Амброз Бирс - Словарь Сатаны (сборник)

Если б вы видели малыша Джо на углу улицы под дождем, вы вряд ли пришли бы в восторг. Это был обычный осенний ливень, но проливавшуюся на Джо воду (который был не в том возрасте, чтобы разбирать, что к чему, и потому не учитывался законом о беспристрастном распределении) посторонний человек назвал бы странной: темной и вязкой — липкой. Впрочем, даже для Блэкберга, где действительно происходят весьма удивительные вещи, это было необычно.

Например, десять или двенадцать лет назад здесь шел дождь из лягушат, что убедительно подтверждается хроникой того времени; правда, запись заканчивается невразумительным заявлением, что такая погода особенно хороша для французов.

А несколько лет тому назад в городе шел кроваво-красный снег; в Блэкберге зимой холодно, снег валит часто и помногу. Сомневаться не приходится — в том случае снег был цвета крови и, когда таял, превращался в воду того же цвета — если только это не была и правда кровь. Явление приобрело широкую известность, и у науки нашлось столько объяснений, сколько было ученых, которые ничего в этом не поняли. Но граждане Блэкберга, много лет жившие в городке, где теперь шел красный снег, должны бы знать об этом явлении больше других, но они только качали головами и говорили: добра не жди.

И как в воду глядели: следующее лето запомнилось таинственной болезнью — эпидемией, или бог знает чем; во всяком случае, врачи терялись в догадках, и эта болезнь унесла жизни доброй половины населения. Большая часть другой половины уехала и долго не возвращалась, но в конце концов приехала на старое место и к настоящему времени расплодилась и достигла прежнего количества, однако Блэкберг уже никогда не стал прежним.

Совершенно другого рода, хотя тоже «весьма необычная», история о призраке Хетти Парлоу. Девичья фамилия Хетти Парлоу была Браунон, и в Блэкберге эта фамилия значит больше, чем можно предположить.

Брауноны жили здесь с незапамятных времен — почти с высадки первых колонистов, и считались первым семейством города. А также самым лучшим и самым богатым; блэкбергские жители с радостью отдали б всю свою плебейскую кровь в защиту этой семьи. Мало кто из семейства жил постоянно вдали от Блэкберга — хотя многие получили образование в самых разных местах и почти все поездили по миру, — и потому в городе они были представлены основательно. Мужчины занимали почти все государственные или муниципальные должности, а женщинам досталась благотворительность. Хетти любили больше других за ее добрый нрав, чистосердечность и исключительную красоту. Она вышла замуж в Бостоне за молодого повесу по фамилии Парлоу и, как настоящая Браунон, перетащила мужа в Блэкберг и сделала из него члена городского совета. Родившегося ребенка они назвали Джозефом и очень его любили, как тогда было принято у родителей всего округа. Но они умерли от уже упоминавшейся таинственной болезни, и Джозеф в год остался сиротой.

К несчастью для Джозефа, болезнь, отнявшая у него родителей, на этом не остановилась; она пошла дальше и уничтожила почти весь род Браунонов и сводных родственников; а те, кто бежал, не возвращались. Традиция была разрушена, поместье Браунонов перешло в чужие руки, остались только те члены семьи, что покоились в земле кладбища Оук-Хилл; там их собралась целая колония — достаточно мощная, чтобы сопротивляться натиску чужаков и отвоевать себе лучшие участки. А теперь о призраке…

Как-то вечером, спустя три года после смерти Хетти Парлоу, группа молодых людей из Блэкберга ехала в фургоне мимо кладбища; если вы бывали в этих местах, то помните, что дорога на Гринтон проходит через Оук-Хилл и идет на юг. Они возвращались с Майского фестиваля в Гринтоне, так что можно установить точную дату события. Их было человек десять-двенадцать, и, несмотря на недавние печальные события, молодые люди находились в весьма приподнятом настроении. Когда они поравнялись с кладбищем, возница натянул вожжи, сдерживая лошадей, и удивленно вскрикнул. И было чему удивляться: впереди, почти на дороге, однако не сходя с кладбищенской земли, стоял призрак Хетти Парлоу. Сомнений не было: ее лично знали все эти юноши и девушки. А на то, что это был призрак, указывали обычные приметы: саван, длинные распущенные волосы, отрешенный взгляд. Призрак печально протягивал руки на запад, словно желал получить вечернюю звезду, весьма соблазнительную, но абсолютно недостижимую. Молодые люди застыли в молчании (так гласит легенда) — на празднике они пили только кофе и лимонад — и отчетливо слышали, как призрак звал: «Джо! Джо!» Через мгновение все исчезло. Конечно, этому можно не верить.

Как раз в это время, как впоследствии выяснилось, Джо блуждал по поросшей полынью равнине на противоположной стороне континента, близ Уиннимука в штате Невада. В этот город Джо привезли добрые люди, отдаленно связанные родственными узами с его покойным отцом, усыновили малыша и нежно о нем заботились. Но в тот вечер несчастный ребенок вышел из дома и заблудился.

Его дальнейшая история покрыта мраком, но в нем есть некоторые просветы. Известно, что его подобрала семья индейцев пайютов, некоторое время он жил у них, а потом индейцы продали мальчика — действительно продали за деньги одной женщине на железнодорожной станции далеко от Уиннимука, она ехала на восток. Женщина обещала навести справки о ребенке, но ей не удалось ничего узнать, и, будучи бездетной вдовой, она оставила его у себя. В этот период жизни Джо был далек от положения сироты, количество претендентов на роль родителей, казалось, спасало его от этого горестного положения.

Миссис Дарнелл, его новая мать, жила в Кливленде (штат Огайо). Но приемный сын недолго оставался с ней. Однажды его увидел полицейский, новый человек в районе, мальчик сознательно поплелся за ним, а когда его стали расспрашивать — что и как, ответил, что «идет домой». Должно быть, дальше он ехал поездом, так как три дня спустя оказался в Уайтвилле, который, как известно, находится далеко от Блэкберга. Одежда у малыша сохранилась в приличном состоянии, но сам он был чудовищно грязен. Джо не мог рассказать о себе ничего связного и потому был задержан как бродяга и отправлен в детский приют, где его помыли.

Из детского приюта в Уайтвилле Джо сбежал — просто ушел однажды в лес, и больше его не видели.

Дальнейшие его следы обнаруживаются на окраине Блэкберга, на углу улицы, где он одиноко стоит под холодным осенним дождем, и теперь уже можно сказать, что на самом деле дождь вовсе не был темным и липким — ему просто не удавалось смыть грязь с лица и рук малыша. Джо был по уши в грязи, его словно разрисовала рука художника. На несчастном маленьком бродяжке не было ботинок, покрасневшие ножки распухли, и при ходьбе он хромал. Что до одежды — то вы вряд ли смогли бы назвать хоть один предмет его туалета и никогда не поняли бы, каким чудом это тряпье удерживается на нем. Сомнений не было — он продрог с головы до ног и сам это понимал. В этот вечер холод пробрал бы до костей любого, потому никого на улице и не было. Как здесь оказался сам Джо, он не смог бы ответить, даже если б его словарный запас состоял из доброй сотни слов. Видя его растерянный взгляд, всякий бы догадался, что малыш понятия не имеет, где (и почему) находится.