Марк Рабинович - Переплетение времен

Он кивнул Рои:

– Давай, Попай! Только постарайся не слишком заумно.

Это было для толстяка непосильной задачей, но, надо отдать ему должное, он старался изо всех сил. Нам немедленно была предложена всеобъемлющая теория взаимодействия пространства-времени, способная заставить Эйнштейна почувствовать себя последним фраером. Правда в эту теорию пока не укладывалось бесследное исчезновение Луны, но и это он обещал учесть в последующий версиях своей картины мироздания. Разумеется, у него уже были соображения и на эту тему. Если опустить терминологию его изложения до уровня моего понимания, то картина выглядела следующим образом…

После моего предыдущего прыжка в Х-й век, вопрос о возможности путешествий во времени уже не рассматривался ввиду неопровержимости фактов. Но, по прежнему, было совершенно непонятно, что именно происходит с реальностью после вторжения нахальных израильтян в прошедшие века. Можно было бы, конечно, поэкспериментировать с классическим убийством дедушки в юном возрасте, но это было бы проблематично. Насколько я помнил своего деда, он-то как раз отнесся бы к этой идее с известной степенью юмора. Но мне-то было жалко не только деда, но и самого себя, ведь я мог и не родиться в результате дурацких экспериментов. Как ни странно, Рои подхватил мою (а точнее – шекспировскую) интуитивную идею о "разрыве времен". Каким-то таинственным образом эта самая идея удивительно удобно улеглась под зубодробительные формулы нашего гениального физика. Если верить Рои, то "времени связующая нить" действительно обладала определенной степенью того, что для простоты он назвал "гибкостью". Поэтому относительно небольшие темпоральные шалости (тут он в очередной раз ехидно припомнил мне "киевское письмо") затухали через какое-то время. "Какое?" – тут же спросила его Аня. На это у толстяка пока не было ответа. Но было совершенно очевидно, что чем ближе к нашему времени происходит темпоральное возмущение, тем заметнее его последствия. А что будет, если это возмущение очень велико? Тогда, отвечал он, происходят катаклизмы, вроде исчезновения Луны, но это лишь видимая часть событий. Если его формулы верны, то "разрыв" времени делит реальность на две ветви и создает новый мир, "параллельный" нашему и почти не данный нам в ощущениях. "Что значит – почти?" – поинтересовался я. Рои тут-же начал было нести какой-то бред про Кассандру Приамиду, Нострадамуса и Вольфа Мессинга 26 26 Отсылка к повести "Перпендикулярное Время". , но после предупреждающего возгласа Этана – "Попай!" – осекся и переменил тему.

Дела получались странные и дурно пахнущие. Из выкладок Рои выходило, что если бы мы с Ведой и Лешим не переправили бы Змеев в украинские Заворичи, то реальность бы расщепилась и пошла бы двумя разными путями. В одном из этих двух миров сохранились бы “острова” Гулага и печи Аушвица, но зато в Москве говорили бы по-русски, в Заворичах – по-украински, а в Бейт-Шеане 27 27 Провинциальный израильский город – на иврите. Во втором же разветвлении бытия могло не остаться ничего из этого, а над совсем другими и очень тихими городами парили бы Змеи, выискивая себе неарийские жертвы. От этого становилось страшно, в особенности, когда я вспоминал злобный оскал острых зубов в огромной птичьей пасти и жуткую участь Усть-Трубичей.

Когда же случился тот разрыв, после которого наш Месяц и уже не наша Луна пошли разными дорогами? Наверное, это было достаточно давно, еще до появления современной астрономии. Неужели это было извержение вулкана Хуйанапутина, вызвавшее "малый ледниковый период" в Европе и голод Смутного Времени на Руси? Значит и Борис Годунов и "королева-девственница" Елизавета и Токугава Хидэтада были свидетелями исчезновения Луны, но не оставили никаких записей об этом событии. А может быть и оставили, но мы очередной раз приняли их за красивые иносказания? Не помешало бы, пожалуй, по-новому перечитать летописи…

– Вот что, Арье… – Эйтан задумался, подбирая слова – Пожалуй, хватит тебе кропать порносайты…

Я "кропал" не порно- а вполне конвенциональные сайты, но возражать не стал, ожидая продолжения.

– Давай-ка ты переходи к нам – последовало продолжение – Виктор хорошо о тебе отзывается. Будешь вместе с ним разбираться со "Случайным Соединением".

Эйтан лукавил. Пару раз он развел меня на откровенность и поэтому ему было прекрасно известно, что я не слишком высокого мнения о своих программистских способностях и уж точно не считаю себя птицей викторова полета. Подняв бровь профессиональным жестом, я пристально посмотрел на него. Анина лапка вздрогнула в моей руке. Эйтан хмыкнул, искоса взглянул на Анюту и продолжил:

– Ну ладно… Но кто-то ведь должен оберегать прошлое? Вот ты этим и займешься!

– Но почему именно я? – вырвалось у меня.

– Потому что тебе будет несложно вернуться – и он недвусмысленно покосился на Аню.

Все верно, подумал я, кому же еще? Ведь мне всегда будет светить мой Л-маяк в нашем времени. Значит, я обязательно буду возвращаться.

– Что тебя смущает? – спросил Эйтан.

Меня смущало многое. Например то, что мне придется уходить в прошедшие века, где меня будут подстерегать очень даже не эфемерные опасности. Ну, с этим можно и примириться, по крайней мере там мне не будет грозить опасность попасть под электросамокат, которые стали настоящим бедствием для пешеходов. А еще мне снова придется уходить вниз по оси времени от моей единственной и это будет оставлять страдальческие морщинки на ее прекрасном лице. Беспокоили меня и парадоксы времени. В частности, не давал покоя убитый мною одиннадцать веков назад эсэсовский жрец. Откуда он знал как меня зовут? Перед тем как свернуть ему шею, я взглянул на его лицо и мог с уверенностью утверждать, что никогда раньше его не видел. Тем не менее, он знал мою фамилию. Неужели мне снова придется столкнуться с покойником? Впрочем, мне, израильтянину, стыдно было бояться какого-то нациста, дохлого уже на протяжении одиннадцати веков. Итак, мне предлагали работу по защите прошлого и, похоже, мое согласие подразумевалось. Эйтан знал меня лучше, чем я сам и можно было не сомневаться, что тщательно оформленные документы уже ждут моей подписи в двухэтажном здании на окраине Явне…

…Тут мои воспоминания прервались появлением в коридоре клиники моей супруги. Доктор распахнул перед ней дверь, его лицо расплывалось в наглой усмешке, как у кота после случки. Анюта выплыла в коридор, сопровождаемая умильно улыбающейся медсестрой. Моя любимая выглядела странно, такого ее лица я еще не видел. А ведь я видел ее радостной, испуганной, злой, страстной, всякой. Но такой она еще не была никогда. Она смотрела не на меня, а сквозь меня, как будто заметила там нечто, видимое только ей одной. А ведь раньше она смотрела только на меня и видела только меня. Что же изменилось? Наконец, она изволила меня заметить и ее губы зашевелились, казалось, она собирается сказать нечто исключительно важное. Наверное так выглядел Иоа́нн Предте́ча, собираясь изречь Благую Весть. И так, возможно, выглядел Давид Бен-Гурион, вышедший на балкон, чтобы объявить о создании Государства Израиль. Но то, что сообщали народу все эти ничтожные деятели, было сущей ерундой в сравнении со словами моей жены: