Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 2. Миролюбивый поход

Иванов повернул башню вправо и принялся выцеливать перекрестьем следующий броневик. Справа от шоссе на другом берегу уже чадно дымил черными клубами еще один враг – явная жертва польских артиллеристов. Молодцы паны, однако. Здорово бьют, ничего не скажешь. Хорошо, что не в нас.

Какое-то время немцы еще пытались подавить пушечными очередями с места и едва видимого Иванова и еле выглядывающих польских артиллеристов, но потом еще не потерявшие подвижность две оставшиеся на ходу башенные машины и пулеметный броневичок, так и не съехавший с дороги, стали медленно отползать задним ходом. Остальные вражеские броневики уже усиленно коптили небо черными клубами дыма, красочно подсвеченными рыжеватым задорным пламенем. Поднялась и, пригибаясь, побежала обратно залегшая было мотопехота в серо-зеленых мундирах. Немецкая атака на мост явно захлебнулась и господа фашисты решили уйти, не прощаясь и ничего не объясняя.

Возле машины Иванова одной долгой очередью застучал раскорячившийся на трехногом станке здоровенный гочкис. Пулеметчик, расставив ноги, умостился на маленьком стальном сиденье, прикрепленном к задней длинной опоре станка, и, поворачивая левой рукой за рукоять на затыльнике его длинный ствол с характерными массивными радиаторами воздушного охлаждения, с превеликим наслаждением совершенно безнаказанно поливал роем пуль спины проклятых германцев. После нескольких коротких очередей ему удалось взять верный прицел, и проклятые германцы повалились, как скошенные, на землю, доставляя поляку чуть ли не первый раз за всю войну огромное удовлетворение. Второй номер расчета рукой придерживал быстро втягивающуюся в приемник пулемета металлическую ленту, чтобы не перекашивалась. Еще один улыбающийся из под каски германскому разгрому молоденький парнишка из пулеметного расчета сидел возле нескольких зеленых железных коробок с набитыми патронами лентами, готовясь подать их товарищам по первому требованию.

Второй раз народившимися на свет посчитали себя уцелевшие красноармейцы отделения Сидоренко, съежившиеся в своих неглубоких окопчиках в ожидании неминучей смерти, когда их ненадежные брустверы неожиданно перестали разметываться густыми пулеметными очередями и прекратился сплошной посвист пуль, поневоле не дающих поднять голову. Гораздо реже стали раздаваться и короткие очереди автоматических башенных пушек со стороны немцев; прекратилось длинное тарахтенье их пулеметов. Зато в разы участилась пальба с восточного берега: грохали, чуть ли не залпами, пушки; длинно, но как-то незнакомо строчили пулеметы и густо трещали винтовки. Наши подошли? Танковый батальон с приданной пехотой поспешил? Или другая часть?

Сидоренко осторожно выглянул сперва в сторону переставших по ним долбить немцев, а потом назад, на восточный берег. Три уцелевших немецких броневика медленно отступали задним ходом, не разворачиваясь, их пехота тоже бежала обратно, а развернувшиеся на другой стороне реки в боевой порядок, судя по мундирам, поляки чихвостили фашистов в хвост и в гриву. А где наши? На том берегу оставались две бронемашины и, наверное, отделение пехоты. Погибли? От немцев или от поляков? Так поляки враги или союзники против почему-то напавших немецких «союзников»? Аж голова кр у гом. Мать его перемать во всю ивановскую.

Вслед за своим командиром стали подниматься в узких окопчиках и отряхиваться основательно присыпанные землей красноармейцы. Крутили головами в пыльных касках и пытались разобраться в ситуации. Один из бойцов пальцем показал Сидоренко на едва видимую из-за обрывистого западного берега пыльно-зеленую башню советского бронеавтомобиля, продолжавшую, судя по вспышкам, переходящим в быстро рассасывающиеся на ветру серые облачка, посылать в фашистов снаряд за снарядом. Неподалеку от нее часто бухали низенькие едва выглядывающие пушечки, и длинно садил станкОвый пулемет, явно не наш максим. Похоже, союзники и враги в этом нелепом бою поменялись местами.

Бронемашина Дементьева, по недосмотру своего водителя промахнувшаяся на пологом спуске и не сумевшая подняться задним ходом, не смогла заехать обратно даже, развернувшись внизу передом, – задние колеса все равно буксовали и зарывались в песчано-глинистый склон. Пришлось всему экипажу натягивать на две пары задних ведущих колес гусеничные цепи Оверолл, специально для езды по бездорожью прикрепленные над задними крыльями. В полугусеничном варианте броневик Дементьева выполз наверх уже к шапочному разбору. Немцы на том берегу отступали и очень не прицельно огрызались, а с этого берега объединившиеся советско-польские подразделения, не жалея боеприпасов, били им вслед. Дементьев решил не укрывать корпус машины на склоне, а вступить в сражение прямо сверху: вероятность схлопотать немецкий снаряд уже была довольно низка. Частый, хоть и запоздалый, грохот его башенного орудия и трескотня курсового пулемета Шовкопляса нашли свое место в общей какофонии боя.

Внезапно по сигналу трубы уланы, подгоняемые своими офицерами, прекратили ружейный огонь, забросили карабины наискось за спины и группами побежали обратно к шоссе. Им на встречу из леса коноводы уже выводили под уздцы привычных к пальбе лошадей. СтанкОвые пулеметы и противотанковые пушки до поры до времени огонь не прекращали, пытаясь добить еще зло огрызающиеся желтыми трассами снарядов германские броневики, и отступающую пехоту.

Пока уланы садились нА конь, ситуация на западном берегу еще улучшилась: с проселка, идущего вдоль реки на том берегу, неожиданно ударили немцам во фланг (молодец, Карпенко!) два вернувшихся от железнодорожного моста БА-10.

Еще до совершенно непонятного нападения немецких союзников , в километре отсюда, перед железнодорожным мостом, встретился небольшой советский отряд, успевший снова перейти на восточную сторону, и эскадрон улан, направленный своим полковником в объезд. Польский ротмистр, увидев перед мостом две советских бронемашины и залегшую по бокам горстку пехоты, бросаться с саблями наголо на броню, подкрепленную пушками и пулеметами, не захотел. Эскадрон остановился метрах в ста, и начались вялые – со стороны Карпенко на затягивание времени – переговоры: пропустите – сложите оружие, мы вас постреляем – а мы вас порубаем и повзрываем-подожжем. И все в таком духе.

Ситуация чуть не разрешилась действительной кровавой кашей, когда со стороны автомобильного моста донеслись орудийные выстрелы, пулеметная трескотня и разрозненная винтовочная пальба. Хорошо, что как раз в это время через переводчика из числа поляков вместе беседовали оба командира. Первым вполне естественным побуждением у обоих было схватиться за собственную кобуру, достать личное оружие и пристрелить собеседника, обстоятельствами уже переведенного в статус врага. Лейтенант Карпенко выхватил свой ТТ, а ротмистр Скшипиньский извлек его более массивного и крупного калибром польского «двоюродного брата» – пистолет ВИС-35. Оба почти синхронно передернули левыми руками затворы, готовясь без раздумий продырявить друг дружку с близкого расстояния, но ротмистр внезапно поднял обе руки (в том числе и с пистолетом) вверх, как бы сдаваясь, и быстро запшекал на своем языке.