Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 2. Миролюбивый поход

– Пан ротмистр говорит, – перевел стоящий рядом улан, успевший вытянуть из-за спины карабин, но опустивший его дулом вниз, – что там стреляют германские танковые автоматические пушки. Он этот звук хорошо запомнил. Таких пушек нет ни на ваших броневиках, ни у нас. Там появились немцы.

Карпенко опустил готовый к немедленной стрельбе пистолет и тоже прислушался: вдалеке раздавались знакомые редкие выстрелы башенных сорокапяток; протрещал пулемет Дегтярева то ли танковый, то ли пехотный; редко и в разброд сыпанули винтовки; но, перекрывая все, тарахтели еще какие-то незнакомые по звуку очереди. Одни, более громкие, были редкими и короткими. Другие, те, что потише, – более частыми и длинными. Эти очереди действительно не походили ни на свои родные, ни на уже встречаемые в прошлых боях польские. Похоже, ротмистр не врет. И в кого немцы стреляют? Они ведь наши союзники. Может, в поляков? И наши броневики бьют… Получается, наши и немцы лупят по полякам, чтобы не пустить их на мост. А пан ротмистр просто заговаривает зубы, чтобы без потерь прорваться на ту сторону.

– Товарищ лейтенант! – подбежал отделенный Осташкевич. – Я заранее послал красноармейца на дерево. Он сверху частично видит, что происходит возле того моста на восточном берегу: два наши броневика развернулись, пальнули на другую сторону из пушек и поехали вниз к реке, а с той стороны по ним кто-то густо лупит трассирующими очередями. Западный берег ему не виден: лес мешает.

– Похоже, пан ротмистр, вы правы, – быстро сориентировался Карпенко, ставя курок ТТ на предварительный взвод и пряча пистолет в кобуру, – там немцы и они зачем-то схватились с нашими. С-союзнички , мать их растак через колено.

– Пан лейтенант не желает помочь своим солдатам? – передал вопрос ротмистра переводчик.

– Я помчусь помогать, а вы своим эскадроном нам в тыл ударите?

– Кто сражается с германцами – нам не враг. Мы готовы ударить по германцам вместе с вами.

– У меня приказ: не пускать вас через мост.

– Вмешательство германцев меняет ситуацию. Там убивают ваших товарищей. Я вам предлагаю послать совместную разведку. Кто-нибудь из ваших солдат ездит верхом? Я дам коня и пусть двое наших солдат поскачут вместе – разведают.

– Согласен, – кивнул Карпенко. Подбежавший юркий деревенский паренек, недавно призванный из колхоза на учебные сборы, умело заскочил в еще теплое уланское седло и пустил коня рысью следом за рванувшим к мосту поляком. Звонко простучав подковами по железному настилу, разведка подняла легкую пыль на проселке и скрылась за деревьями.

Ожидание было не долгим – скоро они воротились. И каждый, осадив своего коня, не слезая с седла, доложился своему командиру.

– Товарищ лейтенант, – рассказал запыхавшийся, вроде он не скакал в седле, а бежал всю дорогу на собственных ногах юркий красноармеец, – мы полуторку нашу встретили, сейчас она сюда приедет. Водитель сказал, что немцы неожиданно на наших напали. Там у них с полдесятка броневиков и где-то рота пехоты на грузовиках. Он к нам как раз за подмогой кинулся, чтобы мы немцам во фланг ударили. Когда, говорит, уезжал, один из наших броневиков немцы уже подбили. Туго там приходится. Пушки, говорит, у немцев в башнях какие-то малокалиберные, но очередями бьют. Трассирующими. Правда, короткими. Наша броня их снаряды не держит.

Карпенко без долгих размышлений решил плюнуть на оборону железнодорожного моста от поляков и мчаться на подмогу своим против подлых гадов союзников . Впрочем, невзирая на недавно поменявшуюся официальную риторику, немецких фашистов он в глубине души и не переставал считать врагами. Лейтенант распорядился пехоте грузиться в кузов, а броневикам разворачиваться и заранее зарядить пушки бронебойными выстрелами.

– Пан лейтенант, – обратился к нему польский переводчик, – пан ротмистр опять предлагает вам ударить по германцам вместе. У нас к ним большие счеты.

– А почему бы и нет? – пожал плечами Карпенко и кивнул. – Я согласен.

С проселка на западном берегу подкатила, оставляя высокий шлейф пыли, полуторка с простреленными деревянными бортами. Из кабины, прихватив карабин, выпрыгнул невысокий седоусый шофер. И призывно замахал рукой. Уже развернувшиеся два броневика и грузовик с мотопехотой Карпенко переехали железнодорожный мост ему навстречу и остановились. Остановился и идущий следом верхами польский эскадрон.

Карпенко выпрыгнул из кабины навстречу седоусому шоферу в пропотелой гимнастерке, доставая палетку с картой, рядышком спешились и уланский ротмистр с переводчиком. Шофер Величко, водя заскорузлым пальцем с никогда не отмываемым черным ободком вокруг ногтя по карте, разъяснил обстановку; командиры посовещались; договорились, как действовать; разделились и – вперед на всех парах по двум расходящимся проселкам. Эскадрон послал коней рысью по дальней дороге, стремясь зайти немцам в тыл. А небольшой советский колесный отряд затрясся на ухабах через еще не опустившуюся пыль от полуторки Величко по проселку вдоль реки, чтобы ударить фашистам во фланг.

Подъезжая к автомобильному мосту, Карпенко подробно рассмотрел в бинокль через опущенное боковое стекло кабины боевое советско-польское братство в действии: дружно посылающие в одну сторону снаряды советские броневики и польские противотанковые пушечки; длинно бьющие станкОвые пулеметы и озаренные частыми вспышками густые цепи спешившихся улан.

Бронеавтомобили и грузовики, как и было намечено, остановились, не доезжая полсотни метров до шоссе. Отделение пехоты высыпало из кузова и во главе с лейтенантом углубилось в лес. Оба шофера с карабинами в руках, оставив бесхозные полуторки на обочине, временно переквалифицировались в разведчиков и потрусили впереди медленно двинувшихся следом БА-10 к месту боя.

Рассмотрев из-за кустов на пересечение проселка и шоссе обстановку и оставив там наблюдать второго шофера, Величко подбежал к первому броневику и доложил его командиру, выглядывающему из люка, что два башенных немецких броневика медленно пятятся метрах в ста левее по полю с той стороны от шоссе; еще один, с пулеметчиком за щитком в открытой кабине, прикрывает свою драпающую к грузовикам пехоту прямо на дороге.

Командиры экипажей, распределили между собой цели и плавно двинулись к шоссе. Величко бегом вернулся к напарнику и (чего зря время терять?), не высовываясь из зарослей, с колена стал посылать пулю за пулей в убегающие серо-зеленые спины. Промахивался старый солдат редко. Богатая практика, хоть и давняя, однако. Плюс, куда без него, и врожденный талант к этому делу имелся.

Польский эскадрон на другом берегу, прекративший ружейную стрельбу и вернувшийся в седла, еще не вышел на рубеж атаки, а два БА-10, незамеченные отступающими немцами, остановились, не глуша моторы, у кромки леса, спокойно навели башенные сорокапятки и с малой разбежкой по времени влупили в покатые длинные корпуса сбоку. Оба немца стали, так и не разобрав, что новый опасный враг у них появился уже на этой стороне реки. В настоящем бою командиры экипажей еще не участвовали, но на стрельбищах результаты показывали довольно неплохие. На то, чтобы окончательно расколошматить обездвиженные мишени у одного ушло еще три снаряда, а у второго – всего два. Правда, по уже обездвиженным фашистским броневикам продолжали прилетать бронебойные польские и советские снаряды и с противоположного берега Западного Буга.