Павел Кольцов - Чем я хуже?

Алексей Валентинович помотал головой, отгоняя дурные подленькие мыслишки, выматерился про себя, глянул на вокзальные часы и, накинув обе лямки рюкзака на одно плечо, вышел на перрон, на первый путь. Состав уже подали. Его плацкартный вагон был ближе к концу непривычного древнего для него зеленого поезда. Далеко впереди слегка пофыркивал серыми клубами черный паровоз. Неспешно поднялся в вагон и нашел свою верхнюю деревянную полку. Внизу уже сидели попутчики: пожилая женщина в повязанном по-деревенски платочке с девочкой, наверное, внучкой и худенький прыщавый паренек в белой тенниске. Алексей Валентинович сухо поздоровался, закинул рюкзак на узкую багажную полку и сел возле парня…

Почти двадцать часов езды для него, с тоской прощающегося с вольной жизнью, пролетели очень быстро. Перед смертью, как говорят, не надышишься, а перед тюрьмой, даже добровольной, похоже, на вольные просторы не насмотришься. Быстро мелькающие за грязным окном чернеющие после сжатого урожая поля; еще зеленеющие летней листвой леса; редкие деревни и поселки (за Харьковом состоящие из беленых мазанок под темной соломой или из серых бревенчатых изб под тесом, а дальше, уже в России, мазанки пропали, как класс); еще более редкие малоэтажные городишки. Короткая душная ночь на комковатом несвежем матрасе с рюкзаком под головой (чтобы не сперли попутчики или вагонные урки) и опять однообразные пейзажи. Невзирая на дорожную скуку, ему все еще хотелось ехать, ехать и ехать, а уже — Курский вокзал.

Сойдя на перрон, он плотно пообедал в привокзальном буфете — кто его знает, когда в следующий раз удастся покушать — и отправился в подземное гранитно-мраморно-бронзовое великолепие Московского метрополитена. Сверившись с картой в вестибюле на Курской, Алексей Валентинович медленно спустился на длиннющем эскалаторе вглубь и с пересадкой доехал до площади Дзержинского. Поднялся наверх, очень вероятно, в последний раз прошелся свободным человеком под ясным бескрайним небом, прищурившись, страдальчески посмотрел на слепящее в вышине солнце, оглянулся на мрачно знаменитую площадь и, тяжко вздохнув, как из траншеи в атаку, твердым шагом вошел в грозное здание на Лубянке.

В высоком вестибюле к окошку с надписью «Дежурный» понуро стояло полдесятка человек. Алексей Валентинович встал в очередь. Очередь двигалась быстро.

— Добрый день, товарищ сержант госбезопасности — вежливо и негромко поздоровался Алексей Валентинович через небольшой открытый проем с плотным насупленным служивым. Сержант с двумя кубарями армейского лейтенанта на краповых петлицах молча смотрел, лениво и с высоты своего положения игнорируя приветствие и ожидая сути обращения очередного посетителя.

— Я располагаю совершено секретными сведениями государственной важности. Мне крайне необходимо связаться с заместителем начальника отдела зарубежной разведки НКВД товарищем Судоплатовым.

— Гражданин, напишите ваши секретные сведения и опустите их в деревянный ящик для корреспонденций, — процедил сержант, — их передадут, куда следует и рассмотрят.

— У меня очень секретные сведения, товарищ сержант. Сверхсекретные. Мне необходимо лично пообщаться с кем-нибудь из отдела товарища Судоплатова.

Сержант медленно и оценивающе оглядел стоящего перед ним приезжего молодого здоровяка с явно не московским, южным говором.

— Ваши документы, — попросил он.

— Конечно, — протянул ему «свой» паспорт Алексей Валентинович. Сержант внимательно пролистал документ и дотошно сличил фотографию с оригиналом. Потом плотно прикрыл стеклянное окошко и позвонил по телефону. Говорил тихо, через стекло звуки не доходили. Повесив черную трубку, принялся, поглядывая в паспорт Нефедова, заполнять какой-то бланк. После бланка пришла пора лежащего перед ним журнала, где он тоже сделал запись. Заполненный листок вложил в паспорт и отложил в сторону. Снова открыл окошко:

— Гражданин Нефедов, отойдите направо и подождите. Сейчас к вам спустятся и проводят в кабинет. Там все и расскажете.

«Нефедов» отошел на несколько метров от дежурного и повернулся лицом к главной лестнице, возле прохода на которую дежурили двое: один стоял смирно, придерживая возле ноги поставленную прикладом в пол винтовку с примкнутым игольчатым штыком; другой, с характерной кобурой нагана на ремне, с неприступным выражением лица сидел за маленьким квадратным столиком с телефонным аппаратом, открытым журналом и чернильницей, с облокоченной на нее перьевой ручкой. Минут через пять по лестнице, торопливо перебирая надраенными сапогами, спустился служивый с пустыми петлицами и подошел к окошку дежурного. Алексей Валентинович вздрогнувшим нутром почувствовал, что это по его душу.

— Гражданин Нефедов? — обратился к нему служивый, получив у дежурного его документы. — Пройдемте.

И они прошли. Прошли, предъявив его пропуск, и после тщательного осмотра документов вставшим из-за столика караульным у входа. Прошли несколько лестничных маршей. Прошли несколько, он даже запутался, коридоров с дверями и без и бесконечных поворотов. Его сопровождающий (или уже конвоир?) все время держался на шаг позади и только своевременно говорил, куда идти и поворачивать.

— Остановитесь, — сухо велел служивый, когда Алексей Валентинович миновал очередную белую филенчатую дверь.

— Товарищ сержант, — доложил он, заглянув в эту дверь, — гражданин Нефедов по вашему приказанию доставлен.

— Заводи, — приказал сержант госбезопасности и гражданин «Нефедов», вернувшись на пару шагов назад, прошел в призывно и, как ему показалось, хищно распахнутую дверь. Сопровождающий положил на стол сержанту ГБ паспорт Нефедова, пропуск и бумагу, выписанную дежурным, козырнул и, услышав: «свободен» — оставил их одних.

— Присаживайтесь, гражданин, — указал ему на прикрученный к полу возле стола табурет щуплый сержант ГБ с тщательно прилизанными на пробор темными волосами и строгим, «пронизывающим», неприятным взглядом; на его краповых петлицах, подтверждая его офицерское по армейским понятиям звание лейтенанта, рубиново светились два кубаря. — Давайте знакомиться: я сержант госбезопасности Веселенький. Ваше имя, фамилия, отчество?

— Нефедов Александр Александрович, — ответно представился «Нефедов», достав из кармана в дополнение к паспорту и взятые из дому другие документы: пропуск на завод; шоферское удостоверение; справку, выданную после выпуска из Куряжской колонии; профсоюзный билет и подробную больничную выписку из истории болезни.

Сержант ГБ не стал, как часто показывали в фильмах, обличающих НКВД, дальше придираться к озвучиванию самим опрашиваемым (или допрашиваемым?) всех ответов на пункты анкеты, а, внимательно пересмотрев документы, самостоятельно заполнил все начальные графы.