый взвод на трех полуторках. Отряду поручалось захватить и удерживать автомобильный мост через Западный Буг до подхода основных сил батальона.

Впереди шли бронемашины Дементьева и самого Иванова, а за ними, метрах в двухстах, – остальные. До места давешнего удачного разгрома польской колонны не доехали – свернули на развилке налево раньше. Но еще до поворота лейтенант Иванов разглядел в бинокль покореженные остовы грузовиков, сдвинутые на обочину. Брошенных пушек в поле видно не было, похоже, их увезли трофейщики.

В полях и придорожных садах виднелись работающие крестьяне. Никто не убегал и не прятался, некоторые даже приветливо махали руками. По бокам шоссе стали чаще попадаться села. На грозную, всю в пушках и броне, советскую колонну с любопытством, но явно без ненависти и страха смотрели из-за плетней или невысоких заборов местные жители. Польские военные не встречались. В одном из сел за обочиной, возле плетня, лейтенанта Иванова призывно поманил прохладной водой сруб колодца. Он глянул на часы – марш уже длился больше двух часов – можно и короткий привал сделать: проверить технику, освежить и размять засидевшийся личный состав.

– Колонна по знаку командира уплотнилась и остановилась в медленно оседающей пыли. Наученные кровавым опытом недавнего привала в лесу, красноармейцы под командованием отделенных командиров всерьез отнеслись к охране своей небольшой боевой группы. Все же свободные от караульной службы с удовольствием подняли свои уставшие тела с жестких деревянных скамеек полуторок и малоудобных сидений бронетехники и вылезли размяться. Везунчики, успевшие первыми к колодцу, пили сводящую холодом зубы воду, переливая ее из привязанного ведра в свои котелки и фляжки, и умывались, с удовольствием освежая запыленные потные лица. В очередь к колодцу выстроились и водители с ведрами – долить слегка оскудевшие на воду радиаторы.

Подружившиеся за несколько дней лейтенанты сошлись поблизости от колодца и закурили, лениво переговариваясь. Из-за ближайшего плетня на весело гомонящих красноармейцев уставилась статная, кровь с молоком, темно-русая деваха в белой вышитой сорочке и длинной темной юбке. Она не отвечала на шутки откровенно любующихся ею парней, выдернутых в армию, кто на срочную службу, кто на сборы из женского общества, а только улыбалась наливными щечками и кокетливо щурила знающие себе цену серые глазки. К девахе подошел хмурый усатый дядька в жилете и городской фетровой шляпе. Дядька достал изо рта дымящуюся изогнутую трубку и что-то недовольное гаркнул. Деваха нахмурила темнее волос бровки, но спорить не стала – повернулась и ушла, как нарочно покачивая широкими бедрами. Дядька, заметив, что привлек внимание советских командиров, приподнял рукой шляпу и кивнул, приветствуя. Белозубо улыбающиеся лейтенанты с загорелыми обветренными лицами добродушно кивнули ему в ответ. Круглолицый Кравченко даже помахал рукой. Дядька тоже помахал, но, уже не приветствуя, а подзывая.

Лейтенанты переглянулись и решили подойти к местному жителю. Дядька говорил по-украински, но немного не так, как в селах под Киевом, где командиры провели последние несколько месяцев перед Походом. Карпенко, выросший в Запорожье, его понимал, общий смысл беседы улавливал и Иванов.

Дядька поведал, что село у них украинское, но издавна живут и поляки. Спросил, останутся ли солдаты здесь или поедут дальше. Карпенко ответил, что поедут дальше.