Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 2. Миролюбивый поход

– Еще раньше, товарищ комбат, двое красноармейцев из пехоты погибли и несколько получили ранения: пулемет с чердака не сразу заметили. А эту баррикаду взяли, можно сказать, без потерь. Только один боец у Карпенко пулю схлопотал. Санитар сказал: «Не опасно».

– Молодец, Иванов! И ты, и Карпенко, и все бойцы твоего отряда! Я в тебе не ошибся. Но, смотри, не загордись. Не теряй бдительности. Теперь так, немного задержимся здесь, приведем себя в порядок и продолжим движение. Комбриг меня торопит. Он с батальонами с юга продвигается, но медленно, гарнизон оказывает большое сопротивление. Против него и пушки действуют, не только бутылки с бензином, как у нас. Кстати, ты на баррикаде не смотрел: из чего они мои танки подбили?

– Нет, – покачал головой Иванов. – Мы еще не разбирали ни трофеи, ни побитых поляков. Там, – Иванов кивнул в сторону наваленной груды тел, – могут и живые остаться. Надо бы разобраться.

– Правильно мыслишь, вот сам и распорядись.

Через некоторое время красноармейцы принесли необычную винтовку. Винтовка была длиной в рост человека, очень толстоствольная, с массивным дульным тормозом и сошками возле передней части деревянного ложа. Принесли бойцы и ремень с окровавленными брезентовыми подсумками. В подсумках находились плоские магазины с необычными, сверкающими латунью, патронами, по три патрона в каждом. Калибр пули, на взгляд, такой же, как у винтовочного маузера, 7,92-мм, но гильза патрона была сантиметров на пять длиннее и гораздо толще. Больше пороховой заряд – больше скорость пули.

– А интересно, – сказал майор, крутя в руках мощный патрон, – калибр у пули обычный, а в танковой броне отверстия побольше диаметром остались. Как так? Раньше я с такими винтовками не сталкивался. В Красной Армии, насколько я знаю, такого компактного бронебойного оружия по штату не предусмотрено. В Испании и на Халхин-Голе наши тоже с таким оружием у противника не сталкивались. Выходит, 13 миллиметров брони наших «двадцать шестых» им не помеха. Сейчас они били метров с трехсот. Интересно, а лобовую броню моего БТ они тоже возьмут? Она у меня побольше будет, 22 миллиметра. И с какого расстояния?

– Так что, товарищ майор, – панибратски пошутил с командиром все еще взвинченный боем Иванов, – разрешите попробовать? Я отойду с этим здоровыдлом по улице метров эдак на триста и долбану вашему танку прямо в лоб.

– Да с удовольствием разрешу, – кивнул, поддерживая шутку, Персов. – Только стрелять будешь не ты. Ты в это время в моем танке посидишь. Чтобы, так сказать, самолично, из первых рук, а может, груди или лба, мог узнать бронепробиваемость и мне потом доложить.

– Не бережете вы свои ценные кадры, товарищ майор, – улыбаясь, покачал головой Иванов. – Не бережете.

– Так, а если эти ценные кадры не хотят беречь мой личный командирский танк? Хотят в нем лишних дырок понаделать, чтобы меня на марше продувало?

– А вдруг, ваша броня такой дуре будет не по зубам.

Пока они перешучивались, красноармейцы подвели польского солдата средних лет в сплошь залитом кровью мундире с четырьмя нашивками на погонах.

– Под мертвыми прятался, – пояснил рябой красноармеец с серым обветренным лицом. – Чуть мы его не проглядели (Персов кликнул своего переводчика).

– Вы ранены? – спросил комбат.

– Нет, – покачал непокрытой темно-русой головой поляк, – это кровь убитых вами моих товарищей.

– Если бы ваши товарищи по нам не стреляли – были бы живы, – пожал широкими покатыми плечами майор. – Сами виноваты. Другие ваши товарищи, больше роты, благополучно сдались меньше часа назад вот ему, – он кивнул в сторону Иванова. – И все живы-здоровы.

– Если бы вы к нам в город не вторгались, мы бы в вас не стреляли.

– Ох-хо-хо, – устало вздохнул Персов, – все время одни и те же аргументы… Вы больше немцев любите?

– Я больше поляков люблю.

– Пан в каком звании? Я в ваших нашивках пока еще плохо разбираюсь.

– Взводный.

– Судя по названию звания – взводом командуете. У нас этому соответствует звание лейтенанта. А я майор, батальоном командую. Мне что-то вам доказывать, объяснять политику Советского Союза, как-то не с руки. Тем более пленному. Жить хотите?

– Смотря что для этого я должен сделать.

– Просто ответить мне на пару вопросов?

– Смотря каких.

– У пана взводного много излишнего гонора. Не нужно со мной так разговаривать. Для меня ваши ответы не настолько важны, чтобы я терпел ваш торг. Могу и к вашим товарищам отправить . Без всяких вопросов.

– Спрашивайте, – пошел на попятный поляк.

– Что это? – майор показал на длинноствольную винтовку.

– Противотанковое ружье.

– Вы из него стреляли?

– Нет. Я пехотным взводом командовал.

– А где его расчет?

– Может, убиты, – пожал плечами поляк, – может, убежать успели.

– Как с ним обращаться знаете? Каковы его характеристики?

– До войны это считалось у нас секретным оружием. В нашей роте только три солдата обучались обращению с ним. Даже капитан, командир роты, мало о нем знал. А мне уж и подавно было не положено.

– Какую толщину брони и с какого расстояния оно пробивает?

– Не знаю. Я же говорю: это были секретные сведения.

– Вот именно, что были , – начал закипать майор. – Послушайте, пан взводный, мне некогда вас, как у нас говорят, «тянуть за язык». Или я услышу от вас что-то мне интересное – и вы спокойно отправляетесь в плен, или вы продолжаете показывать свой неуместный в вашем положении шляхетский гонор и ваше понятие о воинской доблести – и отправляетесь на встречу к своим мертвым товарищам.

– Хорошо, – перестал кочевряжиться поляк. – Скажу, что слышал, а устроит ли это вас – не знаю. Польские танки похожи на ваши. Не на вот этот, – он ткнул пальцем на командирский БТ-7, – а на вон те, – он показал на Т-26. Какая у кого из них броня – не знаю, но слышал, что наш танк наше же противотанковое ружье пробивает в лоб метров с 200-300. С большего расстояния стрелять не советовали; хотя, вообще-то прицел рассчитан на все 400. А вот у пушечных германских танков броня потолще будет. Их уже, если в лоб бить, то не дальше чем со ста метров полагалось. В борта можно опять же с 200-300. Есть еще у вермахта чехословацкие танки. У них бронирование примерно такое же. Если бить по вашим танкам – целиться в первую очередь советовали в механика-водителя: чтобы остановить машину. А потом уже и по башне, по командиру-наводчику. Он, если смотреть со стороны ружья, справа находится, там, где перископ над башней торчит. Еще слышал, что стволы наших ружей выдерживают полтысячи выстрелов и больше не годятся. Поэтому к каждому ружью идут в придачу несколько запасных. Но на баррикаду их не взяли. Они в казарме остались.