Константин Максимов - Игра знамёнами. Часть вторая: «Крамола небесная»

Витязь какое-то время молчал, обдумывая предложение.

Думай-думай! Пусть только его люди отойдут подальше, а там никто уж не помешает волку прыгнуть в реку даже с такого вот крутого яра.

А там – ловите комара в лесу!

Хотя… с этим мужем он не против и поквитаться.

– Я соглашусь! – наконец отозвался предводитель преследователей – Если ты поклянёшься своими богами, что не будешь стрелять в меня, когда я выйду на косу, и не попытаешься сбежать, когда мои люди отойдут! И тогда мы сойдёмся с тобой на том оружии, которое пожелаешь! Кроме лука!

Всё-таки клюнул?

Или заманивает?

– Какими богами мне надо поклясться?!

– Клянись Древой, Скревой и Полевой! – немедленно отозвался Лутоня. – И Макошью ещё!

Ты смотри-и – разбирается! Вятич, призвавший в свидетели этих трёх богинь, прядущих нити жизни всех людей на свете, мог нарушить данное слово только ценой лишения себя всякого посмертия.

С Макошью же – создательницей всего сущего, и так всё было ясно. Обманувший её рисковал тут же расточиться слизью.

Вот только витязь упустил из вида одно важное обстоятельство. Загнанный ими в угол человек вятичем не был. Уже почти полгода как. После похода на то самое капище, со священным бел-горюч камнем.

– Хорошо! – отозвался он – Я поклянусь!

По-прежнему стараясь не оставаться долго на одном месте, Волченя отчётливо прокричал слова обета.

– А теперь ты клянись, Лутоня! – гаркнул беглец – Перуном своим, Волосом и Свентовитом! Что твои люди отойдут с этой косы, и не будут помогать тебе в бою! И дадут мне с миром отсюда уйти, если победа останется за мной!

Помедлив немного, витязь в свою очередь призвал в свидетели названых богов. Нарочно подобранных так, чтобы воевода не смог найти ни одной лазейки. Перуна он должен был чтить как вой, Волоса – как кривич, а Свентовита – как представитель власти и правды.

– Я выбираю секиру! – крикнул Волченя, дождавшись пока тот договорит. – Только у меня её нет!

Это оружие он назвал не случайно. Волк прекрасно помнил, как Лутоня орудовал им в последней сече, когда они сошлись лицом к лицу. Наверняка тот считал себя мастаком в игре боевыми топорами. И это будет лишним аргументом для него – соблюсти только что данную клятву.

– Согласен! – поспешно выкрикнул витязь. – Бросай лук и выходи на косу! Я дам тебе секиру!

Ага! Значит, выстрел попал в цель.

– Э-э-э, нет! – отозвался беглец – Сначала выходи ты с секирами! Это будет для меня гарантией того, что твои люди уйдут из ивняка!

Над рощицей снова воскняжило молчание.

Которое, спустя малое время, нарушил скрип сапог по гальке.

Вышел.

Здоровый что твой бер. Морда-атый.

Глаза пустые, как и положено у воя. И по лицу ничего не прочитаешь. В каждой руке – по боевому топору на длинной рукояти. На теле – кожаный походный доспех, покрытый пластинами из коровьих копыт. На голове – кожаный же шлем. Против стрелы из лука, который был сейчас в руках у Волчени – считай что ничего.

Широким, но неторопливым шагом дошёл точно до середины косы, после чего остановился и ловко швырнул вторую секиру к самой кромке ольхового гая.

Выходи, мол.

Судя же по шуму, раздающемуся из ивняка, его люди действительно сейчас покидали рощу.

Ну что – пришло время?

Путник приготовился вскинуть лук. И навсегда погасить эти наглые буркала. А потом со всех ног припустить к берегу, уходя от неминуемой погони.

Или…

Ох, как заманчиво сейчас повергнуть этого самоуверенного наглеца с помощью его же излюбленного оружия.

Ух – как исказиться его лицо, когда он поймёт, что соперник владеет им ничуть не хуже!

Ах – как красиво было бы сделать всё именно так! Тогда и его товарищи были бы частично отомщены.

Эх! – была, не была!

Волк аккуратно положил под дерево трофейное орудие убийства.

Рядом с ним на жухлую траву лёг тул со стрелами.

Зверь выпрыгнул из-за ствола, подхватил с земли секиру и в два прыжка преодолел расстояние, отделяющее его от врага.

Вот сейчас – одно движение и этот муж отправиться на свидание со своими предками по частям – отдельно голова, отдельно остальное.

Нет – увернулся.

И, в свою очередь, рубанул так, что хищнику пришлось задействовать всю звериную ловкость, чтобы уйти из-под удара.

А ну-ка так!

Лезвие топора прорезало воздух с такой скоростью, что на миг показалось одной длинной сверкающей полосой.

Но лишь только рассекло край доспеха на плече Лутони, сорвав с него пару бляшек.

А потом уже Волчата вынужден был изворачиваться, чтобы не дать сопернику попортить себе шкуру.

Дикая пляска продолжалась несколько дюжин мгновений, показавшихся двум соперникам едва ли не часами.

А потом зверь понял, что его всё-таки обманули. Когда чутьё подсказало, что со стороны ольховой рощицы на него вышли два воя.

Один с палицей, другой – с коротким копьём.

– Попался, Соколик! – радостно осклабился один из них. – А ну стой, не шевелись!

Голос был тот же самый, что и на заднем дворе скаврониной лавки. А ещё говорят – волки два раза в один и тот же капкан не попадают.

И, похоже, из этого ему уже не вырваться. Наверняка ведь и лучники где-то за деревьями есть.

Да уж – молодец, что твой удец – красен да вонюч!

Эх, жаль – со всей этой погони он так и не разжевал даже малой горсточки серы. Видимо, придётся идти на свидание с предками, не упредив.

– Я ж тебя мог, как утку подстрелить! – едва не плюнул он в лицо Лутоне – Да пожалел! А ты-ы-ы…

Но того подобным было не смутить.

– Ишь ты – пожале-е-ел! – ощерился витязь – У боярина Глузда таких жалельщиков – полон поруб! Правда, жалеют они о другом – что на свет родились! Бросай топор, покуда цел!

– А посмертие потерять не боишься? – попытался воззвать он к совести противника. – Боги то клятвопреступников не прощают!

Хоть бы один мускул на лице дрогнул!

– Отмолюсь! – отмахнулся Лутоня – Лишний раз дар жрецам преподнесу, те Сварога за меня и попросят! Ему-то я не клялся! А на твоём месте я бы сейчас о своей душе подумал, бойник! Как там тебя, Волченя?! Или всё-таки Вук?!

Ответить на эти слова путник не успел.

Их разговор прервался самым неожиданным образом.

– Кто вы такие, и что здесь, бер вас всех задери, происходит?! – погремел со стороны ивняка молодой, но довольно уверенный голос.

А потом на галечной косе появились сразу несколько новых действующих лиц. Точнее въехали на неё верхом.

Один из них, крепкий, и при этом довольно миловидный юноша, восседавший на вороном жеребчике, поначалу показался беглецу тем самым человеком, из-за которого в его жизни последние луны происходили все эти изменения – больно уж похож.

Но почти сразу осознал свою ошибку. Тот был одет как княжич и, видимо, командовал этим небольшим отрядом. Следом ехало десятка полтора воев, одоспешенных куда лучше «загонщиков», да и на вид – значительно более грозных. Среди них особенно выделялись двое: здоровенный муж, превосходящий объёмом бероподобного Лутоню едва ли не вдвое, и суровая на вид жена в серой волчовке, значительно уступающая статями всем остальным, но явно занимающая в этой группе не последнее место.