Марк Рабинович - Переплетение времен

Веда была воистину сильна, куда так какому-то недоделанному нацистскому доктору. Последнему даже не каждый раз удавалось зомбировать отдельного человека, меня – для примера, а тут имела место самая настоящая массовая галлюцинация. Зрелище было великолепным и почти достоверным, если не считать несколько утрированных пропорций. Похоже было, что Веда никогда не видела настоящего детинца и ее иллюзия сильно напоминала лубок из детской сказки. Оставалось только надеяться, что ни венгры, ни жрецы ничего не заподозрят. Я остановил наше войско, подняв руку и развернув своего вороного.

– Слушайте меня внимательно! – я придал голосу уверенности, которой у меня не было – Я пойду первым и постараюсь выманить их в поле. А не то они запрутся в избах и наши птички (ох, что за бред я несу?) их не достанут. Следите за мной. Когда я подниму руку – атакуйте.

– Что это? – испуганно закричал Нандор, показывая на призрак заставы.

О, ужас! Фата-моргана заколебалась и ее изображение дрогнуло раз, потом другой как в старом телевизоре при скачке напряжения. Наверное, у Веды на мгновение сдали нервы, подумал я.

– Это рефракция – пояснил я

Такое объяснение слабо помогло, вызвав лишь недоуменные взгляды и ряды всадников начали беспокойно шевелиться.

– Сомкнуть ряды! – отдал я неизвестно из каких глубин подсознания выскочившую команду – Воины вы или бабы? Это всего лишь нагретый воздух поднимается с реки, как пар над костром. Неужели никогда не видели?

Это подействовало и они сделали нечто такое, что наверное и означало "сомкнуть ряды". По крайней мере сотня выглядел теперь аккуратным квадратом коней, а их беспокойство больше не бросалось в глаза, если не считать того, что мадьяры все время нервно поглядывали вверх на низко порхающих Змеев.

– Итак! – я привстал в стременах – Ваша задача – ждать моей команды. По этой команде конная сотня и птички атакуют, а поводыри остаются здесь. Все ли понятно?

Я обвел глазами всадников и капюшоны и услышал нандоровское "Понятно!" и нестройное "Яволь!". Тогда я спешился и пошел к "заставе" быстрым шагом, моля о том, чтобы Веде хватило сил удержать иллюзию. Она ждала меня там, по-прежнему босая и уже с коробом за плечами. Наверное, ее избушка, которой не было видно за завесой иллюзии, снова была заколочена, а Зеркало где-нибудь припрятано до лучших времен. Она должна была провести последний сеанс с Рои и она это сделала, потому что теперь канал был открыт. Он был открыт безо всяких посредников, без Зеркала, без мудрой аппаратуры на этой стороне, безо всего. Я уже чувствовал его и чувствовал, что могу уйти отсюда в любой момент, уйти на невидимый свет моего Л-маяка, туда, где сквозь одиннадцать веков я мог слышать дыхание моей любимой. Но было еще рано, потому что Змеи были пока слишком далеко и это я тоже чувствовал. Веда подошла ко мне и поцеловала меня в губы тихим спокойным поцелуем. Это не был поцелуй страсти, это был поцелуй прощания.

– Прощай, Лёва – тихо сказала она – Береги там и наши времена и свои!

– Уходи, Ильма – закричал я – Они тебя заметят!

– Они меня не видят. К тому же, я сейчас напущу пелену…

– Пелену?

– Молчи, не мешай. Это такая полоса вроде тумана, она задержит их ненадолго.

Немедленно после ее слов из Леса начали появляться странные, колеблющиеся на ветру полотнища. В свете Месяца мне казалось, что пелена отливает красным. Была ли это еще одна иллюзия или наползал настоящий туман? Выяснять было некогда.

– А вот теперь мне пора! – крикнула она – Помни нас, Лёва! Помни Ильму и Лешего! Тогда мы не исчезнем из прошлого!

Она медленно побрела в сторону темных верхушек Леса, но ее тонкий силуэт исчез почти сразу, наверное растворился в ночи. Я отбросил нож, метал которого мог не выдержать перехода, и судорожно проверил карманы на предмет забытых металлических предметов. К счастью, искать пластиковые и синтетические детали в этом веке не было необходимости. Нечаянно наткнувшись на бронзовую тамгу Альмоша, о которой я совсем забыл, я сдернул ее с шеи резким движением руки. Теперь я был готов к переходу. А пелена продолжала наползать. Она медленно приближалась, собираясь по видимому, отделить меня от войска. Но пока что как венгры так и поводыри меня видели и я поднял руку, подавая команду атаковать. Всадники медленно двинулись, пока еще не опуская свои пики, и над ними начали свой медленный полет Змеи, повинуясь свисткам поводырей. И те и другие постепенно разгонялись. Я заметил как Урхо отстал от конной сотни, встал за ствол березы и слился с ней, как будто его никогда и не было. Ни Нандор, ни остальные всадники этого не заметили. Их кони постепенно убыстряли аллюр и перешли с шага на быстрый шаг. Я подозревал, что мадьяры сделали это невольно, подспудно желая уйти подальше от Змеев. Птерозавры шли над ними как привязанные, подобные штурмовым дронам, висящим на невидимой электронной привязи поводырей, а сами поводыри – капюшононосцы – оставались на месте, послушные моему приказу. Поэтому, последнее что я увидел в IX веке была эпическая картина идущих рысью всадников Нандора и низко летящих над ними Змеев, медленно, как бы нехотя шевелящих огромными перепончатыми крыльями. Эта картина была бы еще внушительнее, если бы ее не портили мадьяры, все время испуганно поглядывающие вверх. Жрецы из Гитлерюгенда остались далеко позади и я очень надеялся, что они не попадут в канал. Жрецы были жестокими убийцами, несмотря на свою юность и, при всей жалости, которую я к ним испытывал, их следовало оставить в прошлом, чтобы они сполна вкусили от прелестей средневековья, в которое они чуть было не ввергнули Европу. Потом между мною и атакующими начал наползать странный туман Веды, дарующий мне те полминуты, которые Рои обещал превратить в часы. Он скрыл от меня и всадников и птерозавров и лишь одна тварь, вероятно опередившая остальных, вырвалась из него мне навстречу прежде, чем нас обоих поглотил иной туман, туман "Случайного Соединения".

Идет подчистка строк исподтишка,

Под вой интересантов ненасытных.

И перед ней прошедшие века

Так беззащитны, просто беззащитны!

И ты уже готов идти на бой

За муку слез и радость поздних встреч

Те годы, что оставил за собой,

Чтоб уберечь, навеки уберечь!

Пусть это невозможно объяснить

Лишь чувствую, что был приговорен,

Незыблемость истории хранить

В тугом переплетении времён!

Ночи больше не было: был яркий летний день, позднее утро. Я вывалился в реальность своего времени совсем не там, где ее покинул. Это, судя по всему, был центр села, представляющий из себя пересечение нескольких улиц. Не отягощенную архитектурными излишествами площадь окаймляли одноэтажные здания: застекленный лабаз с незатейливой надписью "Магазин", почта, выкрашенная в патриотический “жовто-блакитный” цвет и кафешка с претенциозным названием "Дом Борща". Все это я успел заметить в момент своего появления, также как и несколько припаркованных машин, двух кумушек среднего возраста, что-то обсуждающих на ступеньках "Магазина" и нескольких мужиков, сидящих на бревне около почты. Шлепнулся я как раз посередине площади, заставив истошно завизжать тормозами навороченный грузовичок "тойота", в зад которому не преминул врезаться запыленный трудяга-грузовик. Я еще продолжал недоуменно оглядываться в поисках куда-то исчезнувшего Змея, когда ко мне подскочил коротко стриженный коренастый владелец "тойоты", явно косящий под "братка". Он, гневно налившись красным, попытался было открыть рот, но я его опередил, требовательно спросив: