Екатерина Мельникова - На шаг позади

© Екатерина Мельникова, 2020

ISBN 978-5-4493-7501-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вот он, Судный день при майских праздниках. А это я – наверное, не узнать? Белый, как стена в психушке, состою из ста семидесяти сантиметров уныния и синих месяцев под глазами, странность двадцатипятилетней выдержки, минус пятнадцать килограмм с костей – таков нынче я в своем самом потребительском виде, упал по самые паркетные доски, а падать еще дальше только в черную дыру или в ад.

Взбалмошная подруга невесты, припарковав машину, хватает с приборочной панели зеркальце с дурацкой матрешкой под пошлой подписью «Хочунья», чтобы поправить свою взбалмошную наружность. Я первый вываливаю свои останки из машины, и все они рассыпаются по земле. Никто не обращает внимания. Я – Мальчик-невидимка. Это мое клеймо на коже, выставленное Богом перед отправкой на планету Земля. Прежде чем выпустить маму, прячусь за багажником, качаясь от всякого шага, и втихаря делаю пару глотков Сыворотки правды из фляжки. Это отвратительный коньяк, на вкус в нем больше медицинского спирта и тоски, чем коньяка, но мне надо беречь деньги – я простой медицинский брат. Коньяк теперь мой друг, поднимает остатки украденного мамой настроения, и в моих планах на ближайшие два дня – стащить немного настоящего пойла из крутой двухуровневой квартиры Каринки Лестер. От нее не убудет, от выдающегося русско-американского гения готик-рока. А то, что мне минус в карму, как мелкому пакостнику и воришке, так мне над этим десять раз присесть.

Глядя в небо, даю горячей жидкости утопиться в моем раненом теле. В глубине этого неба можно разглядеть все, кроме самого себя. Как оно манит, так же и отвращает. Такое же безумно пугающее, как океанская даль при стремительном погружении ко дну. И даже на рассвете, когда горизонт окрасился кровоподтеками раздавленного граната, ничего не изменилось. Ничего.

– Слава, где ты? Помоги мне выйти. Я боюсь испортить платье.

– Иду, мам! – отвечаю с плохо прикрытой враждебностью. – Мне бы твои проблемы…

Нервно моргаю голубыми глазами, убрав фляжку, тру ладонями сердитое табло. Открываю дверь и помогаю маме справиться с ее пышным свадебным платьем – все равно, что белого лебедя ловлю. Это труднее, чем я представлял. Сволочное платье валится на меня, как пьяный снежный сугроб.

– Классно выглядишь. – Говорю, провожая маму к крыльцу загса вместе с маминой подругой и вместе с маминым платьем-снежным-сугробом.

– Ты действительно так считаешь? – уточняет мама. Я ничего не считаю , – думаю и молчу, иначе опять чего-нибудь скажу, превеликий гений в плане «чего-нибудь сказануть». Как правило, люди поактивнее – те, у которых язык мягче пуха и никогда не застревает в щелях, не дают мне вставить слово. Самые бесстыжие попросту предпочитают заговаривать вместо меня. Как правило, бесстыжесть эта мне на руку, но порой ужасно сверлит в оголенный нерв.

– Чего ты удивляешься, Танюш? Ты богиня! – орет мамина взбалмошная подруга Света, отодвинув меня, как швабру, которую забыли убрать в чулан. Ее снятые с коровы глаза настолько велики для любого лица, что каждый раз, когда она таращится, мне хочется вытянуть ладони, потому что их придется ловить. – Осталось дождаться жениха. Тань, где такого нашла? Дай-ка адрес, он такой горячий!

Меня захлопывает между страниц трехсоттонной энциклопедии. Появляется необходимость свернуть уши и отложить в карман, но вместо этого я продолжаю слушать все подробности из жизни женщин, охотящихся за горячими мужчинами, поскольку их мечта – получать ожоги.

Если не думать, то я почти прекрасен и моя жизнь почти прекрасна. Но если поставить нас с ним в одну комнату, угадайте, кто окажется лучше. Словно заблудившийся охотник, я опускаю свои стрелы, пока речь заходит о неповторимом Артеме Доронином. Том самом, у которого диплом с отличием, грамота за «преданность клятве врача» и благодарность в трудовой книжке. Врач года – такую премию ему присудили в этом году, несмотря на то, что он едва восстановился после операции на сердце. Зато после успешно пройденной реабилитации вернулся не в паршивую городскую больницу, а в медицинский центр «Во имя жизни», лучший в городе, лучший в стране. Где ему операцию и сделали. А теперь он сам занял там освободившееся место врача. Зарабатывает очередную благодарность.

Во время короткого приступа тошноты у меня возникает желание вызвать такси и уехать. То ли желудок портится, то ли панические атаки хихикают за углом, заметив легкую жертву. Мой любимый друг, Мое Настроение, мой Ежик в тумане, женится на моей матери. Зачем он придумал стать счастливым с мамой? Зачем сейчас? И года не прошло с тех пор, как меня убило Прощальное письмо Инны. У них обоих мозги анатомически неправильно встали. Маме сорок. Артем младше на девять лет. И все делают ему комплименты – разгон начат, пока его здесь нет.

– Слава, – продолжает паясничать Света. Теперь она решила обратить на меня внимание. – У тебя еще есть друзья с такими же красивыми глазами, как у Артема?

– Нет, у меня есть друзья с мозгами – не так, как у Артема.

– О чем ты? У него красный диплом! А еще он такой веселый, общительный. А какой он смелый! Ну, очень смелый!

Я не перевариваю теток за то, что они влюбляются в самых лучших, в самых нормальных . Хоть бы раз одна обратила внимание на бродягу, увидела в нем интеллектуальную личность, пригласила домой и возродила. Или влюбилась в социально отсталого придурка, в Мальчика-невидимку с громким приветом, хотя этого… этого-то мне еще не хватало.

– Свиньи грязи не боятся. – Я так яростно чеканю, что в каждом слоге рычат буквы «р»: – Я вам сегодня устрою праздник.

Почему я посещу эту свадьбу, так это потому, что будет куча халявного бухла. За другим чертом мне сюда плестись не надо – извините, за мной заехали, как говорится.

Закуриваю на последней ступеньке у главного входа, кожей на затылке ощущая мамин встревоженный взгляд, потому что я бомбанулся хамством у нее на глазах. На лестнице предыдущие женящиеся разбросали малиновые, белые, красные лепестки и свои розовые сопли. Новобрачные выходят из здания, целуясь и растекаясь от счастья такой октавы, от которого я одним большим прыжком выброшусь в Неву. Но тут в мой черный день врывается маленькая милость – полосатый кот с пышным хвостом-веером, который мягкой поступью вышагивает из-за каменной колонны, останавливается на ступеньке и садится на одеяло из лепестков. Картинка такая изящная, что на мгновение я забываю, зачем здесь нахожусь и на какие пакости мне придется смотреть. Я смотрю на кота. Он необыкновенный, хотя с моим Пончиком не сравнить, но все равно просто чудесный, а я так сильно люблю котов. Сразу достаю телефон и щелкаю.