Амброз Бирс - Словарь Сатаны (сборник)

Свирепость, с какой он выкрикнул в лицо гостю это немыслимое предположение, переходила все границы — все равно что хлестнуть по лицу латной перчаткой. Это был не просто протест, но и вызов. Принять за труса или считать модоком — одно и то же. Иногда еще говорят — принять за китайца. «Ты что, считаешь меня китайцем?» — этот вопрос часто задают тем, кто неожиданно сбавляет темп работы.

Выпад мистера Бисона не произвел на гостя никакого впечатления, и после небольшой паузы, во время которой ветер громыхал в трубе, словно комки земли по крышке гроба, хозяин заговорил снова:

— Но поймите, это измучило меня. Я чувствую, что последние два года жизни — ошибка, и эта ошибка теперь сама себя исправляет, вы понимаете — как. Могила! Нет — ее некому рыть. Да и земля промерзла. Но вы пришли очень кстати. Можете рассказать в Бентли… но это не важно. Резать было тяжело: в свои косички они вплетают шелк. Кхи-пуа… кхи-пуа…

Мистер Бисон говорил с закрытыми глазами, его речь напоминала бред. На последнем слове он захрапел. Через мгновение он глубоко вздохнул, с усилием открыл глаза, произнес одну фразу и погрузился в глубокий сон. Сказал он следующее:

— Они крадут мой золотой песок.

И тогда пожилой незнакомец, не произнесший за все время ни единого слова, поднялся со своего места, снял не торопясь верхнюю одежду, после чего стал выглядеть так же нескладно, как покойная синьорина Фесторацци, ирландка, которая при росте шесть футов весила всего пятьдесят шесть фунтов и демонстрировала себя в одной сорочке зевакам Сан-Франциско. Затем кое-как устроился на некоем подобии койки, положив, согласно местным обычаям, пистолет рядом с собой. Пистолет он взял с полки, и это был именно тот пистолет, за которым мистер Бисон, по его словам, вернулся в Галч два года назад.

Через некоторое время проснулся мистер Бисон и, увидев, что гость улегся спать, последовал его примеру. Но прежде он подошел к длинной косичке язычника и со всей силой дернул за нее, чтобы убедиться, что та крепко держится. Две койки — сбитые деревянные полки, покрытые не очень чистыми одеялами, — стояли друг напротив друга у противоположных стен комнаты; между ними располагался небольшой квадратный люк, который вел к месту упокоения китайца. Поверх него крест-накрест были навалены два ряда головок костылей. Сражаясь со сверхъестественным, мистер Бисон не пренебрегал и материальными мерами предосторожности.

Огонь в камине догорал, по уголькам пробегали синие искорки; лишь изредка пламя капризно вспыхивало, бросая на стены призрачные тени, они таинственно двигались — то переплетаясь, то разъединяясь. Тень от свисающей косички, однако, держалась отдельно — в дальнем углу комнаты, ближе к крыше, напоминая восклицательный знак. Шум сосен снаружи возвысился до величия триумфального гимна. В перерывах, когда шум смолкал, наступала зловещая тишина.

Во время одного из таких перерывов сооружение на полу зашевелилось и стало подниматься. Все происходило медленно и постепенно, и так же медленно и постепенно старик с замотанной головой стал приподниматься на койке, следя за происходящим. Затем с грохотом, потрясшим дом до основания, сооружение рухнуло на прежнее место, угрожающе торча всеми своими уродливыми шипами. Мистер Бисон проснулся и не поднимаясь стал тереть глаза. Его трясло, он стучал зубами от холода. Его гость, облокотившись, наблюдал за всем через очки, горевшие как фонари.

Неожиданно сильный порыв ветра с воем ворвался в камин, разбросал во все стороны золу и пепел, так что на мгновение все заволокло дымом и потемнело. Когда огонь понемногу опять разгорелся и осветил комнату, стало видно, что на краешке стула у камина робко устроился смуглый маленький человечек приятной наружности, одетый с безукоризненным вкусом; он дружелюбно и ласково улыбался старику. «Наверное, из Сан-Франциско», — подумал мистер Бисон; немного оправившись от испуга, он пытался уловить смысл сегодняшних событий.

Но вот и новое действующее лицо появилось на сцене. Из квадратной черной дыры посредине пола высунулась голова покойного китайца; остекленевшие глаза в узких длинных прорезях неотрывно и жадно смотрели вверх на раскачивавшуюся косичку. Мистер Бисон застонал и снова закрыл руками лицо. Легкий запах опиума распространился по комнате. Призрак в короткой синей рубашке, стеганой и шелковой, но изъеденной могильной плесенью, медленно восставал, словно на спиральной пружине. Колени его были на уровне пола, когда в стремительном порыве, как взметнувшийся язычок пламени, он обеими руками схватил косичку, подтянулся и вцепился уродливыми желтыми зубами в ее кончик. Он словно прилип к косице в притворном безумии, отвратительно гримасничал и раскачивался из стороны в сторону, пытаясь оторвать свою собственность от балки, но не произносил при этом ни звука. Так дергается труп под воздействием гальванической батареи. Контраст между сверхчеловеческой активностью китайца и полным молчанием был поистине ужасным.

Лежа в постели, мистер Бисон сжался в комок. Смуглый маленький джентльмен расправил ноги, нетерпеливо отбил носком ботинка такт на полу, вытащил тяжелые золотые часы и сверился с ними. Старик выпрямился и молча взял пистолет.

Бах!

Словно рухнувшее с виселицы тело, китаец провалился в черную дыру с косичкой в зубах. Люк с треском захлопнулся. Смуглый маленький джентльмен из Сан-Франциско проворно вскочил с краешка стула, поймал что-то в воздухе шляпой — так мальчишки ловят бабочек, и быстро исчез в камине, словно его туда втянуло.

Из темноты снаружи через открытую дверь донесся слабый, отдаленный крик — долгий скорбный вопль: то ли ребенок задыхался в пустыне, то ли Сатана уносил погибшую душу. Возможно, то выл койот.

В начале следующей весны группа золотоискателей в поисках новых мест проходила мимо Галча и в одной из покинутых лачуг обнаружила на койке труп Хайрама Бисона с пулей в сердце. Стреляли явно с противоположной стороны комнаты, потому что в одной из дубовых балок под потолком остался небольшой синеватый след — пуля попала в сучок и рикошетом ударила в грудь жертвы. К той же балке был надежно прикреплен конец — как показалось — веревки, сплетенной из конских волос, разорванной пулей. Больше ничего интересного не обнаружили, кроме странного, со следами плесени наряда, некоторые предметы которого были впоследствии идентифицированы знающими людьми как одежда, в которой много лет назад хоронили местных жителей. Было непонятно, как она могла здесь оказаться, если ее только не надевала для маскировки сама Смерть, что малоправдоподобно.