Ким Лиггетт - Последняя жатва [litres]

– Дрон?

Умничка пожимает плечами и пытается поправить свои косички.

– Сегодня он уже шесть раз пролетал над пшеницей.

– В самом деле? – говорю я, сворачивая на Мейн-стрит. Такое, пожалуй, мог бы проделать кто-то из семейки Нили. Либо Йэн, либо Тайлер. По мне, так и с того, и с другого станется начать шпионить за мной.

– Ночью я хорошо выспалась, – говорит Умничка, когда мы выезжаем на выделенную полосу для машин, в которых есть пассажиры. – Как ты и просил, чтобы я была готова к работе на комбайне.

– Ну, до встречи, малявка, – говорю я, подвезя сестру к ее школе, и улыбаюсь ей самой бодрой своей улыбкой, как бы давая понять: «не беспокойся, к нам в город не придет сатана», и уезжаю, чтобы успеть до начала занятий закупить продукты для дома.

Я решаю не ехать в «Пигли-Вигли» и вместо этого отправиться за продуктами в магазинчик, находящийся возле автосвалки, чтобы затем нанести визит Ли, до берлоги которого оттуда рукой подать. Так я смогу одним выстрелом убить двух зайцев.

Я останавливаю машину перед магазином. Он представляет собой всего лишь небольшую прямоугольную постройку из шлакоблоков с прислоненной к стене грязно-белой вывеской, на которой кирпично-красной краской выведено слово «МАГАЗИН».

Несколько парней устраивают на парковке придорожное барбекю. Они кивают мне, но, оглядевшись, я вижу, что кроме них здесь нет ни души. Я вынимаю из карманов деньги, беру мелочь, лежащую в пепельнице, и тут вижу Ли Уиггинса, который выходит из магазина, неся пластиковый пакет. Капюшон его толстовки натянут на голову, но этого никчемного тунеядца я мог бы узнать везде.

– Уиггинс! – ору я, выйдя из пикапа.

Он даже не оборачивается – при звуке моего голоса он сразу бросается бежать.

Я бегу вслед за ним по узкой дорожке, идущей вдоль забора автосвалки. С той стороны на сетку-рабицу забора, щелкая зубами, прыгает ротвейлер, ударяясь о нее своим мускулистым телом, так что она прогибается вперед, затем пружинит назад. Я пугаюсь до усрачки, и страх заставляет меня ускорить свой бег.

Я пробегаю мимо забора, выбегаю из зарослей и вижу перед собой Ли, стоящего возле выгоревшего трейлера. Я слыхал о взрыве и пожаре, но одно дело слышать и совсем другое – увидеть своими собственными глазами этот покоробившийся металл, этот обгорелый пластик и рядом со всем этим – оплавившееся лицо Ли. Я не могу даже представить, каким должен был быть жар пылавшего здесь пламени, чтобы произвести такие разрушения и убить двух его братьев, а его самого изуродовать на всю оставшуюся жизнь.

– Что, явился, чтобы посмотреть на дело рук своего папаши? – спрашивает он и широко раскидывает руки, словно показывая мне Диснейленд.

– Не понимаю, о чем ты, черт бы тебя побрал.

– Все ты понимаешь. Пораскинь мозгами, Клэй. – Он снимает с головы капюшон и вытягивает шею, чтобы продемонстрировать мне свои ожоги. – Взрывчатка – я знаю, что ты нашел ее в сарае для инвентаря и закопал на заднем участке поля, но никому об этом не сказал, что, разве не так? На ферму приезжал шериф, но ты скрыл это от него. Уверен, что это называется сокрытием улик.

Я сжимаю руки в кулаки.

– Откуда ты об этом знаешь?

– О, я много чего знаю. – Он ухмыляется, и его обгоревшие губы растягиваются, обнажая кривые зубы. – Я также знаю, что ты побывал в Оукмуре. Разнюхивал там насчет меня и мисс Грейнджер.

– Мне осточертело играть с тобой в игры, – говорю я, придвинувшись к нему совсем близко. – Что именно тебе, как ты воображаешь , известно? А ну, выкладывай, пока у тебя еще есть зубы. – Я толкаю его в грудь, и он роняет свой пластиковый пакет. Из него на землю вываливаются упаковка с презервативами и связка шпагата. Я смотрю на презервативы. Неужели в ту ночь в спальне мисс Грейнджер был он? Я пинком отбрасываю презервативы в сторону. – Знаешь, мне плевать на то, чем ты там занимаешься с мисс Грейнджер.

– Так вот что ты подумал, увидев эти штуки? – Он смеется, подбирая коробку с презервативами с земли. – Уж кто-кто, а ты должен понимать, почему они мне нужны. Я не могу дарить свое семя каждой встречной, разве не так? Благословенно семя сие.

– Не знаю, о чем ты толкуешь, но заруби себе на носу – держись подальше от моей семьи и особенно от Джесс. Тебе это понятно?

– Ты так ничего и не просек. – Он ухмыляется. – Ты до сих пор не знаешь, кто я такой.

– Очень даже знаю – ты всего лишь мелкий, подлый наркодилер. Я видел приходно-расходные книги моего отца, и твое имя упомянуто там не раз и не два. Наверное, тебе было в кайф брать у него эти деньги? Подсаживать порядочного человека на метамфетамин?

– Метамфетамин? – Он смеется. – Думаю, тебе и правда легче проглотить именно такую, менее горькую пилюлю.

– Менее горькую, чем что?

– Чем правда! – Он распахивает глаза так широко, как только позволяет его стянутая рубцами кожа. – Ты всегда предпочитал прятать голову в песок. Я никогда не понимал, зачем тебе это нужно. Ведь у тебя был такой потенциал. Золотой мальчик с золотым тельцом.

– Что тебе известно о том теленке? – Я угрожающе надвигаюсь на него. – Это был ты?

– Опять ты за свое, бежишь впереди паровоза и заостряешь внимание не на том.

– Тогда просвети меня. – Теперь я уже стою вплотную к нему, нос к носу. – На чем, по-твоему, мне следует заострить внимание?

– Твой драгоценный папаша не покупал у меня метамфетамин. – Ли не отступает ни на дюйм. – Он от меня откупался.

– Ах, вот как? – Я смеюсь. – И за что же он тебе платил?

– За то, что посеял свое семя там, где ему было не место.

Меня по спине подирает мороз. Я вспоминаю, как Нили рассказывал мне, что отец имел слабость к женскому полу. Как мама сказала, что он навлек позор на нашу семью. Как мисс Грейнджер просила показать ей свидетельство о рождении Ли.

Возникает такое чувство, будто земля уходит у меня из-под ног, я падаю в бездну и мне не за что ухватиться.

– А ты и не знал, что мы с тобой родились в один день? – Ли облизывает свои покрытые рубцами губы. – Между моим рождением и твоим прошло всего несколько минут. Я должен был родиться на пару месяцев позже, но все равно появился на свет первым . Как видишь, я всегда буду на шаг опережать тебя, братец.

Его инициалы, написанные на полях страницы семейной Библии с нашим генеалогическим древом… а цифры 11:26 обозначали не библейский стих, а точное время его рождения. Если он родился первым, то значит ли это, что шестым является он?

– Как давно моему отцу стало известно о тебе? – спрашиваю я и пячусь, пошатываясь и стараясь удержаться на ногах.

– Он знал с самого первого дня, а мне мама рассказала, чей я сын, только когда уже лежала на смертном одре – это было в прошлом году. Я пошел к нему, сказал, что мне просто хочется познакомиться с ним, общаться, узнать его поближе, но он решил, что слишком хорош для такого, как я. И просто дал мне денег, а я их взял и продолжал брать еще и еще. А когда я пригрозил, что расскажу всем, что я его сын, он начал открывать мне тайны. Рассказывать об этом городе и о дьяволе. Я думал, что мы с ним наконец начали сближаться, что между нами устанавливаются настоящие отношения, а потом он пришел ко мне в тот вечер и сказал, что согрешил и что настало время все исправить. И преподнес мне подарок. Сказал, что это семейная реликвия, дар из прошлого, над которым трудились несколько поколений. А еще он сказал мне, что я избранный. Особенный.